Вечный бой - Семенов-Спасский Леонид Григорьевич - Страница 31

Прошло еще полгода, и Росс серией блестящих опытов, поставленных на птицах, доказал, что виновниками заражения малярией являются не все комары, а только комары анафелес.

В 1902 году за работы по птичьей малярии Россу была присуждена Нобелевская премия.

Сентябрьским днем 1896 года профессор зоологии Римского университета Джованни Батиста Грасси вернулся домой необычно рано: стрелки часов в гостиной показывали начало двенадцатого.

— Что-нибудь случилось, сынок? — тревожно спросила мать, — Тебе нездоровится?

— Пока ничего не случилось, — засмеялся Грасси, поднимаясь к себе.— До утра я останусь в спальне и прошу вас ко мне не входить. Никого! Ни под каким предлогом! Синьора Мария! — кликнул он служанку. — Кто бы меня ни спросил, меня нет дома. Я — в отъезде, и когда вернусь — неизвестно.

— Хорошо, синьор Джованни.

— Что ты задумал, Джанни? Неужели тебя ищет полиция?!

Грасси толкнул дверь, ведущую в спальню, обернулся.

— Успокойся, мама! Ничего не случилось, и никакая полиция меня не ищет! Я обо всем расскажу завтра.

— О святая мадонна! Ты опять что-то задумал, Джанни! Почему ты не можешь жить, как все люди?

Грасси молча прошел в спальню, набросил крючок на дверь.

За окном шумел Рим. Сквозь неплотно задернутые шторы солнце пронизывало комнату сквозными столбами света.

Он переобулся в домашние шлепанцы, сбросил пиджак, расслабил узел галстука, закатал рукава сорочки, осторожно вынул из саквояжа стеклянную банку, затянутую марлей.

Из-за двери доносились причитания матери, голоса сестры и служанки. Перебивая друг друга, женщины о чем-то громко спорили.

Грасси был спокоен, и предстоящий эксперимент не пугал его своими последствиями. Страшило другое: вместе с ним могли заразиться малярией сестра и мать.

О прозрачные стенки банки, стоящей на ночном столике, бились комары, выловленные сегодня утром а малярийном госпитале Локате Триульце, и каждый второй из них нес в себе малярийных плазмодиев, заполняющих слюнные железы и желудки.

Зоолог по профессии, Грасси разбирался в малярии ничуть не хуже любого врача из госпиталя Локате Триульце. Он разделял взгляды англичанина Менсона, знал о работах молодого врача Росса в Индии и был наслышан о неудачном опыте доктора Аппиа в Секундарабаде.

В науке о малярии неразгаданной оставалась одна загадка: каким образом возбудитель болезни проникает в кровь человека.

Грасси присел на край кровати, сорвал с банки марлю, постучал ладонью по ее бокам. Через минуту-другую в спальне ошалело зазвенели комары, вырвавшиеся на свободу. Они закружили вокруг его головы, замельтешили перед глазами. Грасси ждал, положив на колени оголенные по локоть руки и затаив дыхание.

Впоследствии он так напишет об этом эксперименте: «Когда я занялся исследованием малярии, я счел необходимым предпринять опыты на людях. Однако я был не в состоянии преодолеть внутренний протест, который всегда вызывали и вызывают во мне любые эксперименты на человеке, могущие принести ему вред. Поэтому я решил произвести первый опыт на самом себе».

Утихомирившись, комары облепили его лицо, шею и руки. Грасси сидел не шелохнувшись, боясь спугнуть их. В комарах, как и Росс, он обнаружил цисты с малярийными плазмодиями, но пошел дальше своего английского коллеги: ему удалось проследить определенный цикл развития малярийного плазмодия в теле комара, не похожий на его развитие в крови человека.

— Джанни! — услышал он за дверью голос матери. — По всему нашему дому летают огромные комары. Джанни, ты слышишь меня?

Случилось то, чего он больше всего опасался. Зараженные малярией комары из госпиталя Локате Триульце каким-то образом проникли в соседние комнаты,

— Возьмите полотенца и перебейте их, — быстро распорядился он. — Ни в коем случае не позволяйте им ужалить себя.

— Джанни, они накинулись на меня, как голодные гиены.

Грасси шагнул к окну, распахнул его настежь. Зудела кожа рук, лица и шеи, искусанная комарами. Если комары действительно являются переносчиками малярии, как утверждает Менсон, он должен заболеть. Может заболеть и мать...

Хинин — хорошее лечебное средство, но и он помогает не всегда. Существуют формы малярии, текущие молниеносно, и даже огромные дозы хинина не в силах в таких случаях предотвратить трагический конец.

Стоя у распахнутого окна, о своей смерти Грасси не думал. Он думал о матери и о сестре.

Даже если он погибнет, его дело продолжат ученики — Биньями и Бастианелли. О комарах и о малярии они знают ровно столько же, сколько и он сам, и совсем не важно, чье имя войдет в историю борьбы человека с малярией.

Когда последний комар вылетел из спальни, Грасси закрыл окно и спустился в гостиную.

— Дорогие синьоры, — шутливо обратился он к женщинам, — приказываю всем вам немедленно принять хинин.

— Но Джанни... — капризно возразила сестра, но Грасси резко оборвал ее:

— Я отвечаю за вас и перед богом, и перед своей совестью. Комары были заражены малярией.

— О святая мадонна! — воскликнула мать, испуганно прикрывая ладонью рот. — Что же теперь будет с нами?

Но с ними ничего не случилось. Почему-то не заболел и сам Грасси.

«Возможно, — думал он, — комары из госпиталя Локате Триульце никакого отношения к передаче человеку малярии не имеют? Возможно, что-то было не предусмотрено в эксперименте?»

Прошло два года. Грасси открыл несколько новых подвидов комаров анафелес и сделал очень любопытное наблюдение. Оказалось, что малярийные плазмодии, попадающие в желудок комара с кровью больного, развиваются только в теле самки анафелес, и, следовательно, если малярия переносится комарами, то лишь самками анафелес. Полшага оставелось до решения последней загадки малярии. Нужны были опыты на людях.

В научных журналах появились статьи об искусственном заражении малярией птиц. Имя доныне безвестного молодого врача Рональда Росса было у всех на устах.

— Заслуги Росса неоценимы, — говорил Грасси, — но мы до сих пор не знаем, как малярией заражается человек.

— Что же вы предлагаете, профессор? — спрашивали его сотрудники лаборатории.

— Эксперименты на добровольцах. Иного выхода нет и, к сожалению, быть не может.

Джованни Батиста Грасси изменял своим принципам. Теперь ему казалось, что, если он начнёт экспериментировать на себе, поиски путей передачи малярии человеку затянутся на неопределенное время.

Доброволец вскоре нашелся. Им оказался молодой человек по фамилии Золя.

— Синьор Золя, — спросил его Грасси, — осознаете ли вы всю степень риска предстоящего эксперимента? Знаете ли вы, что на карту ставится ваша жизнь?

— Знаю, профессор.

— На карту ставится ваша жизнь, — сердито повторил Грасси.

— Моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Я одинок и безработен.

— И все-таки, синьор Золя...

Эксперимент решено было произвести на высоком холме в окрестностях Рима, куда практически не залетают комары, держащиеся обычно в низинах. Главное, считал Грасси, чистота опыта. Ни один комар, кроме отобранных для эксперимента, не должен коснуться Золя.

Уже был арендован небольшой дом, выстроенный почти на самой вершине холма, уже перебрался туда Золя, уже были отобраны для опыта самки анафелес, но Грасси почему-то медлил с постановкой эксперимента. Что-то останавливало его. Очевидно, риск, которому преднамеренно подвергался доброволец. Золя мог погибнуть в эксперименте, и Грасси отлично знал это.

Его ближайшие сотрудники — Биньями и Бастианелли — недоумевали. Нерешительность профессора была непонятна им. Порой им казалось, что Грасси вообще готов отказаться от эксперимента.

Нервничал Золя, снедаемый неопределенностью и ожиданием.

Наконец-то Грасси решился!

— Эксперимент на холме начнете завтра утром, — распорядился он, вызвав в свой кабинет Биньями и Бастианелли. — До окончания эксперимента вам предстоит неотлучно находиться под одной крышей с Золя. Я должен получать от вас ежедневную исчерпывающую информацию о состоянии нашего подопечного. Ни в коем случае Золя не должен погибнуть. Я не приму участия в эксперименте.