Парадокс Prada - Кеннер Джулия - Страница 20

Я не контролирую ситуацию. Ни в коей мере.

Я закрываю глаза и опять пытаюсь спрятаться внутри себя. Потому что это пугает меня больше всего.

Блейк еще никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным.

Он наблюдал за Деви, когда она читала сообщение. Видел, как она побледнела и ее глаза наполнились ужасом. Видел, как она свернулась калачиком на диване, всхлипывая, точно испуганный ребенок.

А потом, охваченный ужасом, он смотрел, как Деви уходила в себя. Он чувствовал себя потерянным и бессильным, и ему хотелось только одного — найти и прикончить ублюдка, который сделал это с ней. Но поскольку в данный момент это вряд ли было возможно, Блейк хотел удержать саму Деви. Обнять ее, и утешить, и сказать, что все будет хорошо, что он не позволит, чтобы с ней что-то случилось. Что он любит ее и будет защищать и что, если бы он мог прогнать все дурное, что произошло между ними, он сделал бы это не задумываясь.

Однако он не мог произнести эти слова, как не мог и свернуть шею уроду, втянувшему ее в игру. Он пытался. Пытался обнять ее и прижать к себе. Деви оттолкнула его, и в ее глазах полыхал такой первобытный ужас, что он понял: нельзя настаивать. Она сражалась с воспоминаниями и реальностью, и ее тело и мозг находились в одинаковой опасности. Блейк готов был защищать ее тело ценой собственной жизни. А вот мозг… он не имел ни малейшего представления о том, как ей помочь.

Она была в ужасе. И по правде говоря, у нее имелись на это все основания. А он мог только любить ее, но он уже понял, что просто любить Деви недостаточно.

Блейк опустился перед ней на колени и прошептал:

— Деви.

Никакой реакции. Он сделал глубокий вдох, взял ее за руки и почувствовал, какие они безжизненные. И стал ждать. Потом медленно, нежно провел указательным пальцем по коже, и она сжала его пальцы. Блейк был уверен, что у него разорвется от счастья сердце. Он сможет с этим справиться, сможет ее защитить.

Но тут она подняла голову и посмотрела на него с мольбой в глазах, и Блейк снова будто заблудился в густом лесу. Заблудился и начал задыхаться.

— Деви, милая, я… — начал он.

— Нет.

Ее шепот был еле слышен, но Блейк уловил его и почувствовал боль в этом единственном слове.

— Милая, мы справимся. Мы сможем…

— Что? — сердито спросила она, и хотя страх в ее глазах рвал ему сердце, ярость в голосе давала надежду. — Что мы можем сделать?

— Мы можем сражаться. Деви, мы сумеем победить.

Она покачала головой и посмотрела на него почти с жалостью.

— Блейк, кто-то пытается убить меня. Кто-то меня отравил. Это не кино. И даже не игра. Здесь все по-настоящему. И мне безумно страшно.

Он беспомощно смотрел, как у нее задрожали плечи и по щекам потекли слезы. Она истратила все мужество, какое ей удалось собрать, и снова погрузилась в кошмар, так неожиданно на нее свалившийся. Блейку хотелось верить, что колодец снова наполнится, что она вспомнит, как сильно любит жизнь и как отчаянно стремится за нее сражаться.

Ему хотелось в это верить, но он не знал, может ли позволить себе такую веру. Деви достаточно страдала, и он не был уверен, что она захочет снова броситься в сражение, в котором однажды уже победила.

Но что бы ни случилось, он будет бороться рядом с ней. Он поможет ей пройти это испытание, и не важно, согласится она принять его помощь или нет.

Он хотел сказать ей все это. Проклятье, он просто хотел сказать, что любит ее. Но слова почему-то отказывались повиноваться. Блейк молча подошел к дивану и притянул Деви к себе. На этот раз она не пыталась сопротивляться, и ему стало еще страшнее. Потому что сильная женщина, которую он полюбил, — женщина, без колебаний выставившая его за дверь, — теряла свою силу, распадалась на части прямо у него на глазах.

У него разрывалось сердце, и в то же время им овладевала ярость.

Когда ему удастся найти ублюдка, стоящего за всем этим, тот пожалеет, что родился на свет.

Впрочем, пока что бить было некого. Рядом была только Деви, испуганная и уязвимая Деви в его объятиях. И если он все будет делать правильно, он ее защитит. По крайней мере, попытается.

Блейк погладил ее по волосам, тихонько бормоча ласковые слова. Он понимал, что она напугана, но не ожидал увидеть в ее глазах этот бездонный ужас.

— Я не могу пережить это снова. — Она едва заметно покачала головой. — Не могу снова стать жертвой.

— Ты не жертва, — сказал Блейк, положив руки ей на плечи и заглянув в глаза.

Он сдержал инстинктивное стремление крепко обнять ее и утешить. Ей не требовались ласковые слова. Ей нужно было вернуть силу, которая понадобится, чтобы выжить в сложившихся обстоятельствах. А он намеревался сделать все, что сможет, чтобы она осталась в живых.

— Это твое шоу, Деви. И ты здесь главная.

Она фыркнула в ответ, и он посчитал ее реакцию хорошим знаком. Потом она чуть отодвинулась от него и махнула рукой в сторону стола и записки, которая там лежала.

— И как ты все это представляешь?

— Мы будем следовать за подсказками. И победим. Ты сможешь.

— Нет, не смогу, — возразила она. — Я не могу и не буду.

— Не будешь?

Она вскинула голову.

— Может быть, я не хочу играть.

Высокомерие, прозвучавшее в ее голосе, почти заставило его улыбнуться. Знаменитая актриса начала возвращаться. Но Блейк знал, что актриса не сможет одержать победу в этой игре, и не сомневался, что в глубине души Деви тоже все понимает.

— Ты должна играть, милая, — мягко сказал он. — Ты забыла про яд? Про выключатель смерти?

В начале предсъемочной работы всем, кто входил в группу, дали описание игры — компьютерной версии и той, в которую Мел играла в реальной жизни. Выключатель смерти имелся в обоих случаях. В компьютерной версии игрок, который не начинал играть в течение двадцати четырех часов, просто лишался права участвовать в игре. Но тот, кто вывел ИВП в реальную жизнь, видимо, понимал, что угроза лишиться права на игру не подхлестнет игрока к действию. Поэтому в реальной жизни бездействие грозило игроку смертью. Мел отравили ядом, и у нее было всего двадцать четыре часа, чтобы разгадать подсказки и найти противоядие.

Судя по всему, с Деви произошло то же самое. И это совсем не нравилось Блейку.

— Деви, — снова сказал он, — ты должна найти противоядие.

— Но в этом-то и дело, — проговорила она. — Мне кажется, я не вписываюсь в их схему.

Он озадаченно уставился на нее.

— Ты о чем?

— Ни один незнакомый мне человек не может даже близко ко мне подойти, — сказала она, и в ее глазах появилась надежда. — После истории с Янусом такое просто невозможно. Да, я выбралась из своей раковины, но вряд ли можно сказать, что я снова начала вести активную общественную жизнь, ну, ты понимаешь: танцы, выпивка, вечеринки с незнакомыми людьми до четырех утра.

— Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что мое затворничество — это мое главное преимущество.

Блейк смог только покачать головой в ответ, понимая, как сильно ей хочется в это верить. Он крепко сжал ее руку.

— В этой игре нет места блефу. Если там сказано, что яд доставлен по назначению, значит, так и есть.

Надежда у нее на лице растаяла, точно снег весной.

— Ты действительно в это веришь? Меня чем-то отравили?

Блейк и в самом деле так считал, но не мог заставить себя произнести это вслух. Он лишь погладил ее по щеке.

— Мы должны предположить, что это так. Но даже если ты права — даже если Убийца не смог подобраться к тебе с ядом, — ты все равно должна играть. И ты это знаешь, верно?

— Почему? — с трудом выговорила Деви. — Если яда нет, почему я должна играть? — Она выпрямилась, и Блейк почувствовал исходящие от нее волны гнева и страха. — Я хочу сказать, с чего бы я стала платить огромные деньги за обеспечение своей безопасности, если бы от нее не было никакого прока? На самом деле все не так. Меня отлично охраняют. И здесь мне ничто не грозит. Ему сюда не пробраться.