Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии - Торвальд Юрген - Страница 50

Осуществление плана расследования наткнулось на множество препятствий, одно из которых — замкнутость местных жителей: никто добровольно ничего не рассказывал. Каждого приходилось опрашивать. Два мальчика, которых видели проезжавшими на велосипедах мимо места, где произошло убийство, не явились, несмотря на неоднократное приглашение. Их нашли случайно лишь тогда, когда в школьном сочинении, Необычный случай" они описали свою поездку. Были и обычные в таких случаях ложные сообщения. Ида Барнес> официантка закусочной „Хубертус", расположенной в километре от места преступления, утверждала, что в полдень 11 сентября видела незнакомого бродягу. Она уверяла, что на нем был такой же платок, какой выставили перед ратушей, и дала точное описание этого бродяги. Деген добился через земельное ведомство уголовной полиции, чтобы бродягу искали на всей территории Федеративной Республики Германии.

Так или иначе, Дегену удалось к концу сентября установить двадцать человек, которые во второй половине дня 11 сентября в разных направлениях пересекали лес в районе Штайнкауте. Никто из них не встретил постороннего или подозрительного человека. Обозначение, передвижения этих свидетелей на карте помогло все же установить, что незаметно скрывшийся преступник мог воспользоваться только двумя ведущими на север дорогами, так называемой Брайтенвег и дорогой, идущей параллельно ей. Обе вели по направлению к Теерштрассе-Эммерихсхофен-Альценау. Нашелся только один-единственный свидетель, пенсионер Отто Хок из Каля, который во время прогулки 11 сентября около половины четвертого присел передохнуть на пень около дороги, параллельной Брайтенвегу. Это было в восьмистах метрах севернее от места, где погибла Мария Флоски. В указанное время мимо старика проехал незнакомый ему молодой велосипедист, по виду лесник, сказав „добрый день". Однако время — половина четвертого — сводило значение этой встречи на нет, потому что намного опережало время совершения преступления. Несмотря на это, Деген приказал узнать в ведомстве лесничества, работали ли 11 сентября лесники в этом районе. Получив отрицательный ответ, Деген обратился по радио к велосипедисту с просьбой явиться в полицию в качестве свидетеля. Тот и не подумал явиться. Но, зная о нежелании населения оказывать полиции помощь, его молчанию нельзя было придавать большого значения.

И вот 24 сентября криминальмейстер Бек из местной полиции, имевшей задание навести справки в закусочных о появлявшихся там подозрительных лицах, посетил лесное кафе „Форель", расположенное севернее места преступления. Арендатор „Форели" вспомнил, что во второй половине дня 11 сентября к нему заезжал велосипедист. Тони, так звали велосипедиста, был замкнутым парнем, любившим выпить и жившим, будто бы, в Кале. По описанию арендатора, у Тони была прическа „мэкки" и во рту не хватало нескольких зубов. Странное совпадение высказываний пенсионера Хока и арендатора о велосипедисте, который 11 сентября находился в 800—1000 метрах от места преступления, насторожило Дегена. Он тотчас приказал собрать сведения о человеке из Каля по имени Тони.

25 сентября ему сообщили о неком Антоне Флиттнере, тридцатидвухлетнем слесаре, который женат во второй раз и работает в фирме „Альшталь" в Дернигхайме. С начала сентября он не работал по болезни, но разъезжал повсюду на своем велосипеде. Правда, в тот же день, 25 сентября, арендатор „Форели" отказался от своих показаний, заявив, что скорее всего видел Тони после 11 сентября. Но тем временем из картотек в Альценау и Кале, а также из показаний нескольких свидетелей о Флиттнере была собрана такая информация, которая сделала его главным подозреваемым.

20 марта 1963 года Флиттнер был приговорен к двум месяцам тюрьмы за развратные действия. В полицию неоднократно поступали жалобы от его второй. жены. Выяснилось, что первая жена развелась с ним из-за супружеской неверности Флиттнера. С 1960 года в полицию неоднократно поступали жалобы на его пьянство и хулиганство, и земельная полиция настоятельно рекомендовала изолировать его.

Флиттнер — внебрачный ребенок — был отдан матерью в детский дом в Лоре, усыновлен семьей ремесленников из Каля и вырос вместе с их родной дочерью Хильдегард. Он очень привязан к своей приемной матери, никогда не был замечен в странном поведении, не говоря уже о психических сдвигах, прошел нормальный курс обучения на слесаря, но вскоре после первой женитьбы обнаружилась его сексуальная извращенность.

26 сентября сотрудники Дегена беседовали с женой Флиттнера, швеей в фирме „Дитрих". С утомлением и разочарованностью в голосе отвечала она на обращенные к ней вопросы. 11 сентября с 7 часов 30 минут и до 15 часов она работала. С тех пор как Флиттнер „болеет" и не обедает на работе, он ездит на обед к своим приемным родителям и обычно бывает уже дома, когда она возвращается с работы и варит кофе. 11 сентября он возвратился лишь в 17 часов 30 минут, потому что его приемные родители и их дочь были за городом на своем садовом участке в Фришоссе. 12 сентября на работе она узнала об убийстве Марии Флоски и, возвратившись домой, заговорила об этом с Флиттнером. Ведь по пути из Фришосса к кемпингу он проехал по лесу в районе Штайнкауте. Она спросила, ходил ли он в полицию в связи с поисками свидетелей. Но он не ответил на ее вопрос, и она замолчала. Она мало разговаривала со своим мужем и почти ничего не знала о его делах вне дома.

Узнав о результатах беседы, Деген решил сам познакомиться с Флиттнером. В тот же день, 26 сентября, он застал Флиттнера дома одного. Его взору предстал маленький человек с неброской внешностью, бледным лицом, пышной шапкой волос над широким лбом и отвислой нижней губой. С расстановкой, но без видимого волнения он отвечал на вопросы Дегена о том, как провел день 11 сентября. В полдень он поехал на своем велосипеде к приемным родителям, но не застал их дома и около часу пополудни отправился в Фришосс, где у его приемных родителей садовый участок. Там он пробыл до 15 часов, а затем поехал домой. На вопрос, сколько времени занимает поездка от Фришосса до Каля, он ответил: пятнадцать — двадцать минут.

Очевидно, он не разговаривал со своей женой и не знал, что она назвала более позднее время его возвращения домой. Когда Деген обратил на это его внимание, Флиттнер, не удивившись, извинился и сослался на свою забывчивость. Да, от своих приемных родителей он поехал еще к кемпингу. Деген хотел знать, сколько времени он там пробыл. Флиттнер ответил: „Ну, некоторое время", — и доверительно намекнул на девушек, которых там можно увидеть. Затем он вспомнил, что заезжал еще в „Киоск Крамера", где пробыл довольно долго, и лишь потом поехал домой.

На следующий день, 27 сентября, кри- минальобермейстер Ватерлоо посетил приемных родителей и сводную сестру Флиттне- ра. Они подтвердили, что Флиттнер приезжал к ним в Фришосс вскоре после полудня. Сестра вспомнила точно, потому что в этот день она красила садовый домик Флиттнер испачкал брюки зеленой краской. Она отчищала его брюки терпентином. Затем, в 15 часов, Флиттнер поехал домой. Благодаря своим познаниям в науке о микроследах Ватерлоо привык всегда интересоваться одеждой, которую носили подозреваемые в день совершения преступления. Поэтому он спросил, в каком костюме был Флиттнер 11 сентября. Сестра сказала, что не может точно вспомнить, но, кажется, в коричневой с желто-белыми крапинками спортивной куртке, в серо-зеленых или коричневых габардиновых брюках и голубой или зеленоватой спортивной рубашке. Ватерлоо попрощался и поехал в „Киоск Крамера", стоявший вблизи кемпинга. Там он узнал, что Флиттнер заходил в 15 часов 30 минут и рассказывал о толстой блондинке в купальнике, которую он видел в кемпинге. Он выпил кружку пива и, самое большее через двадцать минут, поехал дальше. Итак, Флиттнер лгал, утверждая, что поехал прямо домой. Если бы это было так, то он приехал бы домой не в 17 часов 30 минут, а вскоре после 16 часов. Деген раздумывал: если предположить, что убийство Марии Флоски совершено на сексуальной почве, то нельзя ли также предположить, что Флиттнер, возбужденный видом женщины в купальнике, снова вернулся в лес? Может быть он встретил там пожилую даму и совершил преступление, ход которого еще не ясен. Может быть, он потом поехал домой по дороге, ведущей на север? Деген вторично посетил Флиттнера и указал ему на разрыв во времени между 16 и 17 часами 30 минутами. Флиттнер настаивал на том, что сразу же поехал домой. О времени он вообще не хотел больше говорить. Может быть, из „Киоска" он уехал значительно позже? Персонал в „Киоске" вообще не может дать точные данные, считал он. Они же не смотрят на часы при появлении или уходе каждого посетителя.