Царьград. Трилогия - Посняков Андрей - Страница 45

– Быть может, я сговорюсь с татарскими торговцами – с ними бы и пошли.

– Дай-то Бог! – перекрестился Прохор. – С татарами-то, пожалуй, безопаснее будет.

Просторный, окруженный великолепнейшим садом дом почтенного работорговца Халимсера Гали располагался в самом центре Азака – небольшого поселеньица-крепости. Все, как полагается – внутренний, с колоннами, дворик, пруд, изящная резьба.

Мальчишка-лодочник, уж конечно, в дом не заходил – кто он такой-то? – лишь позвал привратника, а уж тот, проведя гостя во двор, ушел с докладом к хозяину, оставив посетителя под присмотром садовника и двух вооруженных саблями воинов самого зверского вида. Прохаживаясь у самых дверей, воины посматривали на Лешку злыми раскосыми глазами, однако никаких замечаний не отпускали, даже меж собой не переговаривались. Вышколены!

Ага, вот, наконец, появился слуга:

– Хозяин примет вас после омовения. Он попросил показать письмо.

Старший тавуллярий без всяких вопросов вытащил из сумы заранее приготовленную грамоту, врученную ему доверенным лицом базилевса:

– Вот, возьми.

С поклоном приняв письмо, слуга удалился и вернулся уже буквально через пару минут:

– Хозяин просит подняться к нему.

– Хорошо, – кивнув, Лешка вслед за слугою поднялся в дом по широким ступенькам.

Несмотря на жару, внутри было прохладно, ворсистый ковер скрадывал шаги, пахло благовониями и свежестью – видать, специально был устроен сквозняк.

– Сюда, господин.

В уютной небольшой зале, на низенькой, под зеленым балдахином, софе, сидел некий довольно скромно одетый субъект, тщедушностью вида и унылым интеллигентским лицом с небольшой бородкой клинышком сильно смахивающий на университетского профессора, какого-нибудь там доктора всяческих умных наук или кандидата. Завидев гостя, субъект заулыбался – судя по всему, это и был хозяин дома, почтеннейший работорговец Халимсер Гали.

– Приветствую тебя, о почтеннейший руми! – приложив руку к сердцу, приятным баритоном воскликнул «профессор». – Слуга сказал мне, что ты знаешь нашу речь?

Алексей улыбнулся:

– Да, немножко ведаю.

– Как поживает мой старый друг, любезнейший моему сердцу Сайретдин-ага?

– Приятственно поживает, – весело сообщил Лешка. – Недавно сменил жилище.

– О! Так и представляю себе его новый дом! Наверняка – лучший из лучших.

Гость подавил усмешку. Да, конечно, «любезнейший Сайретдин-ага» – проживавший в Константинополе под именем Аристарха Дигениса – жилище сменил – роскошный особняк на тюрьму Пиги. Контрабанда, торговля людьми, связи с турками – инкриминировали ему многое, однако казнить не спешили, слишком уж Сайретдин был богат, тем более – проявил желание сотрудничать со следствием. Кстати, был вполне откровенен, ничуть не скрывая, что хочет дожить свои дни – а был он, увы, уже далеко не молод – в покое и неге, без разницы, под чьей властью – ромеев или турок – будет находиться Константинополь. По словам Филимона, приятный был человек – и очень начитанный собеседник. Интеллигент, вот как, похоже, и этот Халимсер Гали.

– Мне бы вам кое-что передать, – Лешка вытащил мешочек с дукатами. – Уважаемый Сайретдин-ага попросил меня передать вам свой давний долг.

Работорговец так обрадовался, что, казалось, сейчас вспыхнет. Ну конечно, что и говорить, не ожидал от судьбы такого подарка!

– О, садитесь же, любезнейший гость мой и друг моего друга, а значит – и мой! О делах поговорим потом… К сожалению, у нас с вами только один день, завтра, пользуясь случаем, я должен выехать с товаром в Кафу.

– А, на «Черной лилии» поплывете. Хорошее судно.

– Да, и капитан там – сама любезность, и судно – летит, как на крыльях. Не то что обратно, – вздохнув, Халимсер Гали с огорчением почмокал губами. – Уж как долго тащатся баркасы Карима Шигали, рыбника – это просто ужас! И это ужасный запах гниющей рыбы. О Аллах, всемогущий и всемилостивейший – и как же это все вынести?

