Ставка на проигрыш (с иллюстрациями) - Черненок Михаил Яковлевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/76
• Следующая

— Отпусти, ребра сломаешь! — засмеялся старший лейтенант.

— Соскучился по тебе, деревенский детектив! Больше года, наверное, не виделись.

— Почти два.

— Даже так?

— Конечно. Тебя в сентябре из нашего райотдела в областной розыск перевели, а сейчас, как известно, август к концу катится.

Антон, усадив Голубева, заинтересованно спросил:

— По каким делам в Новосибирск пожаловал?

— Прикатил на месячную стажировку, повышать квалификацию. Возьмешь, как прежде, подручным?

— Спрашиваешь? — Антон потянулся к телефону. — Сейчас договорюсь с начальником отдела, работа есть…

— Имеешь в виду вчерашнее происшествие?

— Откуда знаешь?

— Только что от начальства. Можешь не звонить, без твоего согласия договорился. Предварительные итоги какие?

— Неутешительные. Похоже, любовная драма. Собственно, через несколько минут соберется оперативная группа…

Бирюков не успел договорить. В кабинет вошла следователь Маковкина. Мельком взглянув на Голубева, она поздоровалась и спросила Бирюкова:

— Вы заняты?

— Экспертов жду. Выбирайте, Наташа, место поудобней, сейчас они нагрянут, — ответил Антон и представил вошедшей Голубева. — Это бывший мой сослуживец по райотделу, приехал к нам на стажировку.

Маковкина села ближе к столу. Положив на колени принесенную с собою папку, озабоченно заговорила:

— Я только что беседовала с хирургом Широковым. Потерпевшая жива, но состояние ее крайне тяжелое. Опасаюсь, что в случае смертельного исхода расследование осложнится. — Маковкина смущенно зарозовела. — Надеюсь на ваш опыт и помощь. У меня, как знаете, пока лишь теоретические знания…

«Девочка не лишена самокритики, но мне от этого не легче», — подумал Антон и вздохнул:

— Поживем — увидим…

Карпенко и Дымокуров вошли в кабинет разом. Пока вежливый Аркадий Иванович галантно здоровался с Маковкиной и знакомился с Голубевым, энергичный судмедэксперт широким жестом передал Бирюкову свое заключение. Медицинская экспертиза установила, что потерпевшая находилась в легкой степени алкогольного опьянения. При падении она повредила коленные суставы, позвоночник и получила ушиб головного мозга. Когда Бирюков прочитал заключение, Карпенко добавил:

— Цветочная клумба спасла. Если бы упала на асфальт — мгновенная смерть.

— Считаешь, она выживет? — спросил Антон.

— Вся надежда на нейрохирурга Алексея Алексеевича Широкова.

— Хороший специалист?

— Прекрасный, но травма головного мозга, сам понимаешь, — дело не шуточное.

— Скажите, Виталий, — заговорила Маковкина, — нет ли у потерпевшей каких-либо признаков покушения на изнасилование?

— Нет, — ответил Карпенко. — Похоже, женщина сама спрыгнула с балкона. Вот вам факт: сначала она приземлилась на обе ступни, как при прыжке, и уж после того упала ничком…

Бирюков посмотрел на Дымокурова:

— Что, Аркадий Иванович, по этому поводу скажет?

— Траектория ее падения и вмятины на цветочной клумбе подтверждают предположение доктора.

— Кто ж за женщиной балконную дверь закрыл? Халат кто с нее сорвал?.. — Антон сделал паузу. — К тому же начатое заявление прокурору. О чем Холодова А. Ф. хотела заявить и почему не написала свое заявление? Передумала или кто-то помешал ей?..

Дымокуров развел руками. Бирюков помолчал и снова спросил:

— Аркадий Иванович, что нам дает дактилоскопическая экспертиза?

Криминалист раскрыл папку и положил на стол несколько увеличенных фотоснимков.

— Вот отпечатки, изъятые с коньячной бутылки и с одной из рюмок. Такие же отпечатки пальцев обнаружены на шпингалете и на стекле балконной двери.

Рассматривая снимки, Антон хмуро проговорил:

— Что-то очень уж рубцеватые пальцы…

— Вероятно, человек привлекался к уголовной ответственности и, стараясь, чтобы по отпечаткам его не уличили в повторном преступлении, попытался изменить рисунок папиллярных линий, — высказал предположение Дымокуров и показал еще несколько снимков. — А вот другие, пригодные для идентификации, отпечатки. Они обнаружены на кнопке электрозвонка и на наружной дверной ручке.

— Не самого ли это Деменского? — спросил Антон.

— У нас сравнить их не с чем.

— Какой результат у эксперта-почерковеда?

— Почерковед установил, что письмо, обнаруженное в кармане розового платья, и начатое заявление прокурору написаны одним и тем же женским почерком. Эта же женщина сделала приписку, проклинающую все прошлое, под стихами. Четверостишие принадлежит поэту Николаю Рубцову. Судя по почерку, переписано оно рукой мужчины.

