Смеющийся Пеликен - Наумов Евгений - Страница 14

• Предыдущая
• 14/45
• Следующая

Для Черного Шамана еда уже давно стала только поглощением и ничем больше. Он осторожно брал маленькими щепотками легкую массу, напоминавшую мох, и отправлял в беззубый рот. Конечно, это было лучшее мясо, самые вкусные корешки и ягоды, но радости он не испытывал. Много всякой вкусной еды было у Черного Шамана, такой еды, которую жители селения и во сне не видели, но что ему от этого, если ее жуют другие? Больше всего он хотел бы сейчас разрывать упругое мясо крепкими острыми зубами, как это делает сидящий рядом рэккен.

Но болезни захватили высохшее тело и точили его, как мыши точат некогда крепкий ремень. А ведь раньше он мог съедать по половине оленя и глотать столько мухоморов, что иному хватило, бы на три жизни. Прекрасное время! Приходили девушки-мухоморы и уводили его в странный мир, где он с легкостью мог превратиться в горного орла, в могучего медведя, огромного великана и жить их жизнью.

Теперь он с трудом превращается в старого ворона, испытывая те же муки бессилия и дряхлости, что и он. А для того чтобы люди все еще верили в его могущество, он может лишь надевать оболочки других существ, как надевал кухлянку, отороченную шкурой черного волка и подбитую нежным мехом соболя. Но и такой мех уже не греет его.

Приходится вести жизнь, полную запретов.

Покончив с едой, шаман отодвинул блюдо и повернулся к рэк- кену. Это был Кумак, предводитель племени самых коварных жителей подземных миров. — свистунов. Свистуны заманивали заблудившегося охотника в сырые мрачные ущелья и пронзительным свистом сводили его с ума.

— Что, не удалось войти в шатер Ненека? — насмешливо спросил Черный Шаман.

— Лицо Кумака исказила злобная гримаса.

— Пеликен этот шатер охраняет. Очень тяжелый посох у него… — Он почесал тощие бока.

Черный Шаман хрипло засмеялся. Кумак торопливо проглотил очередной кусок и с сожалением посмотрел на дымящуюся кость.

— Нет, налево он не повернул, — произнес он и отодвинул блюдо. На миг перед его желтыми, как у снежной совы, глазами, предстало на блюде раздражающее видение маленького человечка, и он затряс головой, возвращаясь к действительности. Потом, потом будет он глотать людей столько, сколько ему захочется, а теперь нужно исполнять волю могущественного старца, владеющего черным бубном, с которым он свободно летает в подземных мирах. Сам Онкой остерегается ссориться с ним!

— Не повернул налево, — повторил он. — Но и направо не повернул, как указывал Белый Шаман.

— Белый Шаман! — фыркнул Черный Шаман. — Кто его нынче слушает! Бесконечно пустыми разговорами о добре занимается, пытаясь сделать людей лучше. А они делаются все хуже!

— Но он разговаривает со Сверху Сидящим…

— Тоже пустые разговоры! Хоть когда-нибудь была от этих разговоров польза?

— Но тут он вспомнил о юношах, возвращенных из подземного мира, и замолчал.

Однако тут же добавил:

— На этот раз он помог… помог нам избавиться от строптивого сироты.

— Не совсем, — тихо вставил Кумак. — Его еще уничтожить нужно.

Черный Шаман так часто действовал заодно с рэккенами, что уже сам себе казался одним из них, думал, как они, и поэтому всегда разгадывал их замыслы.

А вот свистуны не смогли разгадать ни одного его замысла. Он, мудрый Черный Шаман, перехитрил всех — и людей, и рэккенов. И теперь с насмешливой улыбкой слушал, как разглагольствует Кумак, владеющий Железным крючком.

— Не повернул никуда, идет прямо. Почему — не знаю.

— Может, к Яри стремится? — задумчиво спросил Черный Шаман.

— Не знает он, где Яри. Она сейчас у нас находится. Кормим ее своей пищей, потом Онкою отдадим. Онкой любит молодых пленниц… — Кумак торопливо облизнулся, и Черный Шаман невольно поежился. Он слишком хорошо знал, что ждет девушку в подземных мирах.

— Указал я Айвану повернуть в сторону пустынных льдов, — проговорил он. — Оттуда он бы уже не вернулся… До Сверху Сидящего не должен он дойти. Тогда больше не увидят люди Солнца.

