Бомба для председателя - Семенов Юлиан Семенович - Страница 42

• Предыдущая
• 42/77
• Следующая

«Цензура — ваше порождение, — сказал тогда Люс. — Она вас защищает, вами оплачивается, вам служит».

«Милый друг, — поморщился Хосе Мария, — другие времена, другие нравы. В новом веке надо уметь по-новому работать. Цензура у нас сейчас служит самой себе. Это парадоксально, но это истина…»

Люс попросил телефонную станцию отеля соединить его с Мадридом.

— Мсье, Мадрид работает на автоматике, — ответила телефонистка. — Наберите цифру «одиннадцать», дождитесь музыкального сигнала, наберите цифру «пять» и затем ваш мадридский номер.

Люс поблагодарил ее и набрал номер телефона Хосе Мария.

— Алло, — сказал Люс, — это Мадрид? Я прошу сеньора Трокаду.

— Что?

— Вы говорите по-немецки?

— Что? — повторила служанка по-испански.

— А по-французски? Парле ву франсе?

— Немного.

— Где сеньор Трокада?

— Его нет дом…

— Где? Где он?

— Отель «Кастеляна Хилтон». Бар, ресторан…

— А телефон? Какой там телефон?

— Что?

— Я спрашиваю: какой там телефон?

— Моменто… Пасеа де ля Кастеляна… Моменто… 257-22-00. — У служанки был нежный, чуть заспанный голос.

— Мучас грасиас, — сказал Люс.

В Мадриде сейчас было три часа утра — в это время служанки просыпаются, а в ресторанах и барах только-только начинается настоящая жизнь.

Люс соединился с «Кастеляна Хилтон» и попросил найти в баре или ресторане сеньора Трокаду.

— Яволь, майн герр, — ответила ему на другом конце провода с истинным берлинским придыханием.

— Вы немец? — поинтересовался Люс.

— Яволь, майн герр! Карл Йозеф Кубман, майн герр.

Через несколько минут Карл Йозеф Кубман пророкотал в трубку:

— Сеньор Трокада час тому назад уехал со своими друзьями в ресторан «Ля лангуста Американа», на Рикардо Леон, телефон 247-02-00.

— Благодарю вас, — сказал Люс и сразу же озлился на себя: «Идиот, зачем благодарить наци?! Наверняка он наци, который удрал туда в сорок пятом. Проклятая немецкая привычка».

Трокада действительно сидел с друзьями в «Ля лангуста Американа».

— Где вы, милый Люс?! — закричал в трубку Трокада, и казалось, что он сейчас сидит в соседнем номере парижского отеля «Эр Франс». — Немедленно подъезжайте сюда!

— Это трудно, дорогой Хосе Мария, я в Париже..

— Ну и что? Прилетайте. Мы славно попьем ваше любимое «тинто». А?

— Спасибо, старина, думаю, мы это сделаем в следующий раз, может быть, завтра. Если столкуемся сейчас.

— Я вас понял. Считайте, что столковались. Я — «за».

— Мне нужно для начала тысяч семьдесят. Долларов.

— Это возможно. Каким будет второй взнос?

— Еще тысяч сто.

— Считайте, что заметано. Прилетайте завтра, обговорим детали. Клянусь честью, мы с вами сделаем ленту века! Одно условие — только не современность! И без всяких социальных трагедий: здесь это никого не интересует. Вы понимаете? Шекспир, Бальзак, Барроха. И война тоже не надо — у нас свое отношение к прошлой войне. Я, естественно, не разделяю этого отношения к прошлой войне, но надо смотреть на вещи трезво. Классика, мой дорогой друг, все что угодно из классики!

— Классика меня сейчас не интересует!

— Езус Мария, не мне вас учить! Соблюдайте пропорцию форм, и пусть ваши герои говорят о злодеях императорах и о коррупции в сенате Рима! Пусть ваши герои ругают кого угодно, только б они ходили в шкурах или бархатных камзолах!

— Мне не хотелось бы врать. Тем более что речь в моей новой ленте пойдет не о вас, а о Германии.

— Здесь это не пустят. Наше правительство любит канцлера Кизингера! Я догадываюсь, как и что вы хотите снимать о Германии, — наше министерство иностранных дел будет возражать, уверяю вас! Словом, мне трудно объясняться по телефону. Прилетайте, я постараюсь вас убедить…

— Спасибо, — вздохнул Люс. — Я, быть может, перезвоню вам… Салют!..

— Хайль Гитлер! — засмеялся Хосе Мария. — Жду звонка.

«Ему трудно говорить по телефону, — вздохнул Люс, — бедный добрый буржуа. Ему и вправду трудно: у них все, как в Германии сорок четвертого года. А он привык ездить в Париж, где болтают, не оглядываясь на полицию…»

Люс сел на подоконник. Он тоскливо ждал рассвета, а потом спустился вниз, уплатил в «ресепсьон» за номер и телефонные разговоры и пошел к мертвенно освещенной громадине самого красивого европейского аэропорта: там хоть можно быть среди людей, выпить в баре и заодно решить, каким образом завтра же, не позднее середины дня, оформить продажу дома. Или заклад под вексель. А «мерседес», который заводится с пол-оборота, продать надо будет рано утром. А вечером вылетать в Гонконг. Молодец прокурор. Он подобрал такие материалы в библиотеке, по которым можно составить точный маршрут.

Дети? Что ж… Дети. Пусть у детей будут честные отцы — это важней, чем количество комнат в квартире, право слово.

Он взял в баре виски, отошел от стойки, сел в уголке и, повернувшись к стене, уперся взглядом в свой взгляд: стена была зеркальная. Люс оглянулся — в баре было пусто. Он набрал в рот виски и пустил тоненькую струйку в свое изображение на зеркале, и его лицо в зеркале потекло, сделавшись смешным и жалким.

Он поднялся и пошел в «информасьон» — выяснять, сколько стоит билет до Гонконга через Сингапур, Тайбэй, Токио и Кантон.

Берг неторопливо просматривал утренние газеты. Спешить ему теперь было некуда, поэтому газеты он листал лениво и внимательно.

Берг сунул газеты в карман халата и пошел в ванную комнату. Каждое утро он подолгу растирал тело жестким полотенцем и считал, что это спасло его от склероза, поскольку кровообращение получало допинг — не фармакологический, а естественный. «Лоси тоже трутся в лесу об деревья, — думал Берг, — а надо во всем брать пример с животных. Черчилль правильно делал, что спал после обеда: все звери спят после обеда. Жирный? Ну и что? Лучше помереть жирным стариком, чем стройным молодым мужчиной».

• Предыдущая
• 42/77
• Следующая