Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении - Бейлькин Михаил Меерович - Страница 19

Врач: Бог с вами! Никто не оправдывает преступников. Но, согласитесь, их среди геев в тысячу раз меньше, чем тех, кто насилует и убивает девочек и женщин. Не станем же мы из-за этого считать всех гетеросексуалов потенциальными насильниками!

В. К.: Но вы описываете в книге многих “голубых” как вполне здоровых людей! В это невозможно поверить. Все они выродки; гуманизм врача не для них.

Врач: А если вашего сына никто не станет совращать, но он придёт к вам за советом и признается, что его тянет к мужчинам?

В. К.: Надену на него наручники и приволоку к вам лечиться.

Не только гомофобы, питающие невротическую ненависть к гомосексуалам, встретили в штыки «Тайны и странности “голубого” мира». Критика в адрес книги приходила и с другой стороны – от геев. Причём упрёки тех и других были настолько противоположными, что, казалось, они относятся к двум разным изданиям. Читатели-геи (к счастью, меньшинство) приписали книге прямо противоположный грех: они, де, представлены в ней психопатами за одно лишь наличие их девиации. Обе стороны поражены странной слепотой: каждый видит в книге лишь своё. Трагикомичность ситуации в том, что сам факт такой избирательной слепоты – свидетельство её болезненной природы. Она делает явными невротические расстройства, свойственные как гомосексуалам, так и гомофобам.

Следует добавить, что обычно В. К. оказывал мне, своему лечащему врачу, полное уважение и доверие. Книгу он воспринял сквозь призму собственной гомофобии. Десятки судеб, прослеженных в ней, анализ писем и исповедей – всё то, что свидетельствует о наличии у многих гомосексуалов невротических расстройств, требующих лечебной помощи, он счёл “выгораживанием отщепенцев”. Описание же свободных от невроза гармоничных людей, подобных Андрею, и вовсе его возмутило.

У В. К. нет гомосексуальности, ни скрытой, ни явной. Его гомофобия – одно из проявлений авторитарного характера. В структуре такой личности стремление доминировать, агрессивность, ненависть к слабым сочетаются с преклонением перед авторитетами, с завистливостью, с националистическими предрассудками. Суть же авторитаризма состоит в системе соподчинения по рангу: слабый подчиняется сильному; рядовой – начальнику, командиру, лидеру; простые воры – преступным “авторитетам”; народ – вождю (пример – “отец народов” Сталин); женщины – мужчине; национальные меньшинства – этническому большинству. Такой тип – результат воспитания в авторитарной семье и в авторитарном обществе. Ему свойственна ксенофобия – насторожённое и враждебное отношение ко всему чужому и нестандартному. В ненависти и презрении к любым меньшинствам авторитарные субъекты черпают чувство собственного достоинства и гордости за себя. В сфере секса авторитарность оборачивается неспособностью любить и половыми расстройствами.

Гомофобия общества и дискриминация сексуальных меньшинств порождают у гомосексуалов интернализованную (усвоенную) гомофобию, то есть невротическое отвращение к самим себе. Дон Кларк (Цит. по Дейвису Д., 2001) пишет: “Самооценка геев постепенно снижается из-за того, что каждый день общество демонстрирует нежелание признать их человеческую ценность и достоинство, заставляя их, таким образом, обратить свой гнев против самих себя”.

Приведенные фундаментальные понятия, определяющие суть взаимоотношений геев с обществом и объясняющие механизм невротического развития как гомофобов, так и гомосексуалов, порой ставятся под сомнение. Так, Риктор Нортон (2002) считает концепцию интернализованной гомофобии спекуляцией, придуманной психоаналитиками и некритически подхваченной социологами.

В доказательство он ссылается на “эмпирическое исследование, проведенное в конце 1980-х и начале 1990-х годов, продемонстрировавшее, что чувство собственного достоинства геев отнюдь не ниже, чем у гетеросексуалов, а у лесбиянок оно даже выше, чем у гетеросексуальных женщин”.

