Нисхождение - Селюкин Александр Юрьевич - Страница 53
- Предыдущая
- 53/75
- Следующая
Сплин предположил, что, вполне может быть, недра благословенной Либертии содержат не только руду, а еще и кое-чего поинтересней… И не только как сырье для промышленного использования…
– До чего же приятно иметь дело с конкретно мыслящим специалистом, – довольно ощерился Доплер. – Вот и давай отойдем обсудим, чего как и сколько, – он взял Шелли под локоток, другой рукой доставая карту. – Нам бы вот на этот уголочек выйти…
Обернулся и сказал, обращаясь к офицерам:
– Перекомплектуйте отделения, да готовтьтесь трогаться.
Прокатился гром, небо потемнело от темно-фиолетовых туч окончательно. Джунгли притихли. Народ суетился, переукладывал амуницию, проверял оружие, снаряжал магазины. Из тяжелого вооружения остались два однозарядных РПО у Риверы и Зуба и примерно половина разовых РПГ, остальное потратили в предыдущей стычке, отбиваясь от засады на дороге. Народу теперь было двадцать шесть человек – штатный пехотный взвод. Всеми отделениями командовали офицеры, которые назначили себе заместителей из числа рядовых, толково проявивших себя в деле. Штырь возглавлял отделение Сплина, его заместителем был назначен Хоу. К ним еще добавили четверых или наоборот, их к ним – в порядке объединения героических остатков двух отделений в славные ряды влились Чибис, Раймо, Барни и Джейсон. Сплин знал пополнение поверхностно, близко не контачили ни в учебке, ни здесь.
Чибиса подранило при взлете: одна пуля по касательной задела шею, оставив неглубокую борозду, а вторая прошила фюзеляж, ранец (броника не было – вместе со сферой бросил перед переходом через болото, потонуть в них боялся) и, потеряв энергию, застряла под кожей под лопаткой. Шею ему помогли обработать еще в вертолете, а спину несподручно было. Хоу, вытаскивая несколько подплющенный со стороны наконечника кусок металла пассатижами, степенно заметил:
– Чуть правее – и позвоночник, отлетался бы на хрен. Повезло тебе, пернатый, – и подколол:
– Жгут на шею тебе потуже не наложить?
Чибис был вредноватым задиристым типом, его манера общаться частенько отдавала необоснованным снобизмом. К тому же он не обладал способностью вовремя закончить разговор и имел заметную склонность к мозгоебству. Впрочем, каких-либо подлых шкурных действий, попыток на чужом горбу в рай въехать, подставить другого отвечать за свой косяк или иных проявлений гнилости натуры, опасной для окружающих, за ним не водилось. Поэтому все отрядные давно перестали обращать на его поведенческие особенности внимание (в каждой голове свои тараканы, в конце-концов) – чаще старались не провоцировать фонтан красноречия, но иногда и намеренно «драконили» в порядке стеба. Резко и с коротким выгибанием шеи Чибис уставился на Хоу своими широкими глазницами (отчасти за этот комплекс совиных ужимок он и получил свое погоняло), начал было выступать, но ассистировавший Малой плеснул на рану из фляжки с коньяком, позаимствованным из бара поместья, для пущей дезинфекции. Чибис на полуслове издал cдавленный звук типа «ы-ы-ы», а Малой быстро огляделся, глотнул сам, довольно крякнул и наставительно произнес:
– Чтоб ты знал, после того, как Роуч сошел с дистанции, штатный зануда в нашем отделении – Длинный и он вполне справляется.
Сплин был занят тем, что, оттянув пояс штанов, копался у себя в промежности, так как обнаружил, что нацеплял в болоте что-то типа пиявок на самые интересные и труднодоступные места. Он хотел было в качестве ответного комплимента назвать Малого «рахит жизнерадостный», но не счел нужным отвлекаться от насущного дела и только хмыкнул. Подошел с офицерского совета Штырь:
– Надо трогаться, мы в низине, чтоб не затопило ливнем, заберемся повыше, траверсом пойдем. Режим передвижения – все как по пути к поместью, только быстрее надо, – он глянул на Сплина. – Ты как, Гранатометчик, идти сможешь? Впрочем, куда ты денешься. Пиявок своих прижги щепкой какой-нибудь – сами отпадут. Радуйтесь, при вас только личное оружие и снаряжение, не то что по дороге сюда. Для бешеной собаки сотня верст – не крюк, верно, Малой? И не вздумай дальше коньяк лакать – если не задохнешься на марше сам, то я задушу.
Броники и сферы разрешили не брать – предстоял долгий скрытный марш. Больше половины солдат так и сделали. Сплин, исходя из принципа «запас жопу не ебет», ничего не бросил: оружие и снаряжение здесь – это то необходимое, что сохраняет его здоровье и жизнь в окружающем враждебном мире, без них он был бы всего лишь короткоживущим сгустком органической массы. Лишнего ничего не было с самого начала – все может потребоваться с большой вероятностью, а выбросить всегда успеется. Сферу опять набил патронными пачками и затолкал в ранец, расположив на уровне лопаток, там, куда ударила пуля Лернеру. Броник дважды спас ему жизнь при штурме и Сплин решил, что не стоит идти наперекор карме. Черт, вот так и становятся суеверными мракобесами… Он замотал срез ствола автомата от дождя полоской пластыря защитного цвета и дополнительно подкрасил для пущей неприметности карандашом для нанесения маскировочного грима.
– В колонну по одному стройсь! – некоторое время спустя скомандовал Доплер.
Сплин надел ранец, поправил лямки, накинул на плечо автомат прикладом вверх и занял место в интервале колонны.
Через полчаса вылезли из низины на склон, закапал дождь. Потом вдруг в несколько секунд свинцово-фиолетово небеса разверзлись и вода, немного рассеиваемая кронами деревьев, хлынула на землю не по отдельным каплям, а подобно водопаду, сплошным потоком, ощутимо давящим к земле. Сплин представить не мог, что дождь может быть таким сильным. Поверхность стала скользкой – даже относительно некрутые склоны приходилось одолевать, двигаясь наискосок или зигзагами. Взвод следовал в целом параллельно границе с Портлэндом в сторону Моравии, но периодические смены направления с целью запутать возможных преследователей или избежать труднопроходимых участков полностью дезориентировали Сплина, и не его одного. Через пару часов ему и вовсе стало все по барабану – в череде подъемов на очередную складку местности и спусков перед подъемом на следующую, регулярно спотыкаясь и поскальзываясь на раскисшей почве, он тупо ковылял в строю, превозмогая начинающую ворочаться боль в колене и ребрах, а также тотальную усталость. Гром раскалывал небо почти непрерывно, сполохи молний расцвечивали тучи причудливыми дугами, заливая все вокруг ярким синеватым светом, словно отсветы от гигантской электросварки. Шквалистый ветер с воем и стонущим скрипом раскачивал деревья. Временами слышался треск падающих ветвей и сломанных стволов.
Все это было бы в какой-то мере красиво, если бы не было так мокро и противно. Сплин малость оглох от грома, так как они были на существенном возвышении, ближе к уровню облачности. Какое-то время спустя, дождь поутратил интенсивность, грозовой фронт, рокоча, сместился в сторону, периодически мигая розоватым заревом молний на низко висящих тучах. Объявили короткий привал. Сплин стащил ранец и уселся на него, привалившись спиной к дереву. Острое чувство облегчения от прекращения изнуряющих усилий быстро сменилось ощущением знобящего холода. Он глотнул спирта-семидесятки. Горящий напалм ожег горло, перехватил дыхание, прокатился по пищеводу, рванулся обратно, но, в конце концов, разлился теплом по пустому желудку. Это немного согрело, притупив мерзкое ощущение от пребывания в насквозь промокшей и склизкой камуфляжке, но колотун не прекращался, как при гриппе. Когда велели строиться, Сплин почти обрадовался. А зря.
К вечеру он основательно дошел до ручки. Ломило все тело, особенно ноги и плечи. В горле было сухо, как с похмелья, в голове – гул, в глазах – пелена, кровь ломилась в башку так, что пульс отчетливо ощущался внутри шеи и отдавался звоном в ушах – избыточное кровяное давление распирало череп чуть ли не до мозговой рвоты. В травмированном колене обосновался еж с ржавыми шипами длиной в метр – по ровной поверхности еще ничего, но стоило дать повышенную нагрузку при подъеме или спуске, как сгибание-разгибание коленного сустава причиняло ноющую боль. Треснутые ребра тупо резало. Осколочное на ляжке немного подтекало, но болело пока терпимо, так как гель, которым был залит раневой канал, имел анестезирующие свойства. Несколько раз двигались по мелким ручьям с каменистым дном, чтобы скрыть следы. Бахилы не одевал, так как уже промочил ноги ранее. Постоянно мокрая обувь натерла ступни сверху на суставах пальцев и местами на подошве, так, что каждый шаг тем или иным образом задевал по крайней мере одну мозоль. Сплин считал, что шкура на ступнях за время долгой беготни достаточно задубела, и уж мозоли-то ему точно не грозят. Но он ошибся, кажется, один из законов Мерфи гласит, что все, что может испортиться – портится, что не может – портится тоже. Постепенно мокрые разношенные ботинки раздались в размерах, ступни при ходьбе по пересеченке ездили внутри туда-сюда, так что ничего удивительного. Постоянный тупой болевой фон, разлитый по нервной системе, регулярно нарушался более яркими вспышками. И это только первый день. А еще неделя. Это, если все пойдет гладко. Где, интересно, Доплер собирается раздобыть воздушное судно? В Моравии их тоже никто не ждет. К тамошним официальным властям обращаться опасно – того гляди продадут Лутару. А ну-ка в жопу все, думать не было сил, Сержанту виднее. Он вспомнил безмятежное лицо убитого Лернера, возможно, его постигла не столь плохая участь – почти мгновенное избавление от всех страданий. Остальные чувствовали себя не лучше, что немного грело душу.
- Предыдущая
- 53/75
- Следующая
