Певец во стане русских воинов - Жуковский Василий Андреевич - Страница 62

• Предыдущая
• 62/105
• Следующая

Гроба, чтоб с ним опуститься в могилу, ибо наш рыцарь

Был последний в роде своем, который с ним вместе

Кончился весь. И ход печальный уже начинался;

Песнь погребальная к светло-спокойной небесной лазури

Тихо всходила; с длинным крестом, во всем облаченье

Патер Лаврентий шел впереди; за ним шла Бертальда,

В горьких слезах, на дряхлую руку отца опираясь.

Вдруг посреди Бертальдиных женщин, одетых в глубокий

Траур и шедших в свите ее, заметили белый

Образ, в длинном, густом покрывале, тихо идущий,

Грустно потупивши голову. Страхом проникнут был каждый,

Шедший подле такого товарища; все сторонились,

Пятились, так что порядок хода расстроился. Силой

Два смельчака хотели незваного и?з ряду вывесть;

Но, от них ускользнувши, как легкая тень, он на прежнем

Месте явился опять и последовал тихо за гробом.

Вот напоследок он мало-помалу, меняяся местом

С теми, кто в страхе спешил от него удалиться, подле

Самой вдовы очутился; но ею сначала примечен

Не был и сзади пошел смиренно-печальный. Достигнул

Ход до кладбища, и все обступили могилу. Тут в первый

Раз Бертальда незваного гостя увидела, в страхе

Стала она рукою махать, чтоб он удалился;

Но покровенный, кротко упорствуя, тряс головою,

Руки к ней простирал и как будто молил о пощаде.

Вспомнила тут невольно Бертальда Ундину, как руку

К ней она подняла на Дунае, когда ей хотела

Так добродушно подать ожерелье, и как под водами

Скрылась потом навсегда. Но в это мгновение подал

Знак отец Лаврентий, чтоб все умолкли. И стали

Гроб опускать в могилу, и мало-помалу засыпан

Был он землею. Когда же совсем был набросан могильный

Холм и читать последнюю начал молитву священник,

Стала вдова на колени, стали и все на колени,

В том числе и могильщики, кончавши насыпь. Когда же

Снова все встали… уж белый образ пропал; а на месте,

Где он стоял на коленах, сквозь травку сочился прозрачный

Ключ; серебристо виясь, он вперед пробирался, покуда

Всей не обвил могилы; тогда ручейком побежал он

Дале и бросился в светлое озеро ближней долины.

Долго, долго спустя про него тех мест поселяне

Чудную повесть любили прохожим рассказывать; долго,

Долго жило поверье у них, что ручей тот Ундина,

Добрая, верная, слитая с милым и в гробе Ундина.

1831–1836

Камоэнс Драматическая поэма

Действующие:

Дон Лудвиг Камоэнс.

Дон Иозе? Квеведо Кастель Бранка.

Васко, его сын [3] .

Смотритель главного госпиталя в Лиссабоне.

(1579)

I

Тесная горница в большом лазарете лиссабонском: стены голы; кое-где обвалилась штукатурка; с одной стороны стол с бумагами и стул; с другой большие кресла и за ними, ближе к стене, полуизломанная кровать. На ней лежит Камоэнс и спит; к кровати прислонен меч; над изголовьем висит на стене лютня, покрытая пылью. С правой стороны дверь, – Входит дон Иозе? Квеведо вместе с смотрителем госпиталя. У последнего за поясом связка ключей, под мышкой большая книга.

Иозе? Квеведо , смотритель госпиталя, Камоэнс.

Квеведо

Ой, ой, как высоко! Неужто выше

Еще нам подыматься?

Смотритель

Нет, пришли.

Квеведо

Ну, слава богу! я почти задохся…

Так здесь он?

Смотритель

Здесь. Вот, сами посмотрите,

Что у меня записано в реестре:

Дон Лудвиг Камоэнс, десятый нумер —

И на двери десятый нумер; это он.

Квеведо

Ну, хорошо. Да разве боле ты

Об нем не знаешь?

Смотритель

Нет.

Квеведо

И никогда

Об нем не слыхивал и не имеешь

Об нем понятия?

Смотритель

Какое тут

Понятие! Лишь был бы только нумер.

Что нам до имени, что нам до слухов?

Дон Лудвиг Камоэнс, десятый нумер

И все тут; так записано в реестре.

Квеведо

Ты человек, я вижу, аккуратный;

И книги у тебя в порядке…

(Осматривается.)

Боже!

В какой тюрьме он заперт; как темно,

Тесно, нечисто! Стены голы; окна

С решетками, и потолок так низок,

Что душно.

Смотритель

Здесь до сих пор сумасшедших

Держали: но ему так захотелось

Быть одному, а этот нумер был

Никем не занят – так его сюда я

И перевел.

Квеведо

К безумным? поделом!

Ты поступил догадливо; я вижу,

Ты расторопный человек. Я всех бы

Проклятых этих стихотворцев запер

В дом сумасшедших. Тише! Кто лежит

Там на кровати? уж не он ли?

Смотритель

Он,

Синьор; он спит… Я разбужу.

Квеведо

Не трогай;

Я подожду; пока он сам проснется.

Смотритель

Так оставайтесь с богом здесь; а я

Пойду: есть дело…

Квеведо

Хорошо, поди —

И вот тебе за труд.

Смотритель

Благодарю,

Синьор.

(Уходит.)

II

Иозе? Квеведо и Камоэнс .

Квеведо

Итак, я наконец его

Нашел. Трудненько было мне сюда

Карабкаться, и рад я, что могу

Немного отдохнуть. Когда б не сын,

Моя нога сюда не забрела бы;

Да мой пострел совсем рехнулся; горе

Мне с ним великое; не знаю сам,

Что делать; с отвращеньем смотрит он

На наше ремесло и не проценты

Считает – стоны, да стихи плетет,

Да о венках лавровых беспрестанно

И сонный и несонный бредит. Денег

Ему не надобно; все для него

Равно, богач ли он иль нищий; мне,

Отцу, не хочет подражать, а вслед

За Камоэнсом рвется… Вот тебе

Твой Камоэнс, твой образец: изволь

Им любоваться! здесь, в госпитале,

В отрепье нищенском лежит с своими

Он лаврами, – седой, больной, иссохший, дряхлый,

Безглазый, всеми брошенный, великий

Твой человек, твой славный Лузиады

Певец, сражавшийся перед Ораном

И перед Цейтою. Вот полюбуйся;

Он в доме сумасшедших, позабыт

Людьми, и все имущество его —

Покрытый ржавчиною меч да лютня

Без струн… Зачем он жил? и что он нажил?

Дон Лудвиг Камоэнс, десятый нумер,

И все тут – так записано в реестре…

А я, над кем так часто он, бывало,

Смеялся, я, которого ослом,

Телячьей головой он называл,

Который на? вес продаю изюм,

Да виноград, да в добрые крузады

Мараведисы превращаю, я —

Я человек богатый, свеж, румян

И пользуюсь всеобщим уваженьем;

Три дома у меня, и в море пять

Галер отправлено с моим товаром:

За славой он пошел, я за прибытком,

И вот мы оба здесь. Пускай его

Мой сын увидит и потом свой выбор

Пускай сам сделает. За тем-то я

Сюда и взлез; пускай расскажет сыну

• Предыдущая
• 62/105
• Следующая