Парадокс Prada - Кеннер Джулия - Страница 18

— Зря ты так в этом уверен, — парирую я. — У меня есть подозрение, что Сатана обладает отличным чувством юмора.

— Ты меня ранишь.

— Не больше, чем ты ранил меня.

Его лицо искажает гримаса боли, как будто я применила запрещенный прием, и внутри у меня все сжимается.

— Деви, — произносит он голосом таким же несчастным, как и мое сердце. — Мне правда очень жаль, что так вышло.

Он протягивает руку и гладит меня по щеке, и я чуть не таю от его прикосновения. Мне хочется прижаться к нему, обнять его и спросить, не думает ли он, что для нас еще не все потеряно.

Но даже когда эти мысли проносятся у меня в голове, я хочу врезать себе за то, что я так слаба и уязвима, что готова упасть на грудь своего мучителя всего через несколько минут после того, как он переступил порог моего дома.

Мы оба в смятении. Между нами возникает что-то светлое и нежное. И я начинаю ругать себя, призывать на помощь суровую действительность. Не знаю, целовать ли его или бежать от него, но, к счастью, вопрос остается без ответа, потому что в этот момент звучит сигнал интеркома.

— Мисс Тейлор?

На сей раз это наверняка Энди.

— Эндрю Гаррисон? — спрашиваю я, подскакивая к интеркому, лишь бы оказаться подальше от Блейка. — Можешь его пропустить.

— Нет, «Федерал экспресс». Я расписался в получении. Принести в дом?

— Да, пожалуйста.

Меня спас курьер!

Я снова поворачиваюсь к Блейку и пожимаю плечами.

— Вероятно, это со студии. Как только Лукас принесет письмо, займемся сценарием.

Я не говорю о том, как благодарна моему анонимному корреспонденту, так ловко подгадавшему время доставки своего послания. Еще одна-две минуты, и я могла бы забыть, что ненавижу этого мужчину. И оказалась бы в очень неловкой ситуации.

Однако две минуты спустя я забываю о благодарности. Я озадачена.

Потому что на конверте, который только что отдал мне Лукас, написан мой адрес в качестве обратного, но имени моего нет.

Зато есть имя отправителя: «Играй. Выживай. Побеждай».

— Это что, шутка такая? — возмущенно спрашиваю я, хотя сразу понимаю, что никакая это не шутка.

Блейк заметно бледнеет и смотрит на конверт с явной тревогой.

— Ты мне его не посылал, — говорю я, и это утверждение, а не вопрос.

— Верно, — отвечает он. — Я не посылал.

— Рекламный розыгрыш? — спрашиваю я. — Тобайас решил поддержать меня в форме?

— Возможно, — говорит Блейк.

Но по выражению его лица я вижу, что он в это не верит. Подобные шутки не в характере Тобайаса.

— Может, просто выбросить его? — предлагаю я.

Я держу конверт обеими руками и вижу, что они дрожат. Я слишком вживалась в образ Мелани Прескотт и знаю, что в конверте Плохие Новости.

Хуже того, я знаю, что, если его выбросить, ничего не изменится.

Я поднимаю голову и встречаюсь глазами с Блейком. Он тоже это понимает.

— Дай мне, — требует он.

Я протягиваю ему конверт, но потом качаю головой.

— Нет, он адресован мне. — Я делаю глубокий вдох, сглатываю и понимаю, что в горле у меня пересохло. — Это моя проблема.

— Это наша проблема, — возражает он. — Я с тобой.

Учитывая, что это я держу в руках тикающую (естественно, в фигуральном смысле) посылку от «Федэкс», его заявление весьма спорно. Но мне нравится, что он так сказал, и я не возражаю. Я срываю картонную полоску, чтобы открыть конверт, и отступаю назад, держа его как можно дальше от себя, словно он вот-вот взорвется. Разумеется, он не взрывается, и тогда я осторожно приближаю его к себе и просовываю палец внутрь.

— Что там? — спрашивает Блейк.

— Еще один конверт.

Я вытаскиваю его. Он стандартного размера, без обратного адреса. Только посередине написано печатными буквами мое имя: Девилла Мэриголд Тейлор. (Теперь вы видите, почему моя мама много лет назад сократила его в профессиональных интересах. Чего я никогда не понимала, так это зачем она вообще меня так назвала. Однако когда я ее спрашиваю, она всякий раз отвечает: «Твой отец…» Потом качает головой и меняет тему разговора.)

Я держу в руках этот конверт, а Блейк берет тот, что побольше, с логотипом «Федэкс». Я слежу за тем, как он засовывает руку внутрь, раскрывает конверт шире и внимательно изучает его внутренности.

— Я умею обращаться с конвертами, — язвительно заявляю я.

— Проверить все равно не помешает.

Он совершенно прав, и я с ним не спорю. Он кивком показывает на мои руки. Я так вцепилась в конверт, что пальцам больно.

— Хочешь, я открою?

Я трясу головой, мысленно ругая себя за то, что так разволновалась из-за пустяка. Это же шутка, верно? Может быть, Тобайас заключил контракт с новой компанией по связям с общественностью? Или у одного из наших продюсеров извращенное чувство юмора?

Я не знаю, но этому должно быть какое-то объяснение. Подавив страх, я подцепляю ногтем край конверта и почти надрываю его, когда Блейк внезапно протягивает ко мне руку.

— Подожди!

— Ты что, спятил? — говорю я и прижимаю к себе конверт, чтобы он не мог до него дотянуться. — Это не бомба!

— ДНК, — отвечает он.

Я тупо смотрю на него, раскрыв от удивления рот.

— На конверте, — поясняет он. — Тот, кто его послал, лизнул край, чтобы заклеить.

— Ой. — Я невольно облизываю губы. — Правильно. — Я смотрю на него, и мой маленький пузырь искусственного комфорта с треском лопается. — Значит, ты не думаешь, что это дурацкий розыгрыш?

Блейк не отвечает. И немного погодя я киваю. Правда состоит в том, что я тоже так не думаю.

— Открой его, Деви. Мы ничего не узнаем, пока ты его не откроешь.

Иногда он оказывается таким прагматиком. Но он прав, и я делаю, как он сказал. Я отрываю маленький кусочек от угла, а затем открываю конверт с конца, оставив в целости и сохранности великолепные образцы ДНК.

Я заглядываю внутрь: там лежит сложенный листок бумаги.

— Пора, — говорю я, вытаскиваю его наружу, разворачиваю и — хотя я ждала худшего — вскрикиваю, когда вижу:

ИГРАЙ ИЛИ УМРИ

Моя дочь, моя сестра и безумный старик.

Подсказка там, где он это потерял,

а Джек снова нашел.

Но где искать подсказку?

Дом, но не жилище, хотя используется за деньги.

Отражение величия, ушедших лучших времен,

Многие видели ее на большом экране.

Играть или не играть — решать тебе.

Но если ты откажешься, Смерть будет тебе к лицу.

— Нет, — говорю я. — Ни за что. Ни за что!

Я взволнованно расхаживаю по комнате, и тут Блейк вырывает листок у меня из руки.

К тому времени как я достаточно прихожу в себя, чтобы возмутиться, он успевает все прочесть, и я вижу на его лице отражение моего собственного замешательства и страха.

— Это точно какая-то шутка, — говорю я. — У кого-то из ребят Тобайаса дурацкое чувство юмора. Очередной рекламный трюк. Иначе и быть не может.

— Думаешь? — спрашивает Блейк сдавленным голосом. — Надеюсь, ты права. Если так, то этот кто-то с треском вылетит завтра утром из нашего фильма.

— Я звоню Тобайасу, — говорю я и направляюсь к телефону.

— Подожди. — Блейк мгновенно оказывается рядом и хватает меня за руку. — А если это не шутка?

Я медленно качаю головой, не в силах переварить его последние слова. Мой мозг категорически отказывается их понимать.

— Это шутка, — говорю я.

— Я с тобой согласен. — Одним пальцем он приподнимает мой подбородок, чтобы заглянуть мне в глаза. — А если не шутка?

У него сильный, твердый голос, и я ненавижу его за то, что он прав.

— Это не может быть по-настоящему, — уже слабее протестую я. — Однако ты прав. Мы никому не должны звонить, пока все не проверим.

Я провела достаточно времени со сценарием и с Мел и отлично знаю, что если это действительно ИВП, то существует жесткое правило: никакой помощи со стороны. Предположим, я звоню Тобайасу и спрашиваю его, не он ли решил надо мной подшутить. Он может признаться, что да, и тогда все будет хорошо. Но если он ответит, что он ни при чем…