Прорыв реальности - Куликов Роман Владимирович - Страница 23

Поправившись после истории в метрополитене, Вали Кругами снова ушел в Зону, на этот раз вернувшись пустым и без правой руки. По словам сталкера, руку ему отъел банкомат. Обычный банкомат, который стоял себе на входе в гастроном, а точнее, некая тварь, мимикрировавшая под банкомат. Хватанула пастью, разинувшейся прямо на месте отверстия выдачи банкнот, увернулась от нескольких пуль, выпущенных с левой из пистолета, и смылась. Как она выглядела, убегая, Вали Кругами не рассмотрел, не до того было.

Сейчас он лежал в больнице и прикидывал, надо полагать, хватит ли накопленных сбережений на толковый протез. А другие стали ходить в Зону еще реже.

– Что мне нравится в Москве, чува-ак, – сказал Аспирин, формируя из чистых носков клубок и запихивая его в рюкзак, – так это обилие жратвы. С собой только НЗ надо таскать, а остальное в любом магазине бери. Консервочки, блин! Они, кстати, еще не скоро испортятся. Которые всякие кильки в томате, те вообще чуть ли не вечные. Вон с армейских складов тушенку хавали чуть не пятидесятых годов прошлого столетия. И ничё, ходили вот с такими пузами!

Упырь не стал спорить, хотя, как обычно, натолкал в свой вещмешок сублимированных продуктов. Не особо вкусно, но зато всегда под рукой. С горя можно даже сухим сжевать, хоть и противно – к языку липнет.

По карнизу застучал дождик. Дождь в дорогу – хорошая примета, хотя им до общего сбора и выдвижения к месту входа еще несколько часов.

Упырь резко сел на диване.

– Знаешь, чего я больше всего боюсь, а, Усатый? – спросил он.

– Чего?

– Того, что Михайловский потащит в Зону лишних людей. Я готов за себя отвечать, за наших, за продюсера с референтом, за оператора… Но на этом список уже заканчивается, и добавлять в него я бы никого не хотел.

– А я что сделаю, чува-ак? – развел руками Аспирин. – Сам же сказал: он оплачивает мероприятие, значит, он – босс. Чего в сауне не митинговал? Теперь небось уже поздно.

– То-то и оно… Михайловский – чел импульсивный, хитрый и пройдошистый. Любит ставить перед фактом. Вот сейчас придем мы, а он с собой приволочет человек десять, и все вроде как необходимые. Что с ним делать?

– Послать.

– Придется…

– Посмотришь, чува-ак, он тут же сбледнет с лица и погонит домой всех лишних. Да и ваще я понимаю: это у тебя после самолета такие фобии. Когда по лесам и аномалиям таскал детей и теток.

Аспирин неожиданно бросил собираемый рюкзак на пол, сел на табуретку и вздохнул.

– Чего? – с осторожностью поинтересовался Упырь.

– Надоело мне все, – печально произнес Аспирин. – «Не ты в Зоне, это Зона в тебе» – херня это все, чува-ак… Как подумаю, что сейчас опять тащиться туда, ползать на карачках, валяться в грязи… Там тебя убить хотят, тут – захавать, аномалия слева, аномалия справа, дождь вон еще полил, значит, мокрое все кругом, противное… А у меня, чува-ак, радикулит, между прочим! Мне не двадцать лет уже. И не тридцать. И даже не сорок…

– Завязать думаешь? – без обиняков спросил Упырь.

Аспирин подергал себя за усы, снова вздохнул.

– Давно думаю. Только что я делать буду? Когда-то в машиностроительном учился, так все забыл… Да и машиностроение мое никому не нужно, поди… Правильно ты сказал – надо последний кусок схватить. И уеду, на хрен, в Абхазию, чува-ак. В Гудауту. Там хорошо, там море чистое, никаких Зон нету вблизи, виноград, чача, мясо на очаге жарят. Махнем со мной, а? Купим катер, рыбу станем ловить. Этих… рапанов. Ракушки такие, слышно, как волны шумят, если к уху поднести. Мы ж никому на хрен не нужны все равно.

– Погоди, – улыбнулся Упырь, – вот слепит наш продюсер свой фильм, наполучает «Оскаров»… Будешь ты по красной ковровой дорожке ходить, во фраке.

– В сраке, – мрачно парировал Аспирин. – Ладно, собирай барахло, а то разлегся!

– Собрал уже.

– А если собрал, то мне не мешай! Иди вон на кухню, там котлеты на сковородке остались. Сожри, не оставлять же. Пока вернемся, даже в холодильнике испортятся.

