Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941 - Семиряга Михаил Иванович - Страница 33

• Предыдущая
• 33/97
• Следующая

Положение польских патриотов усугублялось еще и тем, что существовала советско-германская договоренность о сотрудничестве «в борьбе против польской агитации». Это была не формальная декларация, такое сотрудничество военных властей Германии и СССР в польской кампании, как заявил германский военный атташе в Москве генерал Э. Кестринг, было реальностью и протекало на всех уровнях безукоризненно[274]. Для обсуждения вопроса об установлении линии разграничения германских и советских войск в Польше 19 сентября в Москву прибыла германская военная делегация. С советской стороны в переговорах участвовали Ворошилов и Шапошников.

Генерал Гальдер в своем дневнике от 20 сентября по этому вопросу записал следующее: «Форман [докладывает]: для удовлетворения настойчивых требований Ворошилова фюрер принял решение об окончательной демаркационной линии, о чем сегодня будет официально объявлено. [Она проходит по] р. Писса, р. Нарев, р. Висла, железная дорога вдоль Сана, Перемышль (от Хырова до перевала – неясно). Фюрер хочет, чтобы впереди этой линии не погиб ни один наш солдат»[275]. Было, в частности, установлено, что эвакуация немецких войск будет осуществлена в восемь этапов на протяжении 14 дней и должна быть завершена 4 октября. Между немецкими и советскими войсками был установлен постоянный промежуток в половину дневного перехода[276].

После того как делегации СССР и Германии провели делимитацию границы между их сферами интересов, к середине октября 1939 г. была осуществлена ее демаркация. Таким образом, протяженность границы между обеими странами увеличилась с 1 446 км (граница с Польшей) до 1 952 км, т. е. на 506 км – от села Мариново (южная точка границы СССР с Латвией) до села Казачувка (северная точка на советско-румынской границе)[277]. В итоге Польша была разделена на две части: 48,6% территории (189 тыс. кв. км) с 62,9% населения (20 260 тыс. человек) было оккупировано немцами. Остальная часть – 51,4% территории с 37,1% населения – была присоединена к Советскому Союзу[278].

21 сентября был подписан секретный протокол, по которому немецкое командование было обязано обеспечить сохранность и передачу советским войскам всех оставляемых объектов. Было также согласовано, что «для уничтожения польских банд по пути следования советские и германские войска будут действовать совместно»[279].

Нельзя без горечи вспомнить и еще об одном шаге советского руководства. Он связан с историей исчезновения польской подводной лодки «Орел» в сентябре 1939 г. Построенная в 1938 г., эта подлодка под командованием Г. Клошковского в первые дни войны несла дозорную службу в районе полуострова Хель недалеко от Данцига. В связи с изменившейся обстановкой 14 сентября подлодка ушла в порт Таллинн, чтобы там высадить на берег заболевшего командира. Вскоре 62 члена экипажа были интернированы эстонскими властями. Подлодку разоружили, ее карты и штурманское оборудование реквизировали. 18 сентября подлодка под командованием Я. Грузинского скрытно (и, видимо, не без содействия местных эстонских властей) покинула порт и ушла в неизвестном направлении. Этот случай вызвал необоснованное беспокойство советского правительства, войска которого к этому времени уже действовали на территории Польши. Оно сделало соответствующее представление правительству Эстонии. Объяснения Таллинна были квалифицированы в Москве как «неудовлетворительные», и советское правительство предложило начать переговоры «о мерах обеспечения безопасности советских вод от диверсионных действий со стороны скрывающихся в балтийских водах иностранных подлодок». В сообщении ТАСС от 27 сентября 1939 г. говорилось о возможности того, что «лодку отремонтировали в Таллинне, вероятно, снабдили ее горючим и, таким образом, дали ей возможность бежать». Также допускалось, что «где-то недалеко от эстонских берегов какие-то неизвестные подлодки имеют свою скрытую базу», с которых могут осуществляться диверсионные действия в советских водах[280].

Нетрудно прийти к выводу, что это была попытка нагнетать обстановку в этом регионе в преддверии ввода советских войск в Прибалтийские республики и еще раз продемонстрировать свою приверженность военному сотрудничеству с Германией.

Мужественному экипажу подлодки в трудных условиях 14 октября удалось добраться до Англии. Подлодка была включена в состав английских ВМС и действовала в Северном море. В мае 1940 г. она патрулировала в районе острова Гельголанд и с задания не вернулась[281].

Наглядным примером взаимодействия вермахта и Красной Армии в то время может служить и тот факт, что в ходе военных действий в Польше советское правительство разрешило использовать радиостанцию, расположенную в Минске, для наведения германских самолетов на объекты в Польше. Через германское посольство в Москве просьба начальника штаба германских ВВС об этом была передана Молотову утром 1 сентября 1939 г. В соответствующем письме говорилось о том, чтобы радиостанция в Минске в свободное от передач время передавала для срочных воздухоплавательных целей непрерывную линию с вкрапленными позывными знаками: «Рихальд Вильгельм 1.0», а кроме того, во время передачи своей программы по возможности часто слово «Минск». Из резолюции Молотова следует, что было дано согласие передавать только слово «Минск».

Нелишне напомнить и о том, что Г. Геринг в знак признательности за боевое взаимодействие в борьбе против общего врага подарил наркому обороны СССР Ворошилову самолет.

Для осуществления договоренности о совместной борьбе против польского подполья было установлено сотрудничество между германским гестапо и советскими органами НКВД. С этой целью в декабре 1939 г. в городе Закопане, т. е. на польской территории, оккупированной Германией, был создан совместный учебный центр[282]. В ходе военных действий командиры передовых частей германской и советской армий обменивались специальными офицерами связи. В Гродно, Бресте, Пинске и в ряде других городов еще до капитуляции Варшавы состоялись совместные парады (немцы их называли «парадами победы») с участием войск обеих стран. Например, в Гродно парад принимал комкор В. И. Чуйков и германский генерал, а в Бресте – генерал Г. Гудериан и комбриг С. М. Кривошеин.

В конце сентября 1939 г. линия максимального продвижения советских войск на запад проходила, по данным польских исследователей, через следующие пункты: Остроленка, Вышкув, Иодов, Мрозы, Сточек, Радзин, Парчев, Лютерские, Фромполь, Сенява, Пшемысль и до границы с Венгрией[283].

При оценке действий Советского Союза в Польше в сентябре 1939 г. нельзя абстрагироваться от сложных и противоречивых процессов и от той политики, которую вели органы советской власти в западных областях Украины и Белоруссии в последующий период.

В Западной Украине и Западной Белоруссии в октябре 1939 г. состоялись «выборы» в народные собрания. В связи с этим хотелось бы еще раз сослаться на К. Симонова, который сразу же после прекращения боев на Халхин-Голе как военный корреспондент был откомандирован в Западную Белоруссию и был очевидцем избирательной кампании, проходившей в октябре 1939 г.: «Я ездил по ней (Белоруссии. – М. С.) накануне выборов в народное собрание, видел своими глазами народ, действительно освобожденный от ненавистного ему владычества, слышал разговоры, присутствовал в первый день на заседании народного собрания. Я был молод и неопытен, но все-таки в том, как и почему хлопают люди в зале, и почему они встают, и какие у них при этом лица, кажется мне, разбирался и тогда. Для меня не было вопроса: в Западной Белоруссии, где я оказался, белорусское население – а его было огромное большинство – было радо нашему приходу, хотело его»[284].

• Предыдущая
• 33/97
• Следующая