Бульвар под ливнем (Музыканты) - Коршунов Михаил Павлович - Страница 61
- Предыдущая
- 61/69
- Следующая
Сережа сразу успокоился, перестал с неудовольствием смотреть на Сташикова.
Иванчик и Сережа понимают друг друга мгновенно.
Потом Иванчик рассказал об Антонио Страдивари, или Страдивариусе, как он сам иногда подписывался, имя которого известно каждому человеку на земле, музыканту и не музыканту. О резонансном просушенном дереве, которое Страдивари специально подбирал для своих инструментов; рассказал о грунте, о лаке, о толщинах на деках. Состав лака уже открыт. В аптеке в Кремоне нашли некоторые записи. Англичанин Митчелман сжег счищенный со скрипки Страдивари лак и на спектрографе посмотрел его линии. Имеются работы химика-органика Хилла и многих других.
Лично идея «гроссов» была предельно четкой: с помощью электроники составить звуковой спектр лучшего итальянского инструмента и тогда с предельной точностью и без всяких, говоря техническим языком, погрешностей узнать о составе звука — какие именно компоненты обеспечивают то самое поэтическое звучание, тот самый итальянский тембр, свойственный инструментам Страдивари.
Иванчик перешел к изложению основной идеи группы «Соперники Страдивари». Заметно волновался. Но потом идея его увлекла, ему хотелось, чтобы все сидящие здесь поверили в возможность создания нового инструмента.
— Будет сделан копир на основании полученных данных. Лазер будет читать копир и управлять фрезами, которые будут вытачивать скрипку, копию запрограммированной. И вообще задачи самолетов остаются прежними, а формы их совершенствуются, меняются. Задачи автомобилей остаются прежними, а формы их совершенствуются, меняются. Так надо будет поступить и в отношении скрипки. Это со временем, — утверждал Иванчик. — Тогда скрипка и обнаружит свои новые возможности, эстетические и технические. Найдя ее прежние слагаемые, можно будет заглянуть и в будущее.
Иванчик хотел еще сказать и о философском продукте человеческой мысли, но воздержался, чтобы не загромождать выступление.
Нынешняя скрипка прошла путь развития. Так почему теперь ее путь должен закончиться? Необходимо создать инструмент на новых технических основах. Требуется просушенное дерево? Можно высушить высокой частотой. Надо обыгрывать скрипку в течение нескольких лет? Обыграют ультразвуком за несколько недель. Важно получить тончайший копир для станка. Это как минимум для начала.
Иванчик оглядел притихшую аудиторию. Гости и специалисты молчали. Для многих все было очень неожиданно: скрипка, простая скрипка — тайна!
Встал Володя:
— В музыке не бывает дважды два — четыре. Я вас предупреждаю, ребята.
Не выдержал и Сеня Сташиков:
— Скрипка всегда требует мастера-специалиста. Она индивидуальна, как индивидуальны исполнители. — Он заикался, очевидно от волнения.
— Скрипка есть скрипка, — не выдержал Сережа. — Вибрационно-акустический аппарат. Кстати, исполнители индивидуальны и на роялях. Между прочим, сделал же скрипку Чернов? А он, как известно, был металлургом.
— Сделал. Не как металлург, а как музыкант, — ответил Володя. — И это огромная разница. — Володя попытался доказать, что еще в прошлом веке один страсбургский ученый конструировал скрипку как физический прибор. Ничего не достиг, частоты разъехались, и скрипка потеряла себя.
Сеня Сташиков, преодолев заикание, сказал:
— На старинных роялях не играют. Они предметы истории. А скрипка с возрастом не только ничего не теряет, а приобретает. И прежде всего — индивидуальность.
— Вы все не учитываете современный уровень техники, — вмешался Иванчик, — о чем я и говорил.
Иванчика поддержал кто-то из КБ. Пытался взять слово и главный технолог. У него были рекомендации в отношении специальной измерительной аппаратуры, которую он хотел предложить ребятам. Главный инженер тихонько переговаривался с Надей, просматривал книги и конспекты «гроссов». Кладовщик пока молчал. Мастер с мебельной фабрики тоже молчал. Очень хотелось выступить Павлику. Он ждал удобного случая. Он готов приветствовать идею Иванчика и Сережи, он за технический прогресс.
По Петербургу шел человек в темном пальто и в глубоко надвинутой на глаза шапке. Было холодно, дул зимний ветер.
В Петербургской консерватории, в Малом зале, сегодня решалась его судьба. Нет, судьба его давно уже решилась: он знаменитый профессор, почетный член Русского технического общества, американского Института горных инженеров, вице-председатель английского Института железа и стали.
Но он с юных лет очень любил музыку и хотел разгадать секрет Страдивари, пытался сделать скрипку.
После лекций в артиллерийской академии садился дома и выпиливал, выстругивал деки, покрывал грунтом и лаком в пять, десять, пятнадцать слоев. Изменял форму деки, размер бокового выреза, колковую коробку. Он старался получить один-единственный итальянский звук. Но звук не получался. Профессор тратил годы жизни. Он присутствовал в скрипичной мастерской «на реставрации со вскрытием» — когда скрипку Страдивари разобрали на части. Можно было все измерить и исследовать детально. Вместе с другими мастерами-реставраторами он исследовал Страдивари, сделал подробные чертежи. Он нашел копии с рисунков и набросков отдельных деталей скрипок самого Страдивари. И опять ничего не добился.
Только теперь он сделал инструмент, к которому стремился. Кажется, сделал. На семидесятом году жизни. Из ели, которую привез с Кавказа еще восемь лет назад, и клена, который привез с Урала. Сам его спилил.
И вот, кажется, что-то получилось. Этот последний инструмент он продержал три года у себя: скрипка сушилась в лаборатории, где он разрабатывал технологию изготовления бронебойных снарядов. Он ждал, когда она станет легкой, как лист клена осенью.
Сегодня скрипка вступит в соревнование с итальянскими. Никто в зале из специалистов не должен знать, когда исполнители будут играть на его скрипке, когда на итальянских. Его скрипка «карась», задача специалистов — поймать «карася». Может, и не надо будет стараться: поймают без труда.
Он шел медленно, не торопился. Он боялся торопиться.
Когда профессор Чернов вошел в вестибюль Малого зала Петербургской консерватории, он прежде всего спросил у швейцара:
— Играют?
— Играют, Дмитрий Константинович. Еще не поймали.
Профессор Чернов сделал двенадцать скрипок. На его скрипках играли Ауэр и Изаи. После гражданской войны скрипки Чернова пропали. Все до последней. Может быть, в мире они существуют. Хотя бы одна из двенадцати. И может быть, кто-нибудь когда-нибудь ее найдет. По звучанию она почти не отличается от самых именитых итальянских.
В новой лаборатории стоит специальное устройство, на котором «гроссы» закрепили скрипку Страдивари.
Скрипку выдали в Госколлекции. И это было, пожалуй, самое пока что трудное в их работе — получить скрипку. Имелось гарантийное письмо от завода, но помог комитет комсомола Консерватории. В комитете «гроссы» изложили идею, ради которой заводу требовался подлинный Страдивари, рассказали о ходе предполагаемых опытов, а главное объяснили, что инструменту не будет нанесено ни малейшего ущерба. Володя, из консерваторской мастерской, это подтвердил. Все равно скрипку долго не давали. Ребята не обижались. Они понимали, что они просят.
Иванчик сказал заведующему Госколлекцией:
— Астрономы отдают на время свою звезду, чтобы за ней понаблюдали другие.
Заведующий улыбнулся и после этого уже не мог ничего возразить. Но поставил условия: во-первых, на опытах со Страдивари должен присутствовать Володя, во-вторых, на ночь скрипку следовало возвращать в Госколлекцию, в специальные условия хранения. Приносить скрипку должен будет или Володя или Андрей, который уже имел доступ к этим инструментам.
И вот наконец первые испытания.
В маленькой комнате при испытательной станции собралась вся группа «Соперники Страдивари».
Горели трубки дневного света в плоском футляре, прикрепленном к потолку двумя тросиками. В мягких войлочных прокладках была укреплена скрипка. Лента из конского волоса, наканифоленная — концы ее были связаны, чтобы получилась одна сплошная петля, — заменяла смычок. Вращал ее мотор. Он был подвешен на пружинах-амортизаторах. Мотор и петля из конского волоса — это бесконечный смычок, а значит, создается и бесконечный звук.
- Предыдущая
- 61/69
- Следующая
