Путешествие по берегам морей, которых никто никогда не видел - Худяков Дмитрий Сергеевич - Страница 33

• Предыдущая
• 33/71
• Следующая

Из беспозвоночных наиболее заметными обитателями соленых вод стали белемниты и аммониты.

На юг Западной Европы моря пришли в самом начале периода, поэтому в названиях первых его веков, звучащих словно сказочные заклинания — геттанг, синемюр, плинсбах, тоар, — отразились имена французских городов Геттанжа, Синемюра, Тура и немецкого Плинсбаха. В их окрестностях впервые были прочитаны «страницы», рассказывающие о первых двадцати пяти миллионах лет юрской истории.

На Русскую платформу соленые воды начали наступать только в пятом веке юры, ааленском. Этому как бы предшествовала длительная «артиллерийская подготовка»; на южной границе суши, там, где сейчас находятся Крым и Кавказ, грохотали вулканы, выбрасывавшие в небо тучи дыма и пепла. Потоки жарких лав, громоздившихся друг на друга, сложили там тогда толщу изверженных пород мощностью в несколько километров. И вот 188 миллионов лет тому назад именно оттуда двинулась на север морская вода…

Однако первые «страницы» летописи юрского периода были написаны в наших краях не морями…

На рисунке ты видишь два «клочка» одной из первых «страничек» юрской летописи, два куска очень тонкозернистого песчаника, на которых видны отпечатки листьев каких-то древних растений. Эти камни мне прислали школьники из поселка Знаменского, что в Ивантеевском районе. Из того самого, который стоит на речке Сухой Иргиз.

Получив эти находки, я сразу же стал искать атлас, в котором были бы изображены остатки ископаемых растений. Нашел его в одной из библиотек и узнал, что на первом куске породы запечатлен лист древнего папоротника — кониоптериса (в переводе — «образующего своими листьями, похожими на крылья птиц, конус или воронку»), а на другом — ископаемого хвоща — неокаламита («нового из тех, что похож на тростник»). И еще, что оба растения характерны для флоры первой половины юрского периода.

Перелистав несколько специальных книг, я выяснил, что и кониоптернсы, и неокаламиты росли в очень влажных местах — по берегам рек, озер, по болотам и селились только в тропиках, где даже зимой температура не опускалась ниже плюс десяти.

Собрав эту информацию, я стал рассуждать…

Мелкозернистый песчаник, в котором сохранились отпечатки листьев, образовался из минеральных частиц, оседавших не в море, так как папоротники и хвощи — не водоросли. Потом, море — это постоянно волнующаяся вода, а листьям, чтоб «увековечиться», нужна была очень спокойная. Ведь они должны были, не обтрепавшись, не свернувшись, плавно опуститься на дно, пролежать там неподвижно какое-то время, пока сверху их не прикроют мельчайшие песчинки и частички глины, пока они не уплотнятся, не сцепятся друг с другом, образовав прочный слой, внутри которого надежно будет храниться полость, вначале занимавшаяся нежной растительной тканью.

Не подходит и речная вода, она тоже все время в движении. Остается предположить, что слепки с листьев были в свое время «сделаны» на дне озера?.. Теперь дальше…

В течение почти всего триаса и первой половины юрского периода наши края были приподнятой сушей, на которой шло разрушение земных слоев. Вода сносила образовавшиеся при этом пески и глины куда-то на юг. И вдруг, в то время, когда росли эти кониоптерисы и неокаламиты, у нас появились озера, в которых стали накапливаться осадки. Почему это произошло? Может быть, море, наступавшее с юга, в то время уже подошло к границе саратовских земель, подпрудило воду рек, заставило их замедлить бег, разлиться озерами и начать часть своего груза оставлять в наших краях?

Но почему, захватив чуть позже саратовские края, море не уничтожило эти первые «странички» юрской летописи, ведь они были очень тонкими и непрочными?