Черный Шаман одобрительно кивнул. Солнце уже давно ему не нужно было. Даже мешало оно. Ведь все черные дела во мраке совершаются.

— Зачем стараетесь? — испытующе глядя на окружающих прищурился он.

— Сам знаешь, — покосился рэккен. Он никогда не смотрел прямо в глаза. — Чем-то ведь питаться надо нам. А в темноте можем выбирать самых красивых, самых упитанных — каких хотим…

Он не договорил. Черный Шаман и сам знал, что его старое, пропитанное ядовитым мухомором и само ядовитое, как мухомор, тело не станет есть ни один рэккен. Разве что растерзают и зверям бросят, отомстят за все обиды.

Ему было безразлично, что ожидает людей, если рэккенам' удастся осуществить свой замысел. Но он не мог допустить, чтобы его собственная и без того короткая жизнь стала еще короче. Потому и вступил в сговор с рэккенами. Он им тоже пока нужен — не все могут сделать сами, среди людей обязательно помощник должен быть. А за это они обещали ему живую душу юноши — тогда он снова станет молодым, полным сил и заживет новой прекрасной жизнью.

Осуществляя свой дальний замысел, и сделал Кумака владеющим Железным крючком.

С помощью Железного крючка Кумак умеет извлекать души из людей. Человек этого сделать не может, будь у него хоть десять Железных крючков.

Но рэккен, которому в лапы попал Железный крючок, быстро выявил его зловещие возможности. У кого он уже вынул души? Даже Черный Шаман этого не знает. Когда слышит, что где-то снова пропал человек, ежится. И старается не думать, что с ним стало.

— Однако почему так стремишься Айвана погубить? Не опасен он для нас.

Опасен, очень опасен! — торопливо вскрикнул Кумак и замолчал, словно поперхнувшись. Долго смотрел в огонь костра желтыми глазами. Наконец заговорил: — Все равно ты наш, с нами всегда будешь. Открою тайну. Есть у нас одно сказание…

— У вас тоже есть сказания? — удивился Черный Шаман, — Вот бы послушать!

— Если услышишь наши сказания, тут же в камень превратишься от ужаса, — сверкнул глазами Кумак. — Но одно тебе сейчас поведаю.

— Сказано было нам, что хозяин тундры Пеликен однажды заплачет или засмеется.

Если заплачет он, то все люди потеряют надежду и станут нашей добычей, если засмеется, люди перестанут бояться рэккенов и заживут привольной радостной жизнью. Вот почему так испугался я, когда увидел улыбку на лице Пеликена. А изобразил эту улыбку Айван! Совсем немного теперь осталось, чтобы засмеялся Пеликен…

— Ты ведь сам отдавал Пеликена разным племенам, — упрекнул его Черный Шаман.

— Хмурого Пеликена! — воскликнул Кумак. — Хмурого, недовольного и унылого! Такой Пеликен нам не страшен. Люди смотрят на унылого Пеликена, и в души их закрадывается безнадежность и отчаяние! И чем больше будет хмурых Пеликенов, тем лучше станем жить мы, рэккены. Ведь не зря сказал когда-то людям Сверху Сидящий: рэккенов не бойтесь, тогда живы будете. А уныние и боязнь рядом живут. Вот почему солнце постоянно прячем, чтобы люди еще больше боялись.

Кумак торопливо оглянулся и понизил голос:

— Как только перестанут бояться люди, рэккенам конец придет! И тебе, Черному Шаману, тоже конец придет. И Белому…

Даже Белому Шаману? Но ничего плохого не делает он!

— Он отнимает у людей уверенность, так же как и ты. Когда появится у людей уверенность, то не нужны будут шаманы, важные люди, силачи, исчезнут насилие и несправедливость. Даже оружие исчезнет — не нужно оно тому, кто ничего не боится!

— Оружие дал людям Сверху Сидящий!

— Он для того дал, чтобы люди не боялись. Но с оружием люди стали бояться еще больше, хотя оно могло бы и защитить их…

Долго молчал Черный Шаман. Потом спросил тихо:

— Что же делать нам.?

— Нужно бег Айвана остановить, — оживился Кумак. Покорность хозяина понравилась ему. — Он сейчас к селению врагов идет. Может, они убьют его, а может, и нет.

— Почему сами не расправитесь с ним?

— Охраняет его сильный амулет. Правда, силы своей Айван еще не знает. Этим и воспользуемся… А если не удастся…

• Предыдущая
• 14/45
• Следующая