Женщина в мире мужчин (СИ) - Рай Анастасия - Страница 2

   Соответственно, скандалы у моих предков стали нормой жизни. И даже во время своей первой беременности мама получила парочку ударов ногой в живот, то есть по мне. Не думаю, что я так уж рвалась в этот мир – поэтому, наверное, моя мать переходила беременной лишние две недели. Полагаю, уже в животе я проявляла свой характер, догадываясь: хозяева в этом мире – мужчины, и не желала "появляться" на этот свет.

   Было бы здорово, если бы на моём нежелании рождаться всё бы и закончилось. И все бы обрадовались появлению девочки, приветствуя меня в этом мире. Но, видимо, наш мир не так устроен… и не мне его тогда было менять. А потому первое, что я услышала, когда родилась:

   - Мамаша, у вас девочка! Вот отец-то расстроится... Ведь все ждут первенца-сына. А тут...

   Конечно, это было сказано моей матери, о чём она мне потом зачем-то неоднократно рассказывала, но я-то ведь не глухая была – и вот так сразу осознала: меня ТУТ не ждали, и мне, как девочке, долго и упорно придётся бороться за своё место под солнцем.

   Это сейчас, когда мне уже 48 лет, я (наконец-то!) поняла: как же замечательно быть женщиной! И могу легко и запросто, хотя вру… не легко и не запросто, рассказывать вам о событиях и перипетиях жизни одной из миллиардов обычных женщин, каковой я и являюсь. Но как же долго и мучительно я шла к осознанию этой простой – и одновременно такой сложной! – ИСТИНЫ.

   Но обо всём по порядку. Правда, о самом главном, иначе не хватит ни моих, ни ваших сил писать-читать, да и может получиться нечто гораздо более страшное, чем в драме Павла Санаева "Похороните меня за плинтусом". А мне бы этого не хотелось – цель у нас с вами другая. И если коротко упомянуть о моей жизни с самого детства, то это было обычное детство в семье алкоголика... На данную тему уже много чего рассказано теми, кто такое пережил. Скажу только: это было настолько страшно, дико и безобразно, что… если вдруг "моё жизнеописание" читают женщины, живущие с алкоголиками, они должны серьёзно задуматься – ведь не все их дети сумеют более-менее удачно выкарабкаться, как удалось мне. Для многих – это боль и крест на всю оставшуюся жизнь в виде комплексов, чувства вины и низкой самооценки. Наверное, подобное нужно было пройти и мне – хотя и я тоже избавляюсь от последствий такого детства, да и юности, сколько себя помню. И надо признаться: сие очень нелёгкий труд.

   Правда, мне всё же придётся затронуть несколько случаев из моего детства, дабы вы смогли понять: на чём формируются наши характеры, воля, привычки, а возможно – и сила Духа. Да и поймёте вы меня тогда лучше. Итак, все дошкольные годы в моей памяти – это драки отца с матерью, страх, унижение, летающие ножи и топоры, стояние босиком на снегу в мороз...и БЕЗСИЛИЕ.

   Я буду специально и сознательно везде, с вашего разрешения, писать приставку – "без-", так как только она наиболее точно показывает моё тогдашнее состояние. "Без" – отсутствие чего-либо, причём – полнейшее, и абсолютное непонимание того, почему мать всё это терпит. А "бес" – это приставка, которая у меня вызывает ассоциации с прислужниками "ада" – бесами. Вот такой у меня закидон, но, думаю, вы простите меня, зная о моём тяжёлом детстве.

   Так вот, едва мне исполнилось семь лет, мой отец, будучи в очередной раз пьяным, меня сильно ударил, после чего мать наконец выгнала его из дома и написала заявление в милицию. А через три месяца, когда цвели сады, да и всё в Природе способствовало любви, не понятая, но всё же любимая мной, мама познакомила меня со своим новым мужчиной. Не могу сказать, что я не любила отца, ведь в те редкие моменты, когда он был трезв, мы хорошо ладили, разгадывали кроссворды и даже играли. Но когда он был пьян... В него будто вселялся вышеназванный мной бес – и я его боялась и ненавидела.

   А с появлением в нашем доме дяди Саши – непьющего военного, умеющего красиво ухаживать за мамой и дарить подарки мне, – моему счастью не было предела! Но, увы, ему не суждено было длиться больше нескольких месяцев, так как моя мать узнала, что дяде Саше необходимо ехать в далёкий Владивосток на следующее место службы, и не захотела так далеко уезжать и от родителей, и от всех родственников, да и менять благодатный климат Украины на ветра и неизвестность. Меня, конечно же, никто не спрашивал.

