Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении - Бейлькин Михаил Меерович - Страница 54

Напомним, что гипоталамус – тот отдел мозга, в котором осуществляется контроль за жизненно важными функциями организма. Сюда поступают “сводки” из всех клеток тела о наличии в них питательных и энергетических веществ, а также о составе электролитов. Здесь находится и “лаборатория” по постоянному контролю над эндокринным балансом. В нём же формируются нервные импульсы, которые ощущаются как потребности.

Гипоталамус функционирует в тесном взаимодействии с другими отделами головного мозга, в том числе с высшими. Если он определяет доминирующую в данный момент потребность, то лобные доли головного мозга организуют мотивационное поведение, определяя тактику, чтобы её удовлетворить.

Поясним сказанное примером из клинической практики.

Больной П. находился в отделении кардиохирургии, где ему была сделана операция на сердце. Хирургическое вмешательство прошло успешно, пациента уже готовили к выписке. П. был человеком достаточно известным в административных кругах города. Он отличался организаторскими способностями, умом и тактом. Каких бы то ни было отклонений в половом плане за ним не водилось. Тем большим было удивление, которое вызвал однажды его “хулиганский” поступок. Когда в его больничной палате находилась медицинская сестра, пациент привлёк её внимание, извлёк свой максимально возбуждённый член из пижамы и направился к ней. Сестра с криком выскочила в коридор. Пациент последовал за ней, даже не прикрыв свой эрегированный половой орган. Дежурный врач, выскочивший на крики девушки из своего кабинета, стал свидетелем нелепой сцены: “любовный порыв” мужчины и габариты его члена в более подходящей обстановке могли бы вызвать восторг и уважение у любящей его женщины, но они абсолютно не соответствовали ситуации больничного коридора и присутствию множества зрителей.

Между врачом и пациентом состоялся знаменательный разговор.

– Зачем вы вышли в коридор?

– Надоело лежать в постели.

– А брюки-то у вас почему спущены?!

– Разве? А я и не заметил.

В ходе диалога больной вёл себя совершенно невозмутимо. Он спокойно спрятал член, успевший к этому моменту принять свои обычные размеры, в пижаму и направился в свою палату.

Поведение пациента заставило врачей заподозрить у него поражение лобных долей головного мозга. Гипоталамус посылал им сигнал о возникшей половой потребности, но они не были способны адекватно ответить на него. Такое поведение, неадекватное ситуации и потому принятое медсестрой за хулиганство, было симптомом грозной катастрофы. Она оказалась необратимой: при обследовании мозга больного было установлено наличие неоперабельной злокачественной опухоли лобной доли. Вскоре этот, ещё сравнительно молодой человек, умер.

Опыты с вживлением электродов, как и наблюдения над больными, которым с целью диагностики или лечения проводилась электрическая стимуляция мозга, продемонстрировали приспособительный характер эмоций, связанных с удовольствием. Без подкрепления из центров удовольствия были бы невозможны ни выживание, ни размножение, ни обучение живого существа – человека или животного. Вместе с тем, эти эксперименты показали их подсобную, инструментальную роль. Центры удовольствия обеспечивают мотивационное поведение, а не работают “на себя”. Для того чтобы сделать их работу автономной, оторванной от естественного жизнеобеспечения организма, нужны особые условия, не встречающиеся в природе. Но даже в условиях эксперимента, когда с помощью вживлённых в мозг электродов и заветной педали животное получает возможность гедонической самостимуляции, не удаётся вызвать перестройку функции центров удовольствия надолго. Мозг надёжно защищает себя. Лишь наркотики пробивают брешь в этой самозащите.

Но вернёмся к эволюции любви.

Став доминантным, избирательное половое влечение к одной-единственной избраннице лишало мужчину интереса ко всем остальным представительницам женского пола. Доминанту, как физиологическое явление, не следует путать со стремлением самцов доминировать в стае; это разные термины, хотя и принадлежащие к одному языковому корню. Открытие доминанты принадлежит русскому физиологу Алексею Ухтомскому, показавшему, что при её образовании одна доминирующая мотивация подавляет все остальные, конкурентные, как бы забирая себе их энергию.