– Вы говорите – из Кафы сюда скоро придет караван… ну, этого, рыбника?

– Да, именно так, почтеннейший господин мой. И один Аллах ведает, сколько мы будем добираться!

Неслышно проскользнувшие слуги принесли кушанья и закуски – жареное мясо, рыбу, какие-то лепешки, виноград, дыни, прохладный щербет.

– Угощайтесь, друг мой, – щедро предложил хозяин.

Лешка поблагодарил, кивнув и приложив руку к сердцу. А потом, прожевав мясо, словно бы невзначай, спросил:

– А что, часто сюда из Кафы корабли ходят?

– Часто ли?! – Хозяин засмеялся. – Увы, друг мой, увы! Если б ходили часто, разве ж пользовался бы я услугами рыбника?

А он не так уж и богат! – почему-то подумал Лешка. Иначе б заимел собственное судно. Впрочем, может быть, он не так часто бывает в Кафе.

– Прекрасная рыба!

– Кушайте, кушайте… Ой, что это я? Совсем забыл об усладе гостя!

Халимсер Гали громко хлопнул в ладоши и тут же в зале появились трое мальчиков с музыкальными инструментами в руках. Зурна, свирель, бубен. Поклонившись хозяину и гостю, уселись в углу, заиграли. Неплохо так, вполне даже профессионально… им бы еще фузз, усилители и нормальную ударную установку!

– Хорошая музыка! – глотнув щербета, похвалил Лешка.

– Это еще не все, любезнейший гость мой! Смотри, смотри же во все глаза!

Под нежную мелодию в залу впорхнула танцовщица – тоненькая, с нежной золотистой кожей, гривой соломенно-желтых волос и глазищами, синими и безбрежными, как океан. Лишь тонкие прозрачные шальвары прикрывали ее стройные бедра, а на груди был повязан узкий кусочек ткани. Алый, с золотой вышивкой. И браслеты. Конечно, браслеты – звенящие золотые браслеты на руках и ногах.

О, какое наслаждение было смотреть на ее танец! Лешка даже забыл про еду, наслаждаясь пленительными изгибами юного тела. Состоявший из изящных телодвижений и прыжков танец вполне можно было назвать эротическим.

– Ну как? – ухмыльнулся работорговец.

Гость не покривил душой:

– Великолепно! Великолепно, друг мой!

– Если хотите – она будет танцевать для вас голой, – с мягкой интеллигентной улыбкой предложил хозяин. – А может еще и почитать нам стихи. Хотите?

– Хочу… – Старший тавуллярий сглотнул слюну – ничего не мог с собой поделать, уж больно сильно нравились ему красивые девушки. Впрочем, а кому они не нравятся? Разве что каким-нибудь извращенцам.

Вот и здесь… Конечно, хотелось бы – голой. Но наверное, не слишком бы это было вежливо – ведь с хозяином-то едва знакомы.

– Да, стихи приятно было бы послушать.

– Поистине – выбор мудреца! – прищурившись, похвалил Халимсер Гали. И снова хлопнул в ладоши. – Эй, Нашчи-Гюль, услада очей моих! Почитай-ка нам Саади!

Поклонившись, девушка закончила танец, небольшая изящная грудь ее тяжело вздымалась, капелька пота скатилась по животу к украшенному золотым колечком пупку. Юные музыканты заиграли тише, медленнее. Нашчи-Гюль, скрестив ноги, уселась на ковер перед гостем.

Голосок девушки оказался нежным и вместе с тем звучным, чистым.

И таким приятным!

И очень, очень эротичным!

Лешка уже не слышал прекрасных чарующих строк многомудрого суфи Саади, нет, не слышал – совершенно другое сейчас очаровывало его – нежное девичье личико, чуть припухлые губы, зубки – ровные и белые-белые, словно жемчуг, глаза – глазища! – синие-синие… Ах! А какие роскошные волосы – целый желто-соломенный водопад! Тонкая талия, золотистая кожа и восхитительная, должно быть, грудь, пусть даже и небольшая.