С этими словами Аспирин снова погрузился в рюкзак, что-то сердито бормоча себе под нос.

На кухню Упырь не пошел, а пошел на балкон. Дождик был совсем реденький, теплый. Внизу по улице проезжали редкие машины, блестя мокрыми боками; возле маленького гастронома напротив двое мужиков что-то пили из пластиковой бутыли, рядом с ними стояла старушка и продавала поллитровые баночки с домашними соленьями, аккуратно расставленные на деревянных ящиках.

Все здесь так же, как было лет двадцать назад. Прогресс, Зона, войны локальные и не очень – а бабушка с банками тут явно стояла, и мужики тоже. Ну, может, не они сами, а их родители. А все потому что Россия.

Старушка с банками заметила тем временем на балконе глазеющего на нее негра и зачем-то показала ему сухонькую фигу. Упырь расхохотался.

– Хорош ржать, чува-ак! – крикнул ему из комнаты Аспирин. – Помоги лучше детектор мой найти, куда-то я его сунул…

– Щас скажу, куда.

– Не издевайся!

– Ладно… В сортире смотрел? На полке, где книжки?

– Смотрел. И под диваном тоже. И в тумбочке.

– Сейчас иду…

И, махнув на прощание старушке, Упырь отправился на помощь.

А капитан Сниферов сидел на беседке в детском саду и, не найдя занятия получше, с горя принялся считать противников. Насчитал двадцать четыре монстрособаки разного калибра. В принципе перебить их можно, но на шум сбегутся еще. Да и попробуй попади, вон как снуют. Даже если получится просто отогнать на время, что делать дальше? В детский сад ломиться?

Рядом с детским садом были припаркованы несколько автомобилей, но и это не вариант. Аккумуляторы небось давно сели, и ключей нет.

Очередная собака высоко подпрыгнула и уцепилась когтями за край плоской крыши. Сорвалась, молча свалилась вниз.

– Узбагойзя, – посоветовал ей Снифф, вспомнив старый интернетовский мем.

Интересно, а эти уроды хорошо в темноте видят? Вдруг вообще слепые, как кроты?

Нет, это не дело – дожидаться ночи. Ночью надо куда-то прятаться, потому что ты и сам слепой, как крот. Ночью по Зоне лучше не ходить – одно из правил Вадима Снифф помнил крепко.

Капитан попил, съел галету. Бросил одну ради интереса монстрособакам – те понюхали, но жрать не стали. Еще бы, вон какой вкусный человек сидит совсем рядом, зачем сухим тестом давиться…

Снифф задумчиво наблюдал, как собаки то снуют взад-вперед, то, как по команде, усаживаются на задницы и буравят его взглядами. Мерзкие все-таки создания… Особенно зубы. Как-то Сниффа в деревне ухватил на рыбалке за палец щуренок, в лохмотья порвал своими зубищами. А эти… Бр-р.

Неожиданно в движениях монстрособак появилась некоторая упорядоченность, и капитан насторожился. Собаки формировали некое построение. Шестеро самых крупных встали под самой беседкой, у стены, плотно боком друг к другу; на них полезли еще четверо.

– Ах вы, дрянь! – даже восхитился Снифф. – Пирамиду строите?!

В самом деле, собаки строили пирамиду. Как только четверка укрепилась на спинах нижней ступени, к ним на спины поспешно вскочил особенно длинномордый мутант и нацелился перепрыгнуть на крышу, благо теперь он это мог сделать легко. Но Снифф не дремал – с расстояния меньше метра он выстрелил прямо в пасть собаке. Ту откинуло в сторону, пирамида рассыпалась.

– Поздравляю-поздравляю вас с днем ваших именин, – пробормотал капитан. Выстрел громко отозвался эхом в пустом дворе, но пока новых действующих лиц на сцене вроде не появилось. Монстрособаки по-прежнему толклись внизу, не боясь потерять соратников. Или просто не знали, что такое огнестрел? Для проверки – что теперь терять? – Снифф уложил еще пару тварей, истратив на каждую по два патрона. Добился лишь того, что со стороны мусорных контейнеров прибежали еще пять голов. Не исключено, что где-то там у них отдыхает подкрепление. Черт, надо было этих собак еще в мирное, так сказать, время всячески изводить. Писали же регулярно: то там, то сям напали и разорвали. А с ними цацкались. Миллионы в какие-то центры стерилизации гробили. И вот результат, сидит внизу, зубами клацает. Хотя вместо собак завелись бы другие мутанты, свято место пусто не бывает…