Кандзявые эссе - Вурдов Александр - Страница 36

Соединив иероглифы «Большой» и «Остров», получим «большой остров» (大島). Вот только прочесть это вслух нам будет несколько непривычно. Всё дело в том, что «большой остров» образуется кунами обоих кандзи, а «чистый» кун кандзи «Большой» состоит всего из двух «о» (大きい, оокий). Таким образом, большой остров - «оодзима».

Ещё один интересный пример использования «птицы» в качестве компонента другого иероглифа: если соединить вместе ロ (рот) и 鳥 (птицу), получим кандзи 鳴 (кричать), «кричать» в том смысле, в котором кричат (лают, чирикают, ухают, воют, поют и плачут) всевозможные представители животного мира.

[鳴 - Кричать МЭЙ_наку 14 (鳥 (196) птица)]

烏が鳴く (карасу га наку) - ворона каркает.[300]

蛙が鳴く (кавадзу га наку / каэру га наку) - лягушка квакает.

虫が鳴く (муси га наку) - насекомое стрекочет.

牛が鳴く (уси га наку) - корова (бык) мычит.

羊が鳴く (хицудзи га наку) - овца (баран) блеет.

山羊が鳴く (яги га наку) - коза (козёл) блеет.[301]

После знакомства с этими примерами может сложиться впечатление, будто язык японских животных значительно проще языка представителей «русской» фауны. Воздержимся от преждевременного ликования, возможно, вызванного возникшим у кого-то чувством превосходства. Нам ведь уже не раз приходилось охлаждать свой пыл при встрече с тем или иным подвохом таившимся за внешней простотой японского языка, и здесь ситуация не легче. Допустим, в каком-нибудь тексте глагол 鳴く (наку) окажется записанным не иероглифом, а только знаками каны (なく). Как тогда, например, перевести на русский сочетание なく鳥 (наку тори)? Мы уже знаем, что глагол «наку» можно записать как 鳴く (наку) - кричать, щебетать, реветь, а можно как 泣く (наку) - плакать[302]. И кто же теперь, спрашивается, перед нами: птица ли, плачущая слезами, или поющая (чирикающая, свистящая, каркающая, ухающая) птица? Вообще-то, если рассуждать логически, второй вариант более правильный, ведь с точки зрения японца животные плакать могут. Но, с другой стороны, «плачущее животное» может быть сильной и яркой аллегорией, которая очень даже сгодится, например, либо для сказки (почему бы сказочному животному для усиления эффекта повествования и не заплакать?), либо в повседневной жизни, чтобы подчеркнуть то или иное свойство человека, например, плаксивость: 泣虫 (накиамуси) - плакса.

До чего тонок японский язык: стоит только записать слово не иероглифом, а каной (なく鳥), и читатель сразу же становится соучастником автора литературного произведения, его сотворцом - теперь только от него зависит в каких иероглифах он захочет мысленно «увидеть» это слово (鳴く 鳥 или 泣く 鳥), а от этого уже будет зависеть, плачет ли пострадавшая от когтей коршуна или стрелы охотника бедная птичка или попросту по-птичьи щебечет. Автор всего лишь избежал конкретики, хотя и не допустил неточности, но как-то вдруг всё вышло за рамки авторской художественной воли. Вот вам и волшебная сила искусства, вот вам и якобы «примитивный» японский язык.

Здесь следует отметить, что кун «наку» (кричать по-звериному) - не единственный кун и не единственное значение иероглифа 鳴: 鳴く (наку) - чирикать, щебетать, реветь и так далее, 鳴る (нару) - звучать, раздаваться; 鳴らす (нарасу) - заставлять звучать. А в случае, когда японцам требуется соблюсти максимальную точность при передаче информации, им на помощь приходят ономатопоэтизмы (слова, созданные по принципу подражания естественным звукам):

があがあ鳴く (гаагаа наку) - квакать, крякать, гоготать. ぎりぎり歯を鳴らす (гиригири ха о нарасу) - скрежетать зубами.

かんかん鳴る / がんがん鳴る (канкан нару / ганган нару) - звенеть, лязгать.

ちりんちりん鳴る (тиринтирин нару) - звенеть, побрякивать.

В ономатопоэтическом плане интересно и полезно знать, как именно «говорят» некоторые животные в Японии:

烏はかあかあと鳴く (карасу ва каакаа то наку) - Ворона каркает: «Кар-кар».

鳥はちゅんちゅんと鳴く (тори ва тюнтюн то наку) - Птицы щебечут: «Чик-чирик».

牛はもおと鳴く (уси ва моо то наку) - Корова мычит: «Му-у».

蛙はけろけろと鳴く (каэру ва кэрокэро то наку) - Лягушки квакают: «Ква-ква».

羊はめえと鳴く (хицудзи ва мээ то наку) - Овцы блеют: «Ме-е-е».

Всё это шумное квакающе-мычащее разнообразие вызывает некоторые вопросы. Прежде всего мы прекрасно помним, что в пословице 并の中の蛙、大海を知らず[303] лягушка звучит как «кавадзу», а здесь мы лягушку называем то «кавадзу», то «каэру». Дело в том, что в старой Японии лягушка, действительно, называлась «кавадзу». Такое название лягушки сегодня можно встретить разве что в памятниках литературы (например, в хайку эпохи Мацуо Басё) или в старинных пословицах. Современная же лягушка - это обычно «каэру».

[蛙 - Лягушка А_каэру, кавадзу 12 (虫 (142) насекомое)]

Похоже, что именно от вышеупомянутой пословицы происходит образное название очень ограниченного человека: 并蛙 (сэйа) - лягушка в колодце. Что же касается «каэру», то в роли лягушки запомнить его очень просто. В японском языке есть глагол 帰る (каэру) - возвращаться. Возможно, между японским названием лягушки (каэру) и глаголом (каэру) и нет никакой связи, но очень уж бросается в глаза намёк на извечный лягушачий цикл: из воды выходя, в воду всю жизнь возвращаться.

Второй вопрос - это уже насчёт вставочки «то» в выражении «каа-каа то наку». «То» в данном случае выступает в качестве аналога прямой и косвенной речи в русском языке, только прямая речь в японском языке выделяется кавычками несколько необычной для нас формы:

私は烏も鳥だと云いました (ватаси ва карасу мо[304] тори да[305] то иимасита[306]) - Я сказал, что ворона - тоже птица.

私は「烏も鳥です」と云いました (ватаси ва «карасу мо тори дэс» то иимасита) - Я сказал: «Ворона - тоже птица»

Каждому из нас хотя бы на картинках доводилось видеть знаменитые японские священные ворота, своей П-образной формой напоминающие насесты. Это так называемые 鳥居 (тории), которые обычно стоят при входе в синтоистские храмы. В слове 鳥居 первый кандзи нам уже известен - это «Птица», а вот с помощью кандзи 居 (КЁ_иру) обычно записывается глагол 居る (иру)[307] - быть, существовать.

- 山田さん、この林に鳥が居ませんか (ямада сан, коно хаяси ни тори га имасэн ка) - Господин Ямада, в этом лесу птицы не водятся?

- はい、居ません / いいえ、居ます (хай, имасэн / ииэ, имас) - Да, не водятся / Нет, водятся.

Характерной особенностью глагола «иру» является то, что место существования, по отношению к которому употреблен этот глагол, всегда сопровождается частицей に (ни):

山本さんはここに居ますか (ямамото сан ва коко[308] ни имас ка) - Господин Ямамото здесь?[309]

[居 - Быть, иметься КЁ_иру 8 (尸 (44) труп)]

Естественным образом напрашивается вопрос: 鳥居 если (тории) - это не насест, а священные ворота, то как тогда по-японски будет звучать и записываться насест в прямом смысле этого слова? А так и будет: 止まり木 (томариги) - деревяшка для сидения (птиц).

Проанализируем графические составляющие кандзи 居. С первого же взгляда в нём просматривается иероглиф 古 (КО_фуруй) - старый. Остаётся только разгадать загадку «сидящего» на нём символа 尸. Этот знак в качестве отдельного кандзи трактуется как «труп». В качестве ключа этот же знак нередко обозначается так же, что уже не совсем понятно, поскольку в большинстве иероглифов, опирающихся в своей графике на данный ключ, «трупный» запах уловить очень трудно. Там если и ощущается какой-либо душок, то совсем другой направленности. Остановимся на этом факте подробнее.