Любовь как доминанта, предполагает наличие двух качеств – избирательности и альтруизма. Будучи альтруистической мотивацией, она обесценивает эгоистические инстинкты, отодвигает их на второй план, подчиняя стремлению влюблённого доставить радость любимому человеку. Одновременно снижается и способность к критической оценке объекта избирательного влечения. “Оглупляющий” характер половой доминанты отметил и Кемпер, подвергнув это свойство едкой критике. “Любовь, – пишет он, – как система уже заложена в нас, она мало связана с миром объектов, и это малое есть тот “самый любимый или та самая любимая, партнёр (партнёрша), друг (подруга) и т. д.”. Он или она только высвобождает то, что живёт по собственным законам. Возбуждённая во влюблённых структура начинает как эталонное значение контролировать восприятие. Никто не может оказаться настолько некрасивым, чтобы этому эталонному значению не удалось посредством воздействия на наши сенсорные элементы сделать из возлюбленного самого прекрасного в мире. Но и действия контролируются этим эталонным значением. Они превращают влюблённого с его действиями, воспринимаемыми им как приятные, иногда в прекрасное, чаще комичное, а иной раз и в достойное сожаления существо. Влюблённые не открывают мир, а создают его себе”.

Кемпер даёт достаточно верную характеристику половой доминанты, хотя в его оценке предпочтительнее было бы поменять знак с отрицательного на положительный. Ведь механизм доминанты позволяет влюблённому испытывать радость от служения любимому человеку.

Появление мужской половой избирательности заметно ослабило конкуренцию и драки наших пращуров (зачем стремиться овладеть всеми женщинами, если испытываешь влечение лишь к одной?); появилась возможность сплочения первобытной стаи, её превращения в племя. Это помогло человеческому виду выжить и расселиться по всему земному шару. Потому-то биологические предпосылки к избирательности и альтруизму закрепились в генах людей.

Сексолог не может игнорировать принцип удовольствия. Он помнит о том, что наслаждение изобретено самой природой как универсальный механизм, сохраняющий жизнь на Земле.

Но в природе нет ничего абсолютно полезного.

Центры удовольствия, без которых было бы невозможно ни выживание, ни размножение, под влиянием наркотиков приобретают губительные свойства. Чем сильнее тот или иной наркотик, тем быстрее наступает привыкание к нему. Он становится необходимым метаболитом обмена веществ в нейронах, вызывая полную перестройку функции центров удовольствия. Они начинают “работать на себя”, а не на подкрепление сексуальной или любой иной жизненно важной потребности. Наркоманы со стажем, как правило, теряют интерес и способность к половой жизни. Центры удовольствия начинают нуждаться в возрастающих дозах наркотиков. Если они не получают их, включаются центры неудовольствия с мучительными для организма последствиями. При новом повышении дозы животное вновь испытывает наслаждение, но вскоре мозг перестаёт реагировать на любые раздражители. Наступает смерть.

Разумеется, наркотики – самый яркий пример того, как удовольствие может обернуться бедой. Но ими дело не ограничивается. Удовольствие способно поддерживать сексуальность, связанную с частой и беспорядочной сменой партнёров. Распространённость промискуитета всегда обходилась человечеству дорого (достаточно вспомнить эпидемии сифилиса, гонореи, других венерических заболеваний), а сейчас, с приходом СПИДа, и вовсе грозит гибелью. Характерно письмо одного молодого человека, опубликованное в журнале “Риск”: “По-моему, все эти разговоры о постоянстве – одна сплошная муть… Спать всё время с одним и тем же – скучно, это же ежу понятно! Я, слава Богу, не урод, и могу себе найти столько разных парней, сколько надо: разные тела, разные губы, разные члены – каждый раз новый кайф. Вот лет через 20, когда мне уже будет ничего не нужно, придётся обзавестись кем-то постоянным, а сейчас – что я, чокнутый?”