Большая маленькая ложь - Мориарти Лиана - Страница 59

• Предыдущая
• 59/85
• Следующая

– Так, э-э, вы считаете, у него есть скрытая склонность к агрессии? – спросила Джейн со смешком, стараясь обратить все в шутку, хотя сама не считала это шуткой.

Вот поэтому они и пришли сюда. Поэтому она заплатила огромный гонорар.

Обе они посмотрели на Зигги, который играл в комнате, отделенной от кабинета стеклянной перегородкой, откуда он не мог их слышать. Они видели, как Зигги берет куклу, игрушку для ребенка младшего возраста. Представим себе, что Зигги вдруг стукнет куклу, подумала Джейн. Это будет вполне убедительно. Ребенок делает вид, что его беспокоит простуда психотерапевта, а потом ломает игрушки. Но Зигги лишь посмотрел на куклу, а потом положил ее на место, не заметив, что она соскользнула с угла стола и упала на пол. Это доказывало лишь, что он патологически небрежен.

– Нет, не считаю, – сказала психотерапевт.

Она замолчала. Нос у нее подергивался.

– Вы расскажете мне о том, что он говорил, да? – спросила Джейн. – Вы ведь не придерживаетесь конфиденциальности в отношении пациента?

– Апчхи! – Психотерапевт громко чихнула.

– Будьте здоровы, – нетерпеливо проговорила Джейн.

– Конфиденциальность пациента начинается только с четырнадцати лет, – шмыгая носом, сказала психотерапевт, – то есть с такого возраста, когда они рассказывают тебе всякую всячину, которой действительно хочется поделиться с их родителями. Вы понимаете, о чем я? Они занимаются сексом, принимают наркотики и так далее и тому подобное!

Да, да, маленькие детки – маленькие бедки.

– Джейн, я не думаю, что у Зигги есть склонность к агрессии, – сказала психотерапевт. Она дотронулась кончиками пальцев до своих покрасневших ноздрей. – Я напомнила ему об инциденте в ознакомительный день, и он четко ответил мне, что это был не он. Я бы очень удивилась, если бы он лгал. Если он лжет, то это самый совершенный лжец из тех, что я встречала. Откровенно говоря, Зигги не проявляет ни одного из классических признаков агрессивной личности. Он не самовлюбленный. И он определенно демонстрирует сочувствие и восприимчивость.

Джейн едва сдержала слезы облегчения.

– Если, конечно, он не психопат, – бодро произнесла психотерапевт.

Какого хрена?

– И в этом случае он может разыгрывать сочувствие. Психопаты часто бывают обаятельными. Но, – продолжила психотерапевт и снова чихнула. – О боже мой, – сказала она, вытирая нос. – Я думала, что иду на поправку.

– Но… – поторопила ее Джейн, понимая, что не выказывает никакого сочувствия.

– Но я так не думаю, – проговорила психотерапевт. – Не думаю, что он психопат. Мне определенно хотелось бы увидеть его еще раз. Скоро. Полагаю, он подвержен многим страхам. Наверняка он не все мне сегодня рассказал. Я совсем не удивлюсь, если окажется, что Зигги самого запугивают в школе.

– Зигги? – переспросила Джейн. – Запугивают?

Она ощутила внезапный прилив жара, словно у нее поднялась температура. Тело наполнилось энергией.

– Я могу ошибаться, – шмыгая носом, сказала психотерапевт. – Но я не удивлюсь этому. Полагаю, это словесное запугивание. Возможно, какой-нибудь дерзкий ребенок нашел его слабое место. – Она вынула из стоящей на столе коробки носовой платок. – А еще мы с Зигги разговаривали о его отце.

– Отце? – Джейн вздрогнула. – Но что…

– Он очень тревожится по поводу отца, – сказала психотерапевт. – Он считает, его отец может оказаться бойцом ударных частей, или, возможно, Джаббой Хаттом, или, в худшем случае, – психотерапевт не смогла сдержать широкой улыбки, – Дартом Вейдером.

– Вы шутите! – Джейн была несколько шокирована. К «Звездным войнам» Зигги приобщил сын Мадлен, Фред. – У него это не всерьез.

– Дети часто пребывают где-то между реальностью и фантазией, – возразила психотерапевт. – Ему всего лишь пять. В мире пятилетнего ребенка возможны любые вещи. Он все еще верит в Санта-Клауса и фею молочных зубов. Почему бы Дарту Вейдеру не быть его отцом? Но, по-моему, он скорее каким-то образом усвоил идею о том, что его отец… страшный и таинственный человек.

