Орлиная круча - Семенова Мария Васильевна - Страница 3
- Предыдущая
- 3/17
- Следующая
Лицо у человека было не особенно молодое, но и не старое. Арни сказал бы, что он прожил на свете тридцать зим. Или тридцать пять. Роста он был не слишком высокого, но зато жилистый, словно весь сплетённый из моржовых ремней… Такого одной стрелой не убьешь.
Что он станет рассказывать о себе, когда откроет глаза?.. Арни разглядывал медные усы незнакомца и думал, что навряд ли стоило приставать к нему с расспросами. Викинга узнают по оружию и по дерзким речам. И ещё по ладоням: по каменной коросте мозолей, причинённых рукоятью весла. Арни слыхал от людей – на подобную ладонь можно уронить горящие стружки, и она не почувствует огня. Руки у незнакомца были именно такие. И меч под стать рукам. Арни не стал далеко прятать меч, положил так, чтобы викинг его увидел, как только откроет глаза. Потом принёс в пещеру лук и попробовал натянуть. Ничего не получилось. Обидевшись, Арни снял с лука тетиву и лёг спать.
За ночь костёр несколько раз погасал. Арни было холодно без одеяла. Он просыпался и раздувал угли. А под утро позвал Свасуда и обнял его, прижимаясь к горячему мохнатому боку. Но крепко заснуть так и не удалось. В конце концов Арни выбрался из пещеры, не дожидаясь рассвета. Мёрзнешь – грейся работой! Нет лучшего средства.
Предутренний воздух легонько покалывал ноздри, небо над горами еле серело, на вершинах лежали плотные облака. День будет неприветливым. Арни попрыгал на месте, спрятав руки под мышками. Несколько ночей назад в море отбушевал шторм, и за шхерами до сих пор глухо гудело. Острова заслоняли берег, и под Арнарбреккой никогда не случалось сильного прибоя. Только ветер порою бывал, как теперь, ощутимо солёным. Такой ветер станет хлестать по лицу, когда Сван Рыжий возьмет его к себе на корабль. Ведь справится же он когда-нибудь с этим луком. И научится подшибать одну стрелу другой на лету!
В море было ещё совсем по-ночному черно. Зевая, Арни привычно оглядел горизонт… и неожиданно заметил яркий огонь, мерцавший вдали, на одном из островов. Приглядываясь, Арни прошёлся вдоль края откоса. Всё это явно было неспроста. Синяя рубашка – цвет мести, в синее одеваются убивать, и о том немало рассказывается. Недаром же говорят люди, что Бог войны Один приходит в синем плаще! Викинг кому-то мстил там, в глубине страны, а люди на острове надеялись его подобрать.
Обидно будет, если они прождут понапрасну несколько дней и уйдут опечаленные, думая, что их товарищ погиб…
Арни возвратился к пещере только после полудня, когда коровы напились из ручья, и он укрыл их от дождя в загоне под нависавшей скалой. Нырнув под каменный кров, Арни сразу обнаружил, что викинг очнулся. Хлеб и сыр, оставленные возле костра, были съедены до крошки; при виде вошедшего он рывком приподнялся, рука метнулась к мечу. Но потом он узнал Арни и насмешливо сощурил глаза:
– Ты ещё здесь, трусишка! Я думал, ты давно уже дома и клянчишь у хозяина бляшку от моего ремня!..
– Я не трусишка, – сказал Арни. – И не бляшку я бы там получил, а хорошую затрещину, за то, что бросил коров.
Викинг усмехнулся:
– Я вне закона от Вестфольда до Халогаланда, и многие не поскупятся на серебро, увидев мою голову отдельно от тела.
Арни покраснел так, что на глазах выступили слезы.
– Как тебя объявляли вне закона, я не слыхал. А вот как ты застрелил того малого с мечом, это мне запомнилось. И ещё я думаю, что волосы у тебя подходящие, но Сван Рыжий на тебя совсем не похож.
– Это ещё почему?
У него были очень светлые глаза, серо-зелёные умевшие без промаха послать смертную стрелу. Арни нипочем не отважился бы с ним спорить, если бы не знал, что в случае чего легко убежит. Он сказал:
– Свану не понадобилось бы помощи против тех двоих.
Викинг снова рванулся сесть, но боль в груди заставила откинуться обратно в сено. Он негромко засмеялся:
– Отстегать бы тебя, паршивца, да неохота вставать.
Арни дал ему кружку молока, поправил сползшее одеяло и побежал обратно под дождь. Мимо его стада сегодня должно было пройти другое, которое уже перегоняли домой. Любопытные телята увяжутся за чужими, если не проследить.
Вечером, когда Арни приготовил поесть, викинг сказал ему:
– Стемнеет, выйдешь наружу и поглядишь, что там в море.
Арни ответил:
– Если ты про костёр на острове, то я ведь так и подумал, что он горит для тебя. Его зажигают между скалами, и видно только отсюда… с Арнарбрекки.
– Арнарбрекка!.. – пробормотал викинг. – Орлиная Круча!
Он пошевелился и вздрогнул, сдвинув раненую ногу.
– Где здесь можно спуститься к воде?
Арни подумал и ответил:
– Нигде.
– Говори толком, пастушонок!..
– Я спускался один раз, – сказал Арни неохотно. – Две зимы назад. Но только это было днём без дождя, и у меня не болела нога. Я лазил достать щенка…
Викинг сжал зубы и переложил больную ногу с места на место. Потом ещё раз. Арни посмотрел и подумал, что остановить такого и впрямь было нелегко.
– Мне нужно плыть на этот остров, – сказал викинг погодя. – Ты, пастушонок, покажешь мне, где слезал и сделаешь костыль, чтобы я мог туда дойти. И шевелись, я хочу успеть до темноты!
Арни принёс ему всё тот же кожаный плащ:
– Не нужен тебе костыль… Свою ногу ты ещё достаточно обобьёшь, пока будешь спускаться!
Добравшись к обрыву, Арни оставил викинга разглядывать отвесные кручи, сам же вернулся в пещеру. И странное дело: сколько раз прежде он ночевал здесь один, но тут его каменный дом внезапно показался ему опустевшим…
У него хранилось несколько крепких верёвок – привязывать коров. Арни смотал их и сунул за пояс. Ещё в углу пещеры стоял бочонок, в нём были спрятаны от мышей лепёшки и сыр. Арни торопливо вытряхнул еду и тщательно заколотил круглую крышку. Немного поколебался – и привязал сверху своё козье одеяло. Пусть бочонок побережёт силы пловца, а тёплая шкура не даст ему застыть в холодной воде…
Викинг лежал на животе, подперев подбородок кулаками. Было видно, что хмурые скалы Арнарбрекки ничего хорошего ему не пообещали. Он обернулся к подошедшему Арни, и, конечно, сразу понял, зачем понадобились бочонок и одеяло. Повозившись, он расстегнул свой тяжёлый кожаный пояс – весь в серебре. И протянул его Арни:
- Предыдущая
- 3/17
- Следующая
