Новые приключения в Стране Литературных Героев - Рассадин Станислав Борисович - Страница 14
- Предыдущая
- 14/71
- Следующая
Ягненок.
Волк.
Ягненок (искренне желая объяснить Волку, что тот обознался).
Его грозный собеседник не то чтобы смутился, но, во всяком случае, его беспардонная наглость опять наткнулась на какое-то препятствие.
Волк. Нет году, говоришь? (Наверное, человек здесь почесал бы в затылке: дескать, черт побери, что бы еще такое соврать? А, все равно, хоть бы и этак.)
Ягненок.
Волк (вот тут уж он окончательно решает плюнуть и перестать притворяться, будто наказывает Ягненка за что-то).
Ягненок.
Волк.
Уотсон. Эй! Что вы делаете! Прекратите это насилие!
Холмс. Ах, дорогой друг, не хватало еще позвать на помощь полисмена. Увы! Басня заканчивается вполне недвусмысленно: «Сказал и в темный лес Ягненка поволок». Могу вас утешить лишь тем, что, несмотря на печальный финал, Ягненок, впрочем, как и Волк да и решительно все, малые и большие обитатели Страны Литературных Героев, бессмертен...
Уотсон. И все же как он посмел? На наших глазах!..
Холмс. Ну, ну, держите себя в руках. Скажите лучше, не заметили ли вы и в этой басне каких-нибудь нарушений логики?
Уотсон(раздраженно и даже оскорбленно). О чем вы, Холмс? После того, как я стал свидетелем этой леденящей душу драмы, мне, извините, не до вашей логики!
Холмс. Как вы сказали? До моей! Быстро же вы забыли уроки Стародума!
Уотсон. Ах, при чем тут Стародум? Он говорил совсем о другой басне!
Холмс. Но мог бы сказать и об этой... (Очень похоже изображая Стародума.) «Ежели б сочинитель полагал своей целию в точности следовать морали сей басни, он, всеконечно, показал бы токмо то, как могущий Волк растерзал беспомощного Агнца. И все. Сего было бы с лихвою достаточно!»
Уотсон(на этот раз ему не до восхищения). Право, это неуместные шутки!
Холмс. Какие шутки, Уотсон? Ведь басня «Волк и Ягненок» в самом деле совсем не о том, что провозглашено в ее первой строке. Вдумайтесь, мой впечатлительный друг! Ну, разве стоило бы рассказывать всю эту историю только затем, чтобы обосновать простейшую мысль: «У сильного всегда бессильный виноват»? И разве смысл басни не в тех лживых обвинениях, которые бросает Ягненку Волк?
Уотсон. Да... Пожалуй... Хотя, по правде говоря, мне сейчас трудно сосредоточиться. Я еще не остыл от волнения.
Холмс. Еще бы не волноваться! То, что мы с вами видели и слышали, поистине драматично, как вы верно заметили. И совсем непросто, я бы даже сказал – странно! Казалось бы, мы должны всего-навсего радоваться, когда Ягненок ловко и убедительно опровергает все, что на него взваливает Волк. И побеждает в споре!
Уотсон(горячо). Вот именно! (И тут же разочарованно.) Да, но... Но почему же его победа не радует? Напротив, вызывает тревогу?
Холмс. Потому, что здесь-то и заключен удивительный секрет крыловской басни. Да, Ягненок как бы побеждает, но мы все время помним, что победа его не спасет. Больше того! Каждый ответ Ягненка, безоговорочно доказывая его правоту, приближает беднягу к гибели. И когда Волку уже совсем нечего возразить, в ход идут не слова, а клыки и когти.
Уотсон. Ага! Значит, речь лишь о том, что богатый, многообразный смысл басни невозможно свести к одной-единственной строчке морали?
Холмс. Браво, Уотсон! И именно для того, чтоб вы это поняли, я и втянул вас в расследование, казавшееся вам бессмысленным.
Уотсон. Да, теперь я все понял! Хотя должен признать со стыдом, что если бы не ваш блистательный, не побоюсь сказать, гениальный анализ происшедшего в басне «Волк и Ягненок», способный доставить новые лавры даже тому, кто когда-то раскрыл тайну баскервильской собаки и шести Наполеонов, я бы никогда... Но я вижу, вы смущены моими словами, Холмс? Право, это ложная скромность!
Холмс(не слишком охотно). Не в скромности дело, мой красноречивый друг. Просто переубедил вас не один я. И даже не совсем я...
Уотсон. Не вы? А кто же, позвольте вас спросить?
Не будем забывать, что Холмс привык всегда и во всем быть первым, свысока поглядывая на каких-нибудь там инспекторов Скотланд-Ярда. Но он честен, и поэтому, если даже нехотя, заставляет себя сказать чистую правду.
Холмс(небрежно, как о сущем пустяке). Выдающийся русский ученый Выготский и его книга «Психология искусства»...
Уотсон (которому очень хочется поддержать репутацию своего друга и кумира). Что же! Тем более! Уже одно то, что вы при вашей необыкновенной занятости нашли время обнаружить и прочитать книгу, которая...
Холмс(мужественно). Говоря совсем по правде, Уотсон, эту книгу передал мне через Сэма Уэллера наш друг Архип Архипович... Но не только в ней суть. Главное, что переубедило вас, – это ваше собственное волнение. Да, не удивляйтесь, Уотсон! То волнение, которое может быть вызвано только истинно художественным произведением. В чем была сила и новизна басен Крылова по сравнению с тем, как их писали во времена сурового Стародума? В том, что, беря стародавние сюжеты, которые должны были твердо доказывать ту или иную истину, ну, скажем, что люди падки на лесть, Крылов относился к ним как поэт. Как художник. Видел и открывал в них сложность подлинной человеческой жизни – вот почему из истории про Волка и Ягненка, рассказанной до него и римлянином Федром, и французом Лафонтеном, и русским Сумароковым, у Крылова вышла «маленькая драма», как выразился все тот же Выготский...
Уотсон. Заметьте, Холмс, не только он, но и я!
Холмс(великодушно). Разумеется, и вы, мой проницательный друг!
ГЕНА В СТРАНЕ ЧУДЕС
Простимся пока с Почтовым Дилижансом. Закончился его первый (в этой книге) рейс, во время которого вы, между прочим, встретились с одним из чудес, возможных только в Стране Литературных Героев: Шерлок Холмс, в рассказах Артура Конан Дойла никогда не выказывавший интереса к так называемой изящной словесности, восполнил этот (без сомнения, недостойный его) пробел, и тут сумев проявить свой аналитический ум. Хотя от кого же и ждать невозможного, как не от него?
- Предыдущая
- 14/71
- Следующая
