Певец во стане русских воинов - Жуковский Василий Андреевич - Страница 55

• Предыдущая
• 55/105
• Следующая

Робко на рыцаря; милой изгнанницы было не меньше

Жаль и ему; и, руку подав ей, вот что сказал он:

«Вверьте себя беззаботно сердцу Ундины. А к вашим

Добрым родителям мы, по прибытии в замок, отправим

Тотчас гонца, чтоб знали они, что сделалось с вами».

Под руку взявши Бертальду, ее посадил он в повозку,

Рядом с нею Ундину и бодро поехал за ними

Рысью и скоком. Повозка летела: скоро имперский

Город пропал далеко назади, с ним вместе пропало

Там и все грустное прошлое; весело шла по прекрасной,

Людной стране их дорога, и мало ли, долго ли длился

Путь их, но вот напоследок в один прекраснейший летний

Вечер они приехали в замок Рингштеттен. Был должен

Рыцарь заняться хозяйством своим; молодая ж хозяйка

Вместе с гостьей пошли осматривать замок. Построен

Был на крутой он горе посреди равнин благодатной

Швабии: вид из него был роскошный; и по валу вместе,

За руки взявшись, гуляли Ундина с Бертальдою; вдруг им

Встретился долгий седой человек; Бертальде знакомы

Были черты; когда же Ундина, сердито нахмурясь,

Знак ему подала, чтоб он удалился, и скорым

Шагом, тряся головой, он пошел и пропал за кустами,

В мысли пришло ей, что то ночной городской их знакомец

Был, смотритель фонтанов. «Не бойся, Бертальда, – сказала

Ей Ундина, – уж в этот раз твой несносный фонтанщик;

Зла никакого не сделает нам». Тогда рассказала

Все о себе Ундина: кто родом она, как Бертальду

Струй похитил, как к рыбакам попала Ундина

Вместо родной их дочери, словом, все. И сначала

В ужас Бертальда пришла от такого рассказа; на сонный

Бред походил он; но скоро она убедилась, что была

Все то правда, и только дивилась тому, что в волшебной

Сказке, когда-то в детстве рассказанной ей, очутилась

Вдруг наяву, живая, сама; все ей в Ундине

Стало чуждо; как будто бы дух бестелесный меж ними

Вдруг протеснился; ей сделалось страшно. Когда ж, возвратяся,

Рыцарь с нежностью обнял Ундину, то было понять ей

Трудно, как мог он ласкаться к такому созданью, в котором

(После того, что Бертальде сама рассказала Ундина)

Виделся ей не живой человек, а какой-то холодный

Призрак, что-то нездешнее, что-то чужое душе человека.

Глава XIII

О том, как они жили в замке Рингштеттене

Здесь мы с тобой остановимся, добрый читатель; прости мне,

Если тебе о том, что после случилось, не много

Буду рассказывать; знаю, что можно бы было подробно

Мне описать, как мало-помалу рыцарь наш сердцем

Стал от Ундины далек и близок к Бертальде, как стало

Сердце Бертальды ему отвечать и час от часу жарче

Тайной любовью к нему разгораться, как стали Ундины

Он и она дичиться и в ней существо им чужое

Видеть, как Ундина плакала, как пробуждали

Слезы ее заснувшую совесть Гульбранда, а прежней

В нем любви уже пробудить не могли, как порою

Жалость его к Ундине влекла, а ужас невольно

Прочь отталкивал, сердце ж стремило к Бертальде, созданью

С ним однородному… знаю, что это все я умел бы,

Добрый читатель, порядком тебе рассказать; но позволь мне

Лучше о том позабыть, что так больно душе; испытали

Все мы неверность здешнего счастья; ты сам, вероятно,

Был им обманут, таков уж земной человеческий жребий.

Счастлив еще, когда при разделе житейского был ты

Сам назначен терпеть, а не мучить; на свете сем доля

Жертвы блаженней, чем доля губителя. Если сей лучший

Жребий был твой, читатель, то, может быть, слушая нашу

Повесть, ты вспомнишь и сам о своем миновавшем, и тихо

Милая грусть тебе через душу прокрадется, снова

То, что прошло, оживет, и ты слезу сожаленья

Бросишь опять на цветы, которыми так любовался

Прежде на грядках своих, давно уж растоптанных. Полно ж,

Полно об этом, читатель. Послушай, и с доброй Ундиной

То же сбылось, что и с нами со всеми: Ундина страдала.

Но и Гульбранд и Бертальда не была веселы. Всякий

Раз, когда Ундина хоть мало была несогласна

В чем с Бертальдой, последней казалось, что ревность владела

Сердцем обиженной бедной жены; и мало-помалу

Вид госпожи, причудливо-грубой и гордой, Бертальда

С ней приняла; Ундина с грустным незлобием молча

Все сносила; а рыцарь всегда стоял за Бертальду.

Боле ж всего с недавнего времени вот что согласье

Жителей замка стало тревожить: Гульбранд и Бертальда

Начали вдруг на всех переходах, во всех закоулках

Замка встречать привиденья, о коих дотоле и слуху

Не было: белый, седой человек, в котором проказник

Дядя Струй Гульбрандом, смотритель фонтанов Бертальдой

Узнаны были, стал им повсюду обоим, Бертальде ж

Чаще, являться с угрозой, так что Бертальда от страха

Стала больна и даже решилась бы замок покинуть,

Если б имела где угол какой для приюта; но честный

Наш рыбак на письмо Гульбранда, которым тогда же

Рыцарь его известил, что Бертальда едет в Рингштеттен,

Вот что ответствовал: «Я по воле господа бога

Стал одинокий, бедный вдовец; скончалась старушка

Женка моя; хоть теперь мне дома и пусто, но лучше

Быть хочу я один, чем с Бертальдой; пускай остается

С вами, но только чтоб не было худа какого Ундине

Милой моей от того; тогда ее прокляну я».

Так-то, сколько неволей, столько и волей, осталась

В замке Бертальда. Вот однажды случилось, что рыцарь

Выехал. Скликав дворовых людей, Ундина велела

Камень один огромный поднять и его на колодезь,

Бывший на самой средине двора, наложить. «Нам далеко

Будет ходить за водою», – заметили слуги. Но с грустным,

Ласковым видом, с унылой улыбкой сказала Ундина:

«Дети, сама бы за вас я с охотою стала в кувшинах

Воду носить; но этот колодезь, поверьте мне, должно,

Должно закрыть нам, иль с нами случится большое несчастье».

Всем служителям было приятно угодное сделать

Доброй своей госпоже; без дальних расспросов огромный

Камень был поднят; и он, показалось, как будто бы доброй

Волей давшись им в руки, с земли поднялся и как будто

Сам рванулся колодезь задвинуть. Но в эту минуту

К ним прибежала из замка Бертальда. «Не троньте колодца, —

Громко она закричала, – его вода умываньем

Лучшим мне служит; его запереть никак не позволю».

Но Ундина с своим обычным смиреньем на этот

Раз осталася в воле своей непреклонна. «Я в здешнем

Замке хозяйка, – оказала она, улыбаясь прискорбно, —

Мне за всем наблюдать; и здесь мне приказывать может

Только рыцарь, мой муж и мой господин». – «Посмотрите, —

С сердцем вскричала Бертальда, – подумать можно, что этой

Бедной, невинной воде самой не хочется с божьим

Светом расстаться: как жалко она трепещет и бьется!»

В самом деле, чудно кипя и шипя, из-под камня

Ключ пробивался, как будто спеша убежать и как будто

Что из него исторгнуться силой хотело. Тем с большей

• Предыдущая
• 55/105
• Следующая