– Я полагала, что лучше справляюсь со своей задачей, – заметила Джейн.

– Я спросила, часто ли он говорит с вами об отце, и он сказал – да, но он понимает, что это вас расстраивает. Он был со мной очень суров и не хотел, чтобы я вас расстраивала. – Заглянув в свои записи, она подняла глаза. – Он сказал: «Пожалуйста, осторожно разговаривайте с мамой о папе, потому что у нее на лице появляется странное выражение».

Джейн прижала к груди ладонь.

– С вами все в порядке? – спросила психотерапевт.

– У меня на лице странное выражение? – удивилась Джейн.

– Немного, – ответила психотерапевт. Подавшись вперед, она понимающе взглянула на Джейн и спросила с откровенностью близкой подруги: – Догадываюсь, что отец Зигги был не таким уж хорошим парнем?

– Не таким уж, – ответила Джейн.

Перри вез Селесту домой после школьного собрания.

– У тебя есть время остановиться и выпить кофе? – спросила Селеста.

– Пожалуй, нет, – ответил Перри. – Много дел!

Она взглянула на его профиль. Казалось, он в полном порядке. Его мысли были сосредоточены на предстоящем дне. Она знала, что ему понравилось его первое школьное собрание, понравилось быть одним из школьных папаш, щеголять в корпоративной форменной одежде в некорпоративном мире. Ему нравилась роль папы, он даже наслаждался ею, разговаривая с Эдом в слегка ироничной манере и подсмеиваясь над этой ролью.

Все они хохотали, глядя на близнецов, которые носились по сцене в костюме огромного зеленого крокодила. Макс носил голову, а Джош – хвост. Когда мальчишки разбегались в разные стороны, зрителям то и дело казалось, что крокодила сейчас разорвет на две части. Перед тем как им уехать из школы, Перри сфотографировал мальчишек в костюме крокодила на террасе зала, на фоне океана. Потом он попросил Эда сфотографировать их вчетвером – мальчики выглядывают из-под костюма, Перри и Селеста сидят на корточках рядом с ними. Эти снимки попадут в «Фейсбук». Когда они шли к машине, Селеста видела, как он возится с телефоном. Какие там будут подписи? «Родились две звезды! Рок-н-ролл ужасного крока!» Что-то в этом роде.

– Увидимся на вечере викторин! – говорили все друг другу, уходя в тот день из школы.

Да, он в отличном настроении. Все должно быть хорошо. С тех пор как он вернулся из последней командировки, никаких размолвок между ними не было.

Но Селеста успела заметить в его глазах вспышку гнева, когда сказала, что уйдет от него, если он подпишет петицию по поводу исключения Зигги. Она хотела, чтобы он воспринял ее слова как шутку, но поняла, что этого не получилось и, должно быть, «шутка» поставила его в неловкое положение перед Мадлен и Эдом, которых он любил и которыми восхищался.

Что на нее нашло? Наверное, дело в квартире. Квартира была уже почти полностью обставлена, и в результате возможность ухода становилась реальной. Она постоянно спрашивала себя: «Уйду или нет? Конечно уйду, я должна. Конечно не уйду». Вчера утром она даже застелила кровати чистым бельем, находя в этом занятии странное умиротворяющее удовольствие и стараясь, чтобы постели выглядели привлекательными. Но вот посреди прошлой ночи Селеста проснулась в собственной постели, чувствуя на талии тяжесть руки Перри. Лениво крутился потолочный вентилятор, как это любил Перри, и она вдруг подумала о тех застеленных кроватях и ужаснулась, словно совершила преступление. Как она могла предать мужа! Она сняла и обставила другую квартиру. Какой безумный, злонамеренный и эгоистичный поступок!

Может быть, угрожая Перри тем, что оставит его, она хотела признаться в содеянном, не в силах больше нести бремя своей тайны.

Разумеется, дело было еще и в том, что, думая о Перри или о ком-то еще, подписывающем петицию, Селеста приходила в ярость. Но в особенности о Перри. Он в долгу перед Джейн. Долг семейный – из-за того, что совершил его кузен. Мог совершить, напоминала она себе. Наверняка они не знают. Что, если Джейн не расслышала имени? Это мог быть Стивен Бэнкс, а вовсе не Саксон Бэнкс.

• Предыдущая
• 59/85
• Следующая