Оппозиция, или как противостоять Путину? - Кара-Мурза Сергей Георгиевич - Страница 31

Были и благожелательные семинары, но там говорили «о том, что наболело», а не о тезисах статьи. А ведь через сто лет история повторяется. Кажется, вот он, капитализм — назначили олигархов, раздали им предприятия, а они вместо превращения денег в капитал делают совсем наоборот — превращают капитал в деньги и их воруют. Надо же это понять, и история с книгой Ленина дает нам нить. Но где же дискуссия? Вот что надо считать признаком беды. Статьи «в порядке дискуссии», а ее нет как нет. Людей беспокоят или даже возмущают простые, понятные и сделанные без нахальства утверждения, но люди не могут в ответ высказать связное возражение. И обратно — много людей согласно с этими утверждениями и их тревожит то раздражение, которое они вызывают среди «своих», но они не могут собраться с мыслями, чтобы развить тему, найти новые аргументы или хотя бы явно выразить свое согласие. Таким образом, любое такое утверждение — это как камень, брошенный в болото. Булькнет, и нет его.

Вот случай, который меня удручил уже сверх меры. В ноябре в «Завтра» была напечатана моя статья, которую редакция претенциозно назвала «Постулаты оппозиции» (у меня было поскромнее). Постулаты не постулаты, но был там с десяток тезисов, которые прямо касались наших платформ на тот новый этап, в который мы втягиваемся. Трудно было ожидать, что ответом будет полное молчание. Ну ладно, молчат наши лидеры — негоже им влезать в диалог, они должны хранить мудрую непроницаемость. Но есть же люди моего уровня или помоложе. Они согласны? Они не согласны? Как должен понимать это молчание читатель, который покупает газету? Может быть, думает он, все эти «постулаты» — такая чушь, что невозможно выразить к ним никакого отношения?

Давайте переберем возможные причины такой реакции. Первое, что приходит в голову: все эти тезисы и мысли несущественны, не имеют отношения к нашим жизненным проблемам. Но это трудно принять, ибо тогда зачем все это печатали? В «Правде» я напечатал, похоже, больше статей, чем любой другой автор в ее истории. Никаких художественных достоинств в моих статьях нет. Значит, важны именно мысли. Да и в личных беседах многие мне говорят, что это так.

Второе возможное объяснение— что эти рассуждения столь очевидны и убедительны, что и говорить не о чем. Его тоже трудно принять хотя бы из-за штампа «в порядке дискуссии». Наоборот, отсутствие комментариев могло бы означать, что рассуждения так сложны, что отбивают всякую охоту их продолжить, даже если интуитивно люди с ними согласны. Мол, трудна для них эта логика. Но я и это не могу принять, потому что стараюсь идти маленькими шагами, на грани полной занудливости. Мне кажется, что уровень доступности средний — потому и мнения разделяются.

Я после долгого размышления прихожу к выводу, что дело не в утверждениях и не в их литературной обработке, а в состоянии нашего общего сознания. В результате потрясений, по неизвестным нам механизмам, оно утратило диалогичность. Внешне это выражается в том, что из печати исчез жанр совместных рассуждений. Никто не развивает и не опровергает высказанной другим человеком мысли — за исключением тех случаев, когда требуется «разоблачить противника». Тогда B.C. Бушин блестяще разберет по косточкам Е. Евтушенко, а В.В. Кожинов вскроет суть Л. Разгона. Но если я, например, рассуждаю о важной мысли В.В. Кожинова, согласно которой у нас происходит реставрация дореволюционной России (как во Франции после Наполеона), это вызывает у моих друзей недоумение — ты чего прицепился к своим?

Но это внешнее выражение — не главное. Самое тяжелое в том, что, как мне кажется, диалогичность утрачена и в процессе личного, внутреннего хода мысли. Наш даже неконтролируемый поток сознания приобрел характер высказывания истин, которые мы как бы черпаем из пространства, по наитию. Наши внутренние рассуждения перестали носить обычный ранее характер: вопрос— мысленный сбор сведений о реальности — построение цепочки доводов — умозаключение (ответ). Рассуждения у нас заменены высказываниями, носящими оттенок фанатизма.

Это, конечно, мои гипотезы, но я стараюсь их проверить наблюдениями и даже экспериментами. И пока что, к сожалению, эти гипотезы, скорее, подтверждаются. Мы на какое-то время утратили навык умозаключений. Нас держат пока еще традиции, записанные в пословицах и житейской мудрости, и догмы, «принципы»— у кого какие есть. Поскольку за пятнадцать лет промывания мозгов догмы внедрили разные, то люди, утратившие способность делать умозаключения по общим для всех правилам, не могут договориться даже по самым важным и простым вопросам. Всякая попытка каким-то образом заставить людей вникнуть в суть вопроса, обсудить его и прийти к выводу воспринимается очень болезненно — людям тягостна эта работа, она их пугает. Их мысль и чувство ищут любую лазейку, чтобы при первой же заминке вырваться из коридора, который ведет к ответственному умозаключению.

Что касается «наших», то уже три года как в самых разных узких собраниях мы с группой товарищей пытаемся ставить на обсуждение некоторые не самые острые вопросы. Именно не самые острые, чтобы не волновать друг друга, а попытаться пройти всю цепочку рассуждений. Признаюсь, что результаты плачевные. На каждом шагу мысль уходит в сторону и возникает спор, не нужный для поставленной темы. Сам по себе интересный, но отвлекающий от того вопроса, который мы договорились пройти до конца. Поразительно то, что все мы — люди, работавшие в науке и в своей специальности способные к жестким рассуждениям с очень длинной цепочкой. Но применить тот же метод, тот же стиль к проблемам нашего общества не можем — так они нас волнуют. Что же делать? Ведь из-за этого мы интеллектуально беспомощны.

Мы подумали, что это слабость «наших». Нет, оказалось, что проблема эта — общенациональная, а вовсе не оппозиции. Для пробы мы использовали Интернет. Там переговариваются люди в основном молодые, образованные, раскованные (тем более что каждый может высказываться анонимно). Казалось бы, это — хорошее поле для диалога. Движение «Яблоко» открыло свой форум («Яблочный сад»), туда мы и поместили пару учебных задач. Они представляли из себя общеизвестный факт, почти очевидный, цифры и вывод, который противоречил политической позиции «Яблока». В одной задаче шла речь о цене хлеба и проблеме продажи земли, в другой — о затратах на цикл производства пшеницы и также связи с продажей земли. Вопрос состоял в том, каким образом позиция «Яблока» (и СПС) вытекает из приведенных данных.

В тот же день было получено около десятка ответов. В целом они оставляют очень тяжелое впечатление. Все они искренние и даже взволнованные — и ни в одном вообще не упоминается тот вопрос, что был задан в конце задачи. Люди застревали на каком-то промежуточном шаге. На нем они тратили весь пыл. И все! Причем в ряде ответов видно было, что они не смогли ухватить задачу в целом — как будто забывали предыдущую строчку или не видели следующей. Если газета вытерпит, мы бы даже привели весь этот эксперимент. Никакого злорадства он не вызывает и не может вызывать (вот, мол, они, демократы, — даже простого вопроса разобрать не могут).

Конечно, рассудительность как необходимое для жизни свойство мышления у нас постепенно восстанавливается, но процесс этот идет медленно. Его целенаправленно разрушает, просто взрывает телевидение. Ибо легко господствовать над людьми с подорванными навыками умозаключений. Можем ли мы защитить наше сознание и ускорить процесс реабилитации? Думаю, что да, можем. Но для этого надо трудиться, искать методы, тренироваться и помогать друг другу. Нужно то, что я бы назвал практикум. Мы должны организовать обучение навыкам рассуждений — так, как обучаются вождению автомобиля. Поэтому учиться можно только коллективно — через диалог. Давайте подумаем об этом.

2000 г.

Конец века для человечества — как день рождения для человека. Даже самый грубый человек в этот день задумается и взгрустнет о тех ошибках, что он совершил за год, о своих грехах и злых делах. Оглянется назад, подведет что-то вроде итога.