Суматоха в Белом Доме - Бакли Кристофер Тэйлор - Страница 23

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая

Президент вздохнул.

– Трудно с ней в последнее время.

– У нее много работы. Особенно много было в последнюю неделю.

– Герб, у всех в последнюю неделю было много работы. Не вижу, что такого, черт подери, изнурительного в чаевничанье с женами конгрессменов, или это такой изнурительный труд – накормить их сэндвичами с огурцами?

Он слишком много себе позволил. Меня, ладно, пусть обижает, но разрешить ему таким образом говорить о первой леди я не мог.

– Теперь вы послушайте меня, – прошипел я. – К вашему сведению, за предыдущую неделю она произнесла три речи в трех разных штатах, побывала в двух медицинских центрах, кстати, в одном инфекционном. А кроме того, принимала чудовищных жен чудовищных мужей, чтобы те голосовали за ваши чудовищные программы. Надо же, сэндвичи с огурцами!

Я был в ярости.

Пауза длилась довольно долго.

– Вы сошли с ума? – спросил он.

– Нет, просто объяснил вам, как обстоят дела в Восточном крыле.

– Я – президент Соединенных Штатов Америки, – с болью произнес он, и эта боль была настоящей.

– Вы, господин президент, стали дерьмом, чего очень боялись когда-то.

– Вадлоу, вы уволены! Уволены! Немедленно! Вам понятно?

По протоколу Белого дома, служащий обязан немедленно подать прошение об отставке, едва ему сообщают об увольнении. (Лишь мелкую сошку увольняют без письменного заявления.) Я подал прошение, но не мог солгать миссис Такер, так что пришлось рассказать ей, как меня уволили.

– Черта с два вас уволили.

Я сказал ей, что все правильно, ведь я перешел границы дозволенного. Мне и самому было немного стыдно за свою несдержанность.

– Ему это полезно. – Первая леди была особенно красива, когда готовилась объявить войну. К моему несказанному ужасу, она взяла трубку и заговорила нежным голосом: – Пожалуйста, позовите к телефону мистера Такера.

Он взял трубку, и она прощебетала:

– Мой управляющий делами только что сообщил мне, что подал в отставку. – Она подмигнула мне и улыбнулась, а я весь покрылся холодным потом. – Он сказал, что по семейным обстоятельствам. Хм. Я не верю ему. Думаю, это твои отвратительные происки. Хм. Но я еще не закончила. Мне очень нравится Герб, и он по-настоящему заботится обо мне и о твоем сыне. О твоем сыне Томасе – может быть, ты еще не успел забыть его с прошлых выборов? Итак, я решила, если ты не уговоришь Герба остаться, я объявляю забастовку.

Она наслаждалась своей игрой. Спектакль был отменный – в духе Грейс Келли: тихий голос, легкое недоумение, абсолютное владение собой и ситуацией.

– Я скажу тебе, что это значит, – выслушав его, вновь заговорила она. – Это значит, что я поеду в Нью-Йорк. Сегодня. Мне придется кое-что отменить.

Пауза.

– Дорогой, ты ведь совсем рядом. Я отлично слышу тебя, так что не надо кричать.

Пауза.

– Ты прав, мне наплевать на министра иностранных дел Никарагуа, если говорить честно. Я попрошу Энни Рейгелат заменить меня.

Пауза.

– Передаю все в твои сильные умелые руки. Я буду в отеле «Шерри Нидерланд». А ты пока уговори Герба. Особенно не спеши – в Нью-Йорке я отлично себя чувствую. Кажется, агентам службы безопасности там тоже нравится. Может быть, я попрошу Джерри присоединиться ко мне, он ждет не дождется начала съемок. Ариэля Шарона будет играть Джеки Глисон. До свидания, дорогой.

Не успел я вернуться в свой кабинет, как миссис Метц, моя новая секретарша, сообщила, что я срочно понадобился Ллеланду. Знаю, было нехорошо с моей стороны, но я не мог отказать себе в удовольствии помучить его несколько минут.

– Президент очень и очень расстроен, – произнес Ллеланд тоном врача, разговаривающего с родственниками больного. – Он не хочет допустить ложного шага.

Ллеланд говорил еще долго, подробно рассказывая мне о серьезности сложившегося положения. Должен признаться, мне это нравилось.

– Бэмфорд, старина, – сказал я, прекрасно осознавая, как ему действует на нервы такая фамильярность, – совершенно согласен с вами. Отношения президента и первой леди не совсем такие на сегодняшний момент, какими им должно быть. Я полагаю, надо будет внушить моему преемнику, что это его приоритетная задача. Однако не могу не сказать, как я благодарен вам за то, что вы сделали меня «предметом президентских размышлений».

Господи, как же мне было приятно – Ллеланд всегда пудрил людям мозги, говоря, что хочет сделать их «предметом президентских размышлений». Неожиданно, в первый раз за много месяцев, я вдруг осознал, что у меня отличное настроение, и позвонил миссис Метц.

– Миссис Метц, диктую прошение об отставке, – сказал я, кладя ноги на стол.

– Мистер Вадлоу, – произнесла она с легким гамбургским акцентом.

Миссис Метц оказалась отличным профессионалом и умела правильно себя вести. Мы понимали друг друга.

– Бояться нечего, бояться нечего.

Меня охватило такое возбуждение, что я не мог усидеть на месте. Вот уж не ожидал от себя такого.

Я как раз задумался над вторым параграфом, когда зазвонил телефон. Трубку взяла миссис Метц.

– Это он, – сказала она, потрясенная тем, как разворачиваются события.

– Ага. Сейчас.

– Герб! – президент был само благодушие. – Что там за чепуха насчет вашей отставки?

Я сказал, мол, поскольку уже уволен, то, соблюдая протокол, пишу прошение об отставке.

– Не знаю, что на меня нашло, – проговорил президент с вымученным смешком. – Но вы ведь хорошо меня знаете, как же вы могли принять это всерьез? Ха! В свое время я вынужден был переселить вас туда…

– Да. Выгнать.

– Ха! – Он кашлянул. – Герб, вы были нужны мне тут. Правда, я не хотел, чтобы вы уходили из Западного крыла. У вас настоящее… чутье. Это Джесси захотела, чтобы вы были с нею, ну и… – Он попытался представить дело так, будто мы как мужчины должны смиряться, потому что спорить с женщинами бессмысленно. – Всякая власть имеет свои пределы. Ха.

– Хм.

Именно этот звук несколько раз издала его жена во время телефонного разговора. Кажется, он испугался.

– Прошу прощения?

– У меня болит горло, господин президент.

– А… – неуверенно протянул он. – Хотите, я пришлю мистера Арнольда? Пускай поглядит. – Его переполняла забота о моем здоровье. И тут он закашлялся. – Простудился, – сказал он между двумя приступами кашля.

– Понятно. Вам надо себя беречь.

– Милый старина Герб! Вас не проведешь, правда? И все же поговорим об отставке. Я не приму ее. Вы слишком ценный сотрудник.

И он опять зашелся в кашле.

– Я подаю прошение не вам, – сухо возразил я, – потому что работаю не у вас.

– Черт, ей везет.

Опять приступ кашля.

– Мне нравилось работать с ней. Она не окружает себя мерзкими интриганами.

– Знаю. Она молодец.

Кашель просто одолел президента. Однако я не поддался на уловку.

– Мне очень нравится миссис Такер, – официальным тоном произнес я. – В работу она привносит благородство и красоту.

– Господи, да разве я возражаю? Она замечательная женщина.

Приступ кашля.

Если наша беседа должна была стать дуэлью из намеков, то я выигрывал у него шаг за шагом.

– Она мудрая женщина и очень человечная.

Он перестал кашлять.

– Герб, давайте на этом остановимся, ладно?

Поднявшись на столь высокий нравственный уровень, я не собирался быстро уступать. Однако я услышал голос старого друга, взывавшего ко мне с другого конца провода, как бы отвратительно он ни вел себя по отношению ко мне.

Мы говорили – впервые за много месяцев. Как в прежние времена. Я не трусил. Сказал ему, что программа «отдавания земель» дурацкая.

Он защищался.

– Мексиканцы любят меня. Они считают: я величайший президент после Кеннеди.

– Тогда почему бы вам в следующий раз не баллотироваться в президенты Мексики? Вам больше повезет в Чихуахуа, чем на Юго-Западе.

– К черту Юго-Запад. Там республиканцы.

Со мной говорил уже не тот молодой хитрый губернатор, которого я когда-то знал. Это были высокомерные интонации Ллеланда: пусть голосуют за республиканцев, если желают. Я мог бы поклясться, что президент даже перенял у него едва заметный бостонский выговор – неприятное, снобистское, гнусавое произношение.

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая