Последний круг - Шенкман Стив - Страница 20

Надо сказать, что «десятка» была последним видом первого дня соревнований. А счет уже был 75:73 не в нашу пользу.

И вот на седьмом километре происходит странное. Сот, уже порядком измотанный, вдруг делает невероятный рывок, обходит Хуберта, а потом и Леню. На что он рассчитывал, сказать трудно. Потому что при жаре и влажности, которая была тогда в Филадельфии, один, даже короткий, рывок моментально приводил организм в нерабочее состояние. Видно, этот Сот от жары совсем обезумел. Хорошо рассуждать сейчас, а тогда этот рывок мог показаться опасным. Все-таки на первом матче американцы отняли у нас очки. Вот Пярнакиви и решил не отпускать Сота. Он бросился за американцем, догнал его. А тот покачался немного и упал. Тут же носилки — в госпиталь. Вообще, в тот день на стадионе носилки были самым популярным транспортом. С трибун то и дело уносили зрителей, получивших тепловой удар.

Десятчиков помучился немного и финишировал первым. А Пярнакиви оказался в тяжелом положении. Рывок доконал Хуберта, но он не позволил себе сойти. Особенно тяжело ему было на последней прямой. Он пробежал ее за минуту! Сто метров за минуту! Его бросало из стороны в сторону, он высоко поднимал колени и молотил ногами дорожку, не продвигаясь вперед. Трибуны были в ужасе. Такой нечеловеческий борьбы никому еще не приходилось видеть на беговой дорожке. Хуберт все же финишировал. Судьи тут же в клочья разодрали его майку — на сувениры. Труэкс был третьим тоже потерял сознание после финиша.

Надо признаться, на нас с Артынюком этот бег произвел тяжелое впечатление. Мы понимали, что на следующий день могли оказаться в положении Пярнакиви.

Нас пугали Деллинджером. Говорили, что он в отличной форме. Но мы с Артынюком легко убежали от него, выиграли у американца полминуты. Темп был ровный и мучиться не пришлось. На финише мы с Саней даже ускорились, и я у него выиграл грудь.

Не стану рассказывать подробно, но концовка сезона прошла хорошо. Я выиграл на матче с Польшей, потом на матчах с ФРГ и Великобританией. Две победы одержал в финале II Спартакиады народов СССР.

В ту осень еще одна важная победа была. В Осло встретился с Гордоном Пири.

Конечно, вершиной для Пири был 1956 год, когда он установил мировой рекорд и соперничал с Куцем. Но и перед Римом этот англичанин был очень опасен. На Британских играх Пири стал чемпионом на 1500 метров, это говорило о многом. Он усердно тренировался на стайерских дистанциях и, помню, заявил: «Результаты 13.30 и 28.20 вполне возможны. Это услуга, которую я собираюсь оказать легкой атлетике». Напомню, что оба результата были выше мировых рекордов.

Разумеется, здесь не обошлось без звона, который обожал этот Пири, но и основания для таких заявлений у англичанина были. Не назову точных цифр, но помню, что перед Римом Пири показывал очень высокие результаты. Да и возраст его был в ту пору вполне подходящим для стайера. Пири на год моложе меня.

О его спортивном пути в свое время много писали, потому что этот путь был необычным. Бегать Гордон начал лет с шести, а в десять участвовал в кроссе на 6 миль. Даже сейчас так не бегают, хотя и известно, что ребенок — это потенциальный стайер. А в те времена даже сторонники ранней специализации в спорте упрекали родителей Гордона в бесчеловечном отношении к ребенку. Говорили о возможном инфаркте, сердечной недостаточности, нервном и физическом истощении. Но ничего этого не было. Пири рос здоровым парнем, тренировался регулярно. Вообще, надо отдать ему должное — трудолюбивым бегуном был Пири. В возрасте, когда я еще не думал, не гадал, что стану бегуном, Пири ежедневно тренировался по 3–4 часа, мировой рекорд на 6 миль установил.

К Олимпиаде в Мельбурне у него был стаж беговой работы почти двадцать лет. Представляешь, какая это база выносливости! Не помню случая, чтобы у Пири были травмы — тоже результат многолетних тренировок. И скорость у него отличная: перед Мельбурном повторил мировой рекорд на 3 тысячи метров, перед Римом стал чемпионом Британских игр на «полуторке». Единственное плохо — «звонил» много. И по делу, а чаще всего без дела. Дошло до того, что он даже на Куца наговаривать начал. Этого ему не простили. Испортил он память о себе.

В Осло он легко проиграл, без борьбы. Не знаю, в чем дело. Отпустил меня с самого начала и даже не пытался догнать. Я не огорчился. Мне нужно было еще раз доказать себе, что способен выиграть у любого.

Это было последнее выступление в предолимпийском сезоне. Потом после небольшого отдыха уехал я в Карпаты. Там готовились к 60-му году все наши бегуны.

Я понимал, что этот сезон самый важный из всех прожитых мной. Я прекрасно понимал, что смогу бороться за олимпийские награды, что не слабее других стайеров. Но опыт Мельбурнской олимпиады предостерегал от излишней самоуверенности: я достаточно насмотрелся на катастрофы верных претендентов в олимпийские чемпионы. 60-й год, год Римской олимпиады, я встретил в боевом настроении, в стремлении предельно много работать на тренировках и отчаянно бороться на соревнованиях. Боялся лишь одного — травм.

Слава богу, травм не было. Иначе все усилия могли бы пойти насмарку. Как много в жизни спортсмена зависит от случайностей. Подверни я ногу на одной из последних тренировок — и все. Никакой медали.

В марте Никифоров вывез группу стайеров в Карпаты на альпийские луга. Помимо основной нашей компании был там и новичок — Борис Ефимов из Ангарска, было также несколько средневиков, в том числе Николай Голубенков и Борис Алексюк. Они помогли нам тренироваться на скоростных отрезках. Вот одна тренировка, марафонская тренировка. Всей компанией бежали от Берегова до Мукачева вдоль железнодорожного полотна. Это 18 километров. И обратно столько же. По ходу делали длинные трехкилометровые ускорения. Всего примерно два с половиной часа беговой работы. Но работа эта была приятной, грунт там мягкий, пружинистый. Весеннее горячее солнышко светило вовсю. Во время ускорений прошибал пот, но мы снимали на бегу тренировочные костюмы и загорали, совмещая приятное с полезным.

Такая тренировка была через день. А в промежутках скоростная работа — 15 по 1000 метров, 10 по 600, 10 по 400. Здесь мы держались за средневиками. Бывали и дни отдыха. В такие дни мы ходили в горы по глубокому снегу. Помню, как-то восемь часов так ходили. Потом возвратились и метрах в трехстах от столовой повалились на землю. Сил больше не было. Вот такой день отдыха.

Кстати, должен оговориться: я всегда с опаской рассказываю о том, какую работу выполнял на тренировках, потому что боюсь, как бы кто-то из молодых спортсменов не решил повторить ее. К таким нагрузкам я шел много лет, постепенно готовил свой организм к тому, чтобы большая нагрузка несла ему пользу, а не вред. Для новичков есть специальная литература, где даны подробные тренировочные планы с постепенным возрастанием нагрузки.

Завершилась тренировка в Карпатах поездкой на кросс «Юманите». Я обычно побаивался кроссов. На неровной почве легко повредить голеностопный сустав. Но все обошлось нормально. Мы с Артынюком легко убежали от поляка Ожуга и разыграли финиш.

Потом подряд были два соревнования в Туле. Сперва весенний матч Москва — Ленинград — РСФСР — Украина. Потом матч с поляками. На весеннем матче я опять убежал на финише от Артынюка. У меня — 13.53,8, у Сани — 13.55,8, это был рекорд Ленинграда. Третье место занял Ефимов. И сразу стали поговаривать о возможном его выступлении на Олимпиаде. На высокие места в Риме Борис, естественно, рассчитывать не мог, но опыта он там поднабрался бы. Ефимов был необычайно трудолюбив. Тренировался он, пожалуй, больше любого из нас. И скоростишка у него оказалась неплохой — в том же тульском матче он вошел в финал на «полуторке», где опять, между прочим, победил Артынюк. Саня спокойно выигрывал у средневиков.

А на «десятке» победил Алексей Десятчиков. Он всегда здорово выступал, если меня не было на дорожке. Если я бегу одну дистанцию, то Леня на другой чаще всего выигрывает. А если мы вместе на дорожке, то он в лучшем случае второй. Дважды он меня выручал здорово, было такое дело. Один раз на Мемориале Знаменских, когда венгр Ковач чуть не убежал от нас, Леня его достал, притормозил, а потом мы с Жуковым их обошли. А второй раз в Риме. Об этом речь впереди.