Сохраниться озерным «заметкам» и отпечаткам листьев помогли, вероятно, два обстоятельства. Первое связано с тем, что море в наших краях наступало не на крутые высокие берега, которые оно несомненно крушило бы ударами своих волн, а на низкую, выровненную сушу. Подпрудив реки, соленая стихия образовала перед фронтом своего наступления широкую полосу болот. Даже при самых сильных ветрах волны, приходившие с морских просторов, «вязли» на отмелях, в зарослях морских трав и болотных дебрях. И море, вместо того чтоб размывать как следует поверхность захваченной территории, сразу же начинало отлагать на ней слои своих осадков. Местами поверх того, что до этого накопилось в озерах.

Второе обстоятельство, благодаря которому «озерные записки» сохранились кое-где во время нашествия Юрского моря, вероятно, связано с тем, что часть из них была спрятана в «каменных сейфах». Увидеть подобные хранилища можно в карьерах, расположенных около поселка Знаменского.

Издали стены выработок там кажутся сплошь состоящими из окаменевших илов Казанского озера-моря. Однако, подойдя ближе и присмотревшись, можно заметить, что в верхней части разреза есть еще какие-то слои глин, песков, мелких окатанных камушков. И граница между известняками и этими породами — не прямая линия. Местами она опускается на несколько метров вниз, местами поднимается. Это значит, что поверхность казанских каменных слоев — неровная. Собственно, так оно и должно быть. За те 60 миллионов лет, пока наше Заволжье было возвышенной сушей, силы разрушения, уничтожив слои, лежавшие на казанских известняках и доломитах, основательно «вгрызлись» и в их поверхность, изрыв ее карстовыми воронками, изрезав промоинами, А с подходом моря именно в этих углублениях стали накапливаться осадки. Там, где вода текла, — гравий, косые слои песков; там, где стояла, — тонкие, аккуратные слоя глин и очень мелких песков. Вот эти речные и озерные «странички» и видны в стенках карьеров выше серых казанских известняков и доломитов.

Придя в эти края в середине юрского периода, море, конечно, размыло то, что лежало на поверхности суши, но то, что находилось в углублениях, не тронуло, а даже наоборот, запечатало сверху своими отложениями. Более 180 миллионов лет пролежали в «каменных сейфах» самые первые «документы» юрской истории нашего края, пока заряды взрывчатки и стальные челюсти машин не взломали стенки хранилищ…

Однако дальше судьба «записок», составленных безымянными речками и озерами, сложилась не очень удачно…

Вот строчки из письма, которое я получил в свое время вместе с камнями из поселка Знаменского:

«…На одну из улиц нашего поселка самосвалы привезли из карьера кучу щебня, чтоб замостить топкое место. Когда мы шли мимо, то заметили, что на некоторых кусках породы есть какие-то отпечатки, словно с листьев растений. Мы собрали камни и отнесли в школу руководителям краеведческого кружка. На следующий день с помощью учителей нам удалось найти шоферов, которые привозили щебень, и они показали место, откуда при погрузке экскаватор брал породу. Мы обшарили всю выемку, но ничего в ней не обнаружили. Два образца, из тех, которые были найдены на улице, посылаем Вам…»

После этого письма я несколько раз приезжал в Знаменский, ходил по карьерам, был на том месте, где находился когда-то «каменный сейф». Но тоже ничего не нашел. Слой, хранивший отпечатки листьев, был, вероятно, очень быстро выбран машинами, расчищавшими поверхность лежавших под ним известняков и доломитов, которые разрабатываются в Знаменском. Естественно, что в ходе расчистки ни экскаваторщики, ни шоферы, ни бульдозеристы не обратили внимание на то, что хранила серая порода. Камень и есть камень, мало ли его тут приходится ломать, грузить, вывозить? По их словам, они и не предполагали, что в породе может быть что-то интересное, ценное для наших представлений об истории Земли…

• Предыдущая
• 33/71
• Следующая