   Горе моё было настолько сильным, ведь уже я всем сердцем успела "привязаться" к дяде Саше, что "моё тело" поправилось аж на 10 килограммов. Это было ужасно!

   Я стала похожа на колобок на двух ножках, в то время как до этого все гордились моей внешностью, большими голубыми глазами и белыми волосами. И хуже всего то, что все вокруг стали меня за лишний вес ругать, стыдить и запрещать есть мучное и сладкое. При моём-то стрессе меня лишили ещё и ежедневного удовольствия. Только одна моя любимая бабушка Евдоксия не бросила меня "в беде" и иногда, тайно от всех, угощала конфетой. Спасибо тебе, бабулечка, и за конфеты, и за тот образ мыслей, с которым ты жила, и, надеюсь, который хоть частично усвоила я.

   Само собой, данная ситуация с резким набором веса не прошла для меня безследно – всю свою жизнь я боюсь поправиться, ведь это сидит в подсознании, как то, что меня за это будут ругать… и то, что меня, наверное, никто не любит. А что ещё может думать ребёнок? Раз наказывают и не дают сладостей, значит – и не любят вовсе. Сейчас я сама – мать, но очень хорошо помню уроки моего детства, так почему же другие, повзрослев, их забывают и унижают своих детей? Ведь дети беззащитны...

   А дальше мои проблемы с лишним весом показались мне абсолютно мелкими и незначительными, потому как отец решил вернуться к нам, и мама его простила, забрав из милиции заявление о моём избиении. И после полугода благодати, при которой мама даже прочитала мне какую-то книжку (хотя я уже умела читать и сама), чего никогда раньше не было, так как она всегда была занята отцом, – в моей жизни снова наступил "ад". И вернулся "бес". Ибо в конце августа – когда для меня уже были куплены и школьная форма, и белый передничек, и портфельчик – я вернулась домой с прогулки и увидела, как пьяный отец ногами избивает мать, лежащую на полу. Я, естественно, попыталась заступиться, но ведь силы были неравны – и я отлетела (словно мячик) к стене, ударившись об неё головой и потеряв сознание.

   Но это было ещё не самое печальное и страшное. Дело в том, что, придя в себя, я обнаружила: у меня пропал голос. ВООБЩЕ. Передать то, что чувствовала тогда, сейчас уже не получится, потому как я знаю: через девять месяцев всё же заговорю. А в тот момент... Весь мой маленький мирок разрушился, словно ударившись о ту стену. Школа, друзья, идущие без меня в первый класс, форма, портфель – всё это осталось в каком-то другом (но не моём!) мире. А я оказалась в полной тишине. И была бы в полном одиночестве, если бы не моя бабушка. К счастью, после этой истории (видимо, испугавшись, что мать снова понесёт заявление в милицию) отец согласился съехаться жить с родителями моей матери. Тем более что жили они в большом частном доме, и все решили: мне это поможет.

   Почему к счастью? Да просто не знаю, что бы со мной было, если бы отец с матерью уходили на работу, а я оставалась совсем одна, глядя из окна нашей квартиры, как мои друзья идут в школу. Без меня. Тем паче я была обижена на мать, не понимая: почему она не разводится с отцом. Даже неоднократно с ней об этом заговаривала, но и сейчас не могу понять её ответ: "А что люди скажут? Как я буду жить одна?"… И никак не могла взять в толк – почему одна? А я?

   И если вы думаете, что отец перестал пить, когда мы переехали в дом бабушки и дедушки, – то серьёзно ошибаетесь. Драки не прекращались, мать отца не выгоняла, заявления, написанные в отделении милиции после драк, забирала, а бабушке и дедушке в грубой форме приказала "не лезть в чужую жизнь". И тогда они, отчаявшись уже защитить свою дочь в этих безсмысленных драках и выяснениях отношений и… получив не один десяток синяков, проломленную топором дверь и два удара ножом, сказали: вмешиваться больше никогда не будут. И что бы отныне не творилось в нашей части дома – а надо сказать: становилось всё хуже и хуже, – они больше НИ РАЗУ и не вмешались, так как поняли: это не спасёт ситуацию, ибо решать проблему необходимо только моей матери. А иначе всё безсмысленно.