Кроме того, приводя исторические факты, он язвительно замечает: “Это правда, что гомосексуалы в течение различных периодов чувствовали страх перед обезглавливанием, повешением или публичным унижением, но это – разумные опасения. <…> В 1707 г. в ходе систематических рейдов и провокаций было арестовано более сорока мужчин-проституток, трое из которых повесились в тюрьме в ожидании суда, а один перерезал горло бритвой. Схожие примеры найдены в записях начала 18-го столетия в Амстердаме и Париже. Стыд перед публичным бесчестием руководил этими самоубийцами в большей мере, чем интернализованная ими вина. <…> В конце 19-го и вначале 20-го столетия Хиршфельд собрал истории 10 000 гомосексуалов и лесбиянок; 25 % из них из-за угрозы юридического преследования совершили попытку самоубийства; многие думали о её осуществлении. Люди носили с собой яд, чтобы убить себя в момент ареста. Это не соответствует модели интернализованной гомофобии” (Norton R., 2002).

Ошибочно отождествляя интернализованную гомофобию с эго-дистонической формой девиации, Нортон не находит подобного тождества в произведениях геев. На этом основании он заявляет, что сама идея интернализованной гомофобии – приём рационализации, “помогающий геям принимать себя такими, какие они есть”, но не имеющий ничего общего с действительностью, так как “самоуничижение геев” – литературный приём писателей-гомосексуалов, а не факт их реальной жизни.

Истоки подобных умозаключений понятны: Нортон, не будучи врачом, не знаком с медицинскими аспектами “ядерной” гомосексуальности. То, что боязнь публичного позора может стать причиной самоубийства, ни в коей мере не является аргументом против существования интернализованной гомофобии. Кроме того, нельзя сводить все суициды геев к одной-единственной причине. Пациенты сексологического центра, ранее совершившие попытку покончить с собой, решились на этот шаг не только из-за интернализованной гомофобии. Депрессию могла вызвать измена партнёра или неразделённая любовь, особенно если избранником гея был гетеросексуал. Наконец, геи подвергаются в местах лишения свободы насилию и истязаниям со стороны других заключённых, что также может привести к суициду.

Гордость по поводу своей нестандартной сексуальной ориентации, часто декларируемая “ядерными” гомосексуалами, вопреки утверждениям Нортона, вовсе не исключает наличия у них интернализованной гомофобии. Примером тому могут служить публикуемые геями объявления. Молодой человек, назначающий встречу партнёру, рисует собственный образ в таких радужных тонах, что никому и в голову не придёт заподозрить его в отсутствии самоуважения. Но его уличает презрение к тем, кого он наделяет признаками, считающимися типичными для гомосексуалов. “Всех подобных прошу не беспокоиться!” – с неожиданной и неоправданной агрессивностью заканчиваются такие публикации. Адекватнее было бы просто указать, что речь идёт о поисках активного партнёра, внешне непохожего на гея. Поток упрёков и оскорблений в адрес незнакомых людей нелеп; он свидетельствует о том, что авторы объявлений проецируют на своих корреспондентов те признаки “голубизны”, которые они презирают и в себе, и в геях вообще. Они даже не догадываются о собственной интернализованной гомофобии, но её наличие не вызывает сомнений у сексолога.

Похоже обстоит дело и с литературными произведениями геев. Бесчисленные сексуальные авантюры Дмитрия Лычёва, автора армейских мемуаров, носят характер аддиктивной зависимости; они опасны и бессмысленны. Точно такие же похождения его близкого знакомого стоили ему жизни. Дима обожествляет крупные мужские гениталии и их владельцев-“натуралов”, наделённых половой неутомимостью. Но стоит ему самому выступить в активной роли, благоговейное отношение к партнёрам сменяется презрением к ним. Дима гордится принадлежностью к геям; он полагает, что своим прогрессом человечество обязано в первую очередь им. И в то же время он презирает своих друзей-геев, именуя их “педовками”. Словом, вопреки декларируемой им “гомосексуальной гордости”, не приходится сомневаться – интернализованная гомофобия присуща ему в полной мере.