Право на выбор (СИ) - Георгиева Инна Александровна - Страница 61

• Предыдущая
• 61/70
• Следующая

Рейвар, Рихард, Drachenmacht – имена другие, а проблемы те же. Мне кажется, меня заперли в клетке, и ее стены постепенно сужаются, становятся ближе друг к другу. Мне тяжело дышать, я не могу идти, я бьюсь в этой клетке, мне больно, и моя агония – она ведь никогда не прекратится?!

Возможно, Рихард прав? Быть может, мне нужно просто смириться, перестать испытывать судьбу и сражаться в битвах, в которых не суждено победить? Что произойдет, если я приму судьбу такой, какая она есть? Станет ли мне легче? А если погибну, пытаясь этого не сделать – кому легче станет тогда?

Я больше не знаю, что мне делать и куда бежать. Мне так нужен совет, так нужен хоть кто-то, кому можно довериться, просто поговорить. Мне кажется, я падаю в бездну. Меня закручивает в водовороте, мир мелькает перед глазами, вспыхивает красками и исчезает в кромешном мраке. И я не вижу дна, конца этому полету. Господи, я не знаю, что делать… У меня нет ничего: ни дома, ни надежды, ни будущего. Вокруг три мира, но я не вижу себя ни в одном из них. Я потерялась, и чем дольше ищу свой путь, тем отчетливее понимаю, что его просто нет…

Когда-то давно, еще будучи обычной японской школьницей, я разглядела воздушный замок в окне машины. Тогда я попросила дворецкого отвезти меня в Германию, туда, где эта сказка могла стать реальностью. Где сердце будет биться сильнее и дыхание перехватывать от восторга... Но Сея посоветовал не рваться в чужие страны, а разглядеть прекрасное в обычном, и понять, что волшебство может быть с тобой, где бы ты ни был, стоит только захотеть… Честно слово, я старалась так жить! Я повторяла эти слова снова и снова, как мантру: изо дня в день, я верила в них, как не верила ни во что другое! Но, быть может, настал момент перестать искать чудо там, где его просто не может быть?!

Дорогой дневник, я всегда, всю жизнь, как бы сложно мне ни было, говорила себе, что выход есть. Что он есть всегда, из любой ситуации, нужно только суметь его разглядеть. Но, кажется, я больше в это не верю. Мой дар не помог – удача отвернулась от меня, звезды погасли. Я очень стараюсь, но все мои попытки вырваться заканчиваются ничем. У меня больше нет сил, чтобы видеть то, чего нет. И я больше не хочу искать выход. Я устала, дневник, я так устала…

Пускай это будет конец.

Я сдаюсь…»

Жестокость — это черта, характерная для добрых людей.

Она появляется, когда об их доброту начинают вытирать ноги.

NNN

Рейвар, облаченный в длинный плащ с капюшоном, скрывающий его от макушки до пят, стоял у выхода на террасу и, не отрываясь, смотрел на большую, ярко-желтую луну, сиявшую высоко в небе. Мерси подняла лицо и тоже скользнула по ней глазами: быть может, ей только показалось, но россыпь кратеров и песчаных рек на поверхности спутника непонятным образом складывалась в профиль Асмара. Крючковатый тонкий нос, будто сломанный в нескольких местах, сжатые в ниточку губы, тонкая борода – Мерси ощутила, как сердце начинает колотиться быстрее, словно эмир действительно наблюдал за ней через прозрачную ткань балдахина. Девушка поежилась и, сильнее прижав к груди подушку, вновь опустила глаза на старшего принца. Он словно почувствовал ее взгляд, застывший между его лопаток, потому что скрестил руки на груди, оперся плечом о стену и тихо сказал:

- Твое появление в Лазури принесло много бед, но это ничто в сравнении с тем, что вот-вот должно случиться. Трагедия, катаклизм, крушение эпохи – счет, когда все это обрушится на мой народ, идет на дни и минуты с тех пор, как ты вернулась в Касдагар.

- Ты обвиняешь меня?! – прошептала девушка. Рейвар даже не шелохнулся, хотя возмущения в ее голосе хватило бы на то, чтобы самый смелый сошел с линии удара:

- Каждый раз, когда я об этом думаю, - продолжал он тем же сухим тоном, - я пытаюсь найти способ исправить ситуацию. Но чем больше пытаюсь, тем яснее понимаю, что способа нет. На самом деле, у меня был только один шанс спасти Лазурь, и для этого вовсе не нужно было забирать тебя из дворца. Много раз я задавал себе вопрос, почему не воспользовался им, когда у меня была такая возможность…

Он замолчал, и Мерси показалось, что ее душа покрывается коркой льда, застывает хрустальным и мертвенно-холодным шаром в груди. Странно: раньше она едва ли верила в ее существование, но сейчас… Если души нет, как тогда она может причинять столько боли?

- Возможно, причина того, что ты до сих пор жива, кроется в твоей удачливости, - задумчиво предположил Рейвар. – Ты затуманила разум мне так же как и многим другим. Мне казалось, я поступаю правильно, но я лишь давал Асмару повод действовать быстрее и жестче. Я выиграл время, но не понимал, сколь мимолетна и ничтожна эта победа. Теперь понимаю.

Он склонил голову и в тусклом свете луны Мерси увидела, как блеснули из-под капюшона его яркие глаза.

- Для Лазури еще не все потеряно, - горько усмехнулась она. – Ты же здесь. А вот я, сижу на кровати и покорно жду твоего решения. А вон там, на столике, нож для фруктов – давай! Действуй. Все в твоих руках.

Рейвар покачал головой:

- Я не ожидал, что ты поймешь. Ты ведь не деват, чтобы чувствовать свою зависимость от Источника, и даже не родилась в Лазури, чтобы понимать, сколь многое для нас значит это место. У тебя есть Земля, есть Огненный мир, и все же… - принц обернулся, на этот раз глядя на девушку прямым требовательным взглядом. Но странное дело: сколько она не пыталась, ей не удавалось разглядеть его лицо – только глаза, синие и холодные, сверкающие как крошечные звезды, – все же в чем-то Иждерехи были правы. И я, пожалуй, склонен им верить, хотя порой эта вера кажется роскошью.

- О чем ты говоришь? – в недоумении нахмурилась Мерси.

- Ты – Феникс, Окайя, - ответил Рейвар таким тоном, словно эта простая фраза могла все объяснить. Но девушка не поняла. Да и как она могла понять?

- Ты только что сказал, что я не деват! – воскликнула она.

- И повторю это снова, - спокойно парировал принц. – Ты никогда не была деватом, и никогда им не станешь. Ибо чтобы быть деватом необходимо быть частью этого мира и покориться его закона. Ты – Феникс. Это твоя сущность, твое могущество, твой дар. Ты черпаешь силу не из Источника, как мы, ты сама – эта сила. Но поверишь ты в это лишь в самый последний миг. Когда иного выбора просто не останется. И это даже не твоя вина, ибо Фениксы, Окайя, не умеют познавать себя иначе. Им нужно потерять все, чтобы отбросить страхи и сомнения. Нужно оказаться на самом дне, чтобы разглядеть путь в небеса. Нужно сгореть дотла, чтобы воскреснуть из пепла.

- А ты не думал, - почти неслышно пробормотала Мерси пересохшими губами, - ты не думал, что я больше не хочу гореть?!

Ее едва различимый шепот перерос в крик, а потом – почти в визг:

- Ты хотя бы на миг, на одно короткое мгновение представил, каково мне терять все?! Насколько это больно – падать на дно?! Ты действительно считаешь мой дар – благом?! Да ты ничего не знаешь о том, что это такое!!! И ты, Рейвар, не имеешь никакого права вот так о нем рассуждать!

На одну сотую секунды фигура принца вздрогнула и исчезла с поля зрения, а потом – почти мгновенно, оказалась рядом с кроватью, отделяемая от Мерси лишь прозрачной тканью балдахина. Только теперь, вблизи, она казалась гораздо меньше и ниже. Девушка часто задышала, вжавшись спиной в спинку своего ложа, и круглыми глазами смотрела, как фигура медленно поднимает голову и говорит, сквозь зубы выплевывая в мир слово за словом:

- Верно. У него такого права нет.

С едва различимым шорохом капюшон соскользнул с ее головы и упал на плечи. Мерси ахнула в ужасе, покрылась испариной и что было сил вцепилась пальцами в тонкую ткань простыни: на нее с нескрываемой ненавистью смотрело ее собственное отражение.

В тот же миг в совсем другой части дворца вздрогнула и открыла глаза Ширин. Рядом приподнялся на подушках потревоженный Рихард:

• Предыдущая
• 61/70
• Следующая