Выбери любимый жанр

Девять граммов пластита - Баконина Марианна Станиславовна - Страница 45


Изменить размер шрифта:

45

Агентства перечисляли всех репортеров, погибших или убитых при исполнении служебных обязанностей. Этот список был достаточно спорным. Почему-то считалось, что журналист на посту – двадцать четыре часа в сутки и выполняет профессиональный долг, даже когда пьет пиво у ларька, а его в это время бьет по голове окрестная шпана, прельщенная бумажником с двумя сотенными купюрами. Побить на улице могут не только журналиста, но и токаря, врача или учительницу. Уличная преступность опасна тем, что не разбирает лиц и званий. А особый профессиональный риск репортеров тут ни при чем, разве что рабочий день у них смещенный и им чаще, чем другим, приходится поздно возвращаться домой.

Лизавета не собиралась делать акцент на угрозе для жизни журналистов. Острота ситуации была в другом: террористы доказали, что могут одномоментно уничтожить множество людей, и для этого вовсе не обязательно применять взрывчатку. Ежедневная норма выпечки в мини-пекарне – триста килограммов хлеба. Еще пять видов булочек и рогаликов, их пекут тысячами. Один сдобренный цианидом замес – и в результате сотни трупов. Плюс паника, страх. Убивать вовсе не обязательно, вполне достаточно напугать – этого большинство террористов и добивается.

Лизавета распечатала все относящиеся к убийству Айдарова материалы, заодно зацепила и прочие важные события дня. Разложила листочки по темам. Внимательно прочитала, что пишут другие о теракте и последующей смерти репортера. О том, что ранен еще и оперативник, никто не пронюхал. «Новости» будут первыми, и надо подать этот материал как следует. Лизавета вышла из программы «Информационные агентства», открыла «Word» и начала писать первый комментарий.

«Здравствуйте, сегодня двадцать пятое апреля, вы смотрите „Петербургские новости“. Сегодня в нашей программе вы увидите…» – дальше пойдет анонс сюжетов и подводка к репортажу Маневича.

В анонс Лизавета вставила и сюжет Саввы о Счетной палате и манипуляциях с бюджетными «здравоохранительными» деньгами, и репортаж о диализе. Для страховки. Выбросить проанонсированный репортаж довольно сложно. Правда, можно выкинуть анонс сам по себе, но Борюсик не всегда об этом вспоминает. По телефону Лизавета прочитала текст Верейской – та чаще сидела в отделе информации, а не за специальным столом выпускающего в студии. Это было, в целом, правильно: редактор должен сортировать информацию, а готовый текст можно просмотреть где угодно. Лана утвердила анонс, и Лизавета побежала на второй этаж в монтажную, чтобы его начитать. Кстати, поговорка «репортера ноги кормят» имеет прямое отношение и к ведущим «Новостей», даже если они не ездят на съемки. И без съемок хватает: нормально работая – что-то начитать, что-то проверить, отсмотреть видео, проконсультироваться с выпускающим, – за день набегаешь по лестницам этажей двадцать-тридцать.

После начитки Лизавета вернулась на первый этаж в студию и принялась писать подводку к репортажу.

«…Отравленный хлеб в мини-пекарне „Тутти-Фрутти“ и гибель журналиста, занимавшегося расследованием этого теракта, доказывают: террористы не боятся, что их вычислят, они спокойно звонят и в средства массовой информации, и в ФСБ. Террористы не боятся громких угроз и заочных санкций на арест, но они боятся быть узнанными. Убит журналист, который, возможно, приблизился к разгадке дела „Тутти-Фрутти“. Корреспондент „Петербургских новостей“ Александр Маневич выяснил, что в тот же день, то есть вчера, пытались убить и оперуполномоченного, с которым работал Кирилл Айдаров. Причем два преступления – убийство и покушение – совпадают даже в деталях. Итак, смотрите репортаж…»

Чей репортаж увидят заинтригованные телезрители, Лизавета написать не успела. Опять зазвонил телефон, городской. Номер телефона, стоящего на столе ведущего в студии, знают только свои. И еще господин Ковач. Скорее всего, это он ее и добивается. Долго же он набирал номер.

– Здравствуйте. Могу ли я попросить к телефону Елизавету Алексеевну? – Голос спокойный, тембр приятный. Вежливый господин – потрудился выяснить отчество.

– Я вас слушаю. Добрый день, – ответила Лизавета. День – это, конечно, натяжка, на часах половина седьмого вечера, но приветствие вырвалось машинально, у них действительно день в разгаре, новостийный рабочий день.

– Это Олег Иванович Ковач. Председатель департамента по здравоохранению. Мы не знакомы, но…

– Очень приятно вас слышать. – Лизавета старалась говорить беззаботно и весело. – Почему же не знакомы, я несколько раз была на пресс-конференциях.

Она присутствовала на первой встрече с журналистами бывшего главного врача большой многопрофильной больницы, внезапно ставшего министром в правительстве города, и ей понравился лысоватый очкарик в поношенном костюме и с мягкими интонациями доктора Айболита. Тогда он еще не перешел с точки зрения эксплуатируемых на позиции эксплуататоров, еще не научился держать линию чиновничьей обороны. Связно говорил о недопустимо скудном медицинском бюджете, который все равно не выполняется в полном объеме, о необходимости помочь врачам и больным, о строгом контроле за денежными потоками и погашении долгов больницам и поликлиникам. Правда, достаточно скоро он переоделся в дорогой костюм, да и на вопросы о финансовых делах стал отвечать не столь однозначно и категорично.

– Я вас тоже много раз видел на экране, но лично мы не знакомы. – У Ковача по-прежнему был голос врача-педиатра, спрашивающего «Как дела, дружок, что же ты расхворался?» – Жаль, что приходится знакомиться вот так, по телефону, но дело не терпит отлагательств.

– Я вас слушаю, только по возможности коротко, до выпуска чуть больше часа.

– Понимаю. Мне стало известно, что готовится репортаж о деятельности моего ведомства…

– Да. По материалам Счетной палаты. – Лизавета решила перехватить инициативу. – Ваш заместитель, а также представитель «Фармакапеи» прокомментировали этот материал.

– Знаю. Я, собственно, ничего не имею против. – У Лизаветы даже дух захватило. Может, надо было ехать прямо к нему? Может, он только костюмчик сменил, а под изделием лондонского портного – все еще честный доктор? Ковач опроверг ее предположение почти моментально: – Палата проверяла нас весь прошлый год. Я тогда не работал. Клубок склок, доставшийся в наследство от предшественников, и мне мешает работать.

Вот оно что! Оказывается, прошлые грехи не имеют к нему касательства. Лизавета не будет его разубеждать и сообщать, что в документах Счетной палаты есть копии контрактов этого года и там, за небольшими изменениями, все те же имена и названия фирм.

– Тут другое… Я не собираюсь давить и требовать, вы журналисты, ваше дело информировать общество о наших делах. Но мне сказали, что милиция проверяет, не связан ли взрыв в вашем автомобиле с подготовкой этого репортажа… – Ковач замолчал, явно ожидая реакции.

– Насколько я знаю, такая проверка идет.

– Вот. И я хочу вам сообщить, что эти события никак не связаны. Одно к другому не имеет ни малейшего отношения. Поверьте мне… – Городской министр здравоохранения снова замолк.

– Допустим, я вам верю. – Лизавета никак не могла уразуметь, к чему он клонит. Задергался и боится, что в репортаже их обвинят в чисто бандитском способе решения проблем с прессой? Или проведал, что на медицинскую версию милицию навели они с Саввой, и хочет их разубедить? Чего он добивается?

– Нет, не допустим, это в ваших же интересах.

– В смысле?

– У нас конфликтная ситуация. Снять репортаж с эфира, каким бы он ни был, я мог бы через пресс-службу мэрии, вы это знаете. – Лизавета действительно знала, что одного-единственного звонка начальника департамента по печати и связям с общественностью директору их студии хватило бы с лихвой. Борюсик встал бы по стойке «смирно» и напрочь выкинул бы из головы газеты, которые могут опередить с разоблачениями. Сенсация – это хорошо, а устойчивое кресло и просторный кабинет с референтом гораздо лучше.

– Но снимать материал я вовсе не собираюсь. Я забочусь о вашей безопасности. Какие бы ни были у меня отношения с противной стороной, мы общаемся. И я наверняка знаю, что ничего подобного они не делали, поверьте! – Ковач убеждал ее так, как убеждают ребенка проглотить горькую пилюлю. – Можете рассказывать все, что угодно, но знайте: к департаменту здравоохранения этот взрыв не имеет никакого отношения. Вы мне верите?

45
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело