Полвека с небом - Савицкий Евгений Яковлевич - Страница 49
- Предыдущая
- 49/140
- Следующая
Что и говорить, день выдался такой, что остался в памяти на всю жизнь. И бой, и подбитый зенитчиками «як», и вынужденная, и ошеломляющая новость Баранова — и все за каких-то несколько часов! Тут и у здорового человека впору голове закружиться…
Начальник медицинской службы корпуса полковник Медведев в конце концов счел необходимым вмешаться в наш разговор и беспрекословным тоном объявил, что, по его мнению, с меня на сегодня вполне достаточно.
На другой день в госпитале я узнал, что остатки войск противника на мысе Херсонес окончательно разгромлены и Крымский полуостров, таким образом, полностью освобожден от фашистских оккупантов. Если в начале войны немцам понадобилось двести пятьдесят дней, чтобы овладеть Севастополем, то весной сорок четвертого нашим войскам хватило тридцати пяти, чтобы очистить от гитлеровских захватчиков весь Крым.
После непродолжительного отдыха, который помимо усиленного питания и целительного воздействия щедрой солнцем и зеленью крымской весны скрашивался благодаря стараниям Ананьева и Полухина ежевечерними концертами самодеятельности, корпус получил приказ перебазироваться в Белоруссию, где ему предстояло принять участие в одной из крупнейших стратегических операций Великой Отечественной войны, получившей кодовое название — операция «Багратион».
Именно в эти дни произошла одна из нелепых, но оттого не менее трагичных случайностей. В результате пустяковой технической неполадки погиб начальник штаба корпуса полковник Баранов. Случилось это на одном из аэродромов в районе города Рудня, железнодорожного узла между Смоленском и Витебском. Переброска полков корпуса происходила скрытно, на малой высоте. Баранов принимал самолеты, стоя неподалеку от посадочного знака. У одного из истребителей оказалось неисправным левое колесо, самолет при посадке резко развернуло, Баранов не успел отскочить в сторону, и его зарубило лопастью винта.
Друзей терять всегда тяжело. Но смерть в бою психологически как бы оправдана, хотя и она влечет за собой острую душевную боль. Вдвойне тяжелее переживается утрата, когда ее нельзя ни предвидеть, ни объяснить. Случайность — не объяснение; случайность — лишь координаты точки пересечения тех цепочек фактов, которые складываются по стечению обстоятельств. А в военное время обстоятельства нередко складываются так, что их невозможно предусмотреть. Невозможно или некогда, что, в сущности, одно и то же. Колесо отказало в том месте, где стоял полковник Баранов. Но поставила его на это место война. И потому полковник Баранов, хотя смерть настигла его не в момент боевых действий, все равно погиб как солдат. Так мы и похоронили его — с теми же почестями, как хоронили тех, кто погиб в бою.
Начальником штаба корпуса стал полковник Кац. Это был опытный командир и способный организатор; вместе мы прошли до конца войны и закончили ее под Берлином, но старого своего друга и боевого помощника полковника Баранова забыть я так и не смог. Часто вспоминали его и Ананьев с Полухиным, и все те, с кем мы начинали все вместе зимой сорок третьего, когда 3 иак только еще формировался…
Скрытно сосредоточенный на полевых аэродромах под Рудней и Витебском корпус вошел в оперативное подчинение 1-й воздушной армии, командующим которой назначили генерала Хрюкина. Меня это радовало. И не только потому, что я привык к Хрюкину за время Крымской операции и мы научились хорошо понимать друг друга. Командарму, как и мне, претили шаблоны и рутина; Хрюкин высоко ценил инициативу, стремился воевать с учетом передового, накопленного в боях опыта. А здесь, в Белоруссии, сражения предстояли тяжелые.
Немецкое командование великолепно понимало огромное значение так называемого белорусского выступа, образовавшегося в результате продвижения советских войск на полоцком и ковельском направлениях зимой 1944 года. Именно этот выступ прикрывал территорию Восточной Пруссии и кратчайшие пути к сердцу рейха через стратегическое направление Минск, Варшава, Берлин. Помимо группы армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Э. Буша противник планировал привлечь для удержания белорусского выступа войска правого крыла 16-й армии группы армий «Север», а также левофланговые соединения 4-й танковой армии группы армий «Северная Украина». Поддержка и прикрытие наземных войск с воздуха осуществлялись 6-м воздушным флотом, насчитывавшим более 1300 самолетов.
Однако рассчитывать на господство в воздухе противник не мог. В авиационных соединениях, входивших в состав 1, 2, 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского фронтов, имелось свыше 6000 самолетов[9] . Обладали численным преимуществом, как это и должно быть во время наступления, и наши наземные войска.
5 июня меня с полковником Кацем вызвали в штаб 1-й воздушной армии для участия в проигрыше предстоящей операции. В палатке командарма было многолюдно. Кроме командиров авиационных корпусов и дивизий здесь собрались командующие 5, 31, 39 и 11-й гвардейской армиями, командующие конно-механизированной группой и 5-й гвардейской танковой армией. Когда все были в сборе, в палатку вошли представитель Ставки ВГК маршал А. М. Василевский, командующий 3-м Белорусским фронтом генерал-полковник И. Д. Черняховский и представитель Ставки ВГК по авиации генерал Ф. Я. Фалалеев. С Василевским и Фалалеевым мне уже приходилось встречаться во время Крымской операции, а вот Черняховского я видел впервые.
Впрочем, впервые ли, усомнился я. Уж очень знакомым показалось лицо командующего фронтом. Да и фамилия… Помнится, еще когда я работал на цементном заводе «Пролетарий» в Новороссийске, был у нас бондарь Иван Черняховский. Сперва бочки под цемент стягивал, затем курсы шоферов окончил. Встречаться в ту пору нам доводилось часто. Не тот ли это самый Иван Черняховский?..
А когда кто-то обратился к командующему фронтом по имени-отчеству и я услышал голос Ивана Даниловича, то окончательно понял, что моложавый, подтянутый генерал-полковник и бондарь с Новороссийского «Пролетария», которого я знал во времена своей юности, — одно и то же лицо. Напомнить о нашем давнем знакомстве в тот раз не представилось возможности: не до воспоминаний было, обсуждались вопросы, касавшиеся подготовки и проведения Белорусской операции. Один за другим слово брали командующий 39-й армией генерал И. И. Людников, командующий 11-й гвардейской армией генерал К. Н. Галицкий, командующий 31-й армией генерал В. В. Глаголев, командующий 3-м гвардейским механизированным корпусом генерал В. Т. Обухов… Слушая, я все отчетливее сознавал небывалый размах и масштаб предстоящей операции, целью которой был разгром немецкой группы армий «Центр» и полное освобождение Белоруссии. Никто еще тогда не мог знать, что в ходе операции «Багратион» помимо успешного достижения первоначально поставленных целей будет освобождена от фашистских захватчиков не только Белоруссия, но и значительная часть Литвы, часть Латвии и восточные районы Польши. Однако и то, что я услышал в тот день в штабе 1-й воздушной армии, произвело на меня глубокое и неизгладимое впечатление.
- Предыдущая
- 49/140
- Следующая
