Путешествие по берегам морей, которых никто никогда не видел - Худяков Дмитрий Сергеевич - Страница 60

• Предыдущая
• 60/71
• Следующая

А теперь вот на что обращу твое внимание…

Морские ежи, кораллы, морские лилии — это ведь все «аристократы», существа очень требовательные к качеству воды. А раз они жили здесь, то определенно в датском веке юго-восточную часть саратовской земли покрывало море, хорошо связанное с океаном, с Тетисом, не успевшим еще окончательно «закрыться».

А что было в других местах нашей области? Прямых сведений об этом нет, но мы можем догадываться, что Правобережье и северная часть Заволжья представляли собой слегка наклоненную на юго-восток равнину, по которой реки несли свои воды в Датское море. А раз были реки, то были и леса, состоявшие, надо полагать, в основном из разнообразных пальм, магнолий, коричных лавров, вечнозеленых дубов, древовидных фикусов, так как наши края тогда находились в субтропической зоне. В реках, которые текли у нас в датском веке, надо думать, обитали разнообразные костистые рыбы, крокодилы, лягушки. А на берегах — змеи и ящерицы, уцелевшие во время Великого вымирания. И конечно, млекопитающие. Но, окажись мы в датском лесу, знакомых зверей мы бы не увидели. Их тогда еще не существовало. Скорее всего нам встретились бы фенакодусы, похожие на крохотных лошадок; креодонты, напоминающие небольших волков; палеоникты — что-то среднее между куницами и кошками.

Выше датских слоев в карьере ничего нет. Но геологи говорят, что кое-где в окрестностях Озинок можно увидеть, как на зеленоватых и голубоватых известковистых глинах и мергелях первого века палеогенового периода располагаются слои кремнистых пород, относящихся уже к тому времени, когда соленые воды вновь захватили значительную часть саратовской земли. Увидеть же эти каменные «документы» мы можем, вернувшись на Лысую гору, что стоит на западной окраине Саратова…

Итак, мы опять у того места, где на Лысой горе не хватает «страниц» датского века, так как в самом начале новой эры здесь, в центре области, была суша. Ну, а выше «пробела», обозначенного прослойкой зеленоватого песка, в склоне горы проглядывают жесткие то темно-серые, то желтоватые, то голубоватые слои, в которых мы без труда можем опознать опоки и кремнистые глины. Изредка в них попадаются похожие на обрывки бус раковинки фораминифер-нодозарий («узловатых»). Заметить их в породе нелегко, так как сцепленные друг с другом шарики или узелки этих скорлупочек имеют в диаметре всего около миллиметра. Однако в мире древних одноклеточных животных данные существа должны считаться гигантами. Здесь же встречаются небольшие «рожки» одиночных кораллов-трохоциатисов, раковины мелких двустворчаток.

Опоки и кремнистые глины…

С толщами, сложенными из этих пород, мы уже дважды встречались в мезозое. И оба раза они были «страницами», написанными холодными морями. Таким же представляется и новый «летописец».

Вторгнувшись с юга на Русскую платформу спустя 5 миллионов лет после начала кайнозойской эры, соленые воды сумели захватить почти всю территорию, которой владело до этого последнее меловое Маастрихтское море. Более того, пробившись на северо-восток, они соединились с теми, что образовывали Западно-Сибирское, которое в то время было холодным. И вновь в наших краях появились диатомеи, а на дне нового бассейна начал образовываться кремневый ил, как это уже случалось в Сантонском и Кампанском морях мелового периода.

Некоторые исследователи считают, что и на этот раз при распространении холодных вод к югу особенно активно работали вулканы, снабжая диатомеи «сырьем» для изготовления кремневых скелетиков.

Но 30 метров опок и кремнистых глин, которые мы видим на Лысой горе, — это только первая половина истории Сызранского моря, названного так потому, что его «летопись» впервые изучалась русскими геологами в Поволжье, в окрестностях города

Сызрани. Вторую мы можем прочитать выше, где лежат уже серовато-зеленоватые и желтоватые песчаники.

В этой толще особенно выделяется слой, который благодаря своей прочности образует на склоне горы хорошо заметную ступеньку.

Песчаники — настоящий музей раковин. Кардиты, острей, кукулеи, красателлы, модиолы, теллины — это только часть названий двустворчаток, остатки которых встречаются здесь. Турителлы, волютелитесы, волюты — названия улиток-гастропод. Как все это понимать?

Песчаники своим присутствием говорят, что во второй половине своей жизни Сызранское море начало мелеть и отступать. Двустворчатки и брюхоногие нам подсказывают, что вода в море несколько опреснилась сбегающими в него реками, устья которых приблизились. Раковины моллюсков довольно крупные, а это значит, что вода потеплела, следовательно, или пролив в Западно-Сибирское море закрылся, или объявились какие-то теплые течения, или эта часть нашего водоема, обмелев, стала лучше прогреваться солнцем.

Следы Сызранского моря можно встретить не только на Лысой горе. Из его кремнистых осадков, ставших опоками и опоковидными глинами, сложены очень многие возвышенные места нашего Правобережья между Волгой и рекой Медведицей, отмеченные на геологической карте в «Атласе Саратовской области» оранжевым цветом. Кое-где видны они и в Заволжье. В верхней части массива Три Мара, в Озинках, а также северо-восточнее у села Непряхина и юго-западнее в Синих Горах, представляющих собой отрог Общего Сырта. И еще — в возвышенности Песчаный Мар, что в Новоузенском районе.

Но особенно эффектно сызранские кремневые породы выглядят в обрывах волжского берега. Места, где они видны, издавна были замечены людьми, получили какие-то, порой романтические, названия, отразившиеся в песнях, легендах, сказках.

Так, тот крутой берег, что мы видели ниже Вольска, уже много веков называется Змеевыми горами. Согласно легендам, протянувшийся почти на 50 километров обрыв — это бок злого Змея-дракона, изрядно досаждавшего когда-то людям, сраженного безвестным витязем и окаменевшего. А овраги, кое-где прорезающие кручу, это следы ударов богатырского меча.

Дурман-гора, что стоит у южной границы нашей области, по преданиям — прибежище злых духов, лишавших памяти путников, дерзнувших подниматься на вершину или заходить в овраги у ее подножия.

Стол бичи, стометровые утесы, обрывающиеся почти отвесно к волжской воде и сложенные слоями серых, желтых, голубоватых опок и кремнистых глин, это, если верить сказаниям, — семь братьев-богатырей, вышедших когда-то рано утром к Волге и окаменевших от восторга перед ее волшебной красотой.

Эпиграфом к главе о Сызранскам море я взял первые четыре строки из стихотворения А. Коринфского, написавшего в конце прошлого века цикл «Из картин Поволжья», Взял не случайно, они навеяны поэту видом Столбичей, мимо которых он однажды проплывал на пароходе ночью. Послушай, как звучит это стихотворение дальше.

• Предыдущая
• 60/71
• Следующая