Драгоценность, которая была нашей - Декстер Колин - Страница 7

Суббота 3 ноября

7.30 — 8.30 — завтрак (пожалуйста, не опаздывайте!);

9.30 — отъезд из «Рэндольфа» в Брутон-Касл (Бенбери), оттуда в Стратфорд.

— Единственно, что здесь нужно отметить особо, — Шейла заговорила более уверенно, — это то, что завтра в три часа дня нам предстоит разделиться. Так что позвольте мне рассказать поподробнее. Доктор Кемп, хранитель отдела англосаксонских и средневековых  древностей в Эшмолеанском музее, — музей как раз напротив — завтра поведет свою группу в музей. Он же, как вы, наверное, уже заметили, проведет с нами беседу после ужина. Затем мистер Седрик Даунс, — Шейла жестом показала на этого достойного джентльмена, — покажет своей группе несколько колледжей, включая самые интересные достопримечательности, и проведет беседу на тему... — Шейла заглянула в свои заметки, — на тему «Архитектурная композиция и особенности строительной техники шестнадцатого и семнадцатого веков». Это, значит, тоже в три... Итак, вы услышали от меня почти все, что я хотела сообщить... — (Джанет Роско кивнула.) — Но мне хотелось также упомянуть, что завтра будет еще и третья группа. — («Вот это интересно!» — радостно произнес Фил Олдрич.) — Я, знаете ли, проведу несколько человек — может быть, это будут два или три человека — по маршруту «Алиса». Должна вам сказать, что преподобный Чарлз Латуидж Доджсон, которого все мы знаем под именем Льюис Кэрролл, в жизни был ученым — я вам объясню подробнее завтра — в колледже Крайст-Черч, и было это во второй половине девятнадцатого века. Мы познакомимся со многими памятными местами, связанными с его именем, побываем к Динери-Гарден, в соборе, в Большой столовой и еще познакомимся с уникальной коллекцией старых фотографий, рисунков и карикатур в библиотеке Бодлея. Вот и все, что имеется в нашем меню. Я страшно сожалею, что мы немного выбиваемся из графика... Но так или иначе, я рада представить вам Седрика, мистера Седрика Даунса. Он хочет подготовить вас к своей беседе, которая пройдет завтра, как он сказал мне, очень непринужденно, без ученой зауми, просто он поделится некоторыми мыслями о современной архитектуре. Леди и джентльмены, Седрик Даунс.

— Благодарю вас, Шейла! Мне иногда приходит в голову, что наши туристы могут подумать, будто все мы здесь из средневековья. Раннее английское, готическое, тюдоровское, якобитское, грегорианское и так далее. Но ведь у нас есть, хотя я отнюдь не эксперт в этом вопросе, у нас есть чем похвастаться из образцов, и очень недурных образцов, современной архитектуры. Мне не хотелось бы серьезно углубляться в эту проблему, во всяком случае, не сегодня! Но вот взять, к примеру, собор Святой Катерины, работу знаменитого датского архитектора Арне...э... Йохансена...

— Якобсена, — тихо поправил его Кемп.

— Пардон?

— Вы сказали, Йохансена, — пробормотал Кемп.

— Не может быть! Ведь я сказал Якобсена, правда?

Дружный хор туристов заверил Даунса, что он совершенно определенно не сказал «Якобсен», и секунду-другую Даунс одаривал коллегу-лектора взглядом, в котором сквозило, как мог бы сказать иной свидетель, настоящее отвращение, если бы только не его вид, говоривший о том, что он покорно махнул на это рукой. Что касается его слушателей, то он постарался, чтобы они увидели только его широкую улыбку.

— Извините, честное слово! — возобновил он свою речь. Это все датчане виноваты. Вы когда-нибудь встречали кого-нибудь по имени Гамлет? Раз уж мы заговорили о Гамлете, я так понимаю, что все вы будете  в Стрэтфорде-на-Эйвоне...

— Я думала, он называется Стратфорд-на-Эйвоне, — прочирикал тонкий пронзительный голосок.

Но к этому времени Даунс оправился и вновь обрел привычную самоуверенность:

— До чего же нам всем повезло, что среди нас есть такая... э... среди нас есть миссис... э...

— Миссис Роско, сэр. Джанет Роско.

— Какое это удовольствие для доктора Кемпа, миссис Уильямс и для меня познакомиться со столь образованным человеком, как вы, миссис Роско! Я только-только собирался сказать, что Лебединый театр там, по-моему...

Но все обратили внимание, что дверь в салон открывается. Туристы в недоумении уставились на человека, стоявшего в дверях, никто из них раньше его не видел.

— Миссис Уильямс? Есть здесь миссис Уильямс?

Упомянутая леди, все еще не отошедшая от столика с бутылками, находилась всего в двух ярдах от двери. Она молча подняла указательный палец, показав, что это она миссис Уильямс.

— Можно поговорить с вами наедине, мадам? — спросил сержант Льюис.

В кабинете управляющего, расположенном у главной лестницы на втором этаже, Морс никак не мог справиться с собой, его взгляд то и дело обращался к застекленному буфету с бутылками, стоявшему слева от входа в кабинет, где мистер Дуглас Гасконь, сорокалетий мужчина интеллигентного вида в очках, разворачивал свою интенсивную деятельность — и небезуспешно — по поддержанию высокого уровня функционирования гостиницы, уровня, ожидаемого от мультизвездочного заведения.

Стены офиса украшали образцы первых в истории фотографий, карикатуры, дипломы, письма в рамочках и серия миленьких акварелей. Под ними на столах выстроились принтеры, мониторы, телефоны, корытца для входящих и исходящих документов, копировальные аппараты, коробки для папок с деловыми бумагами. Так же, как в салоне «Сент-Джон», в апартаментах были опущены занавеси на окнах, перед одним из которых за рабочим столом сидел Гасконь. Если бы занавеси были раздвинуты, за окном стал бы виден фасад Эшмолеана, который, возможно, три часа назад рассматривала миссис Лаура Стрэттон из своего номера.

— Дело в том, — продолжал говорить Гасконь, — что у нас еще никогда, во всяком случае при мне, никто не умирал в гостинице.

— А как насчет краж, случались, наверное?

— Да, было несколько, инспектор. Фотоаппараты, безделушки, ну и все такое прочее. Но ничего особенно ценного...

— Интересно, почему она не оставила его в вашем сейфе, сэр?

Гасконь покачал головой:

— Мы всегда предлагаем оставлять такие вещи в сейфе, но...

— Застрахован, я думаю?

— Мистер Стрэттон, — менеджер понизил голос и показал рукой на прикрытую дверь справа, — полагает, что да, но он все еще не в себе, я боюсь, потрясение... Доктор Суейн дал ему таблеток, и он все еще там с кем-то из друзей... Да, с мистером Говардом Брауном.

Морс и в самом деле слышал долетавшие из-за двери обрывки негромкого разговора.

В дверь просунулась голова Льюиса, это означало, что поиски миссис Уильямс, миссис Шейлы Уильямс, увенчались успехом и она тут. Гасконь поднялся, чтобы оставить детективов  с этой дамой.

— Да, хочу вам сказать, джентльмены, можете пользоваться всем, что здесь имеется. Может случиться, что нам придется иногда заходить сюда, но...

— Благодарю вас, сэр.

Итак, Гасконь покинул кабинет, оставив в нем Морса.

И Шейлу Уильямс.

Она была, можете не сомневаться, привлекательнейшей женщиной, насколько мог об этом судить Морс: лет тридцати с небольшим (возможно, постарше), глаза темно-карие, сверкающие каким-то  необыкновенным  образом, одновременно беззащитные, чувственные и чуточку пьяные.

Хорошенький коктейль, ничего не скажешь!

— Садитесь! Садитесь! Похоже, вы не откажетесь чего-нибудь выпить, миссис Уильямс.

— Да уж согласитесь, все это так неожиданно, правда?

— Есть там что-нибудь подходящее, Льюис? — Морс показал на буфет, не пытаясь при этом скрыть собственный интерес к его содержимому.

— Похоже, здесь есть все, что душе угодно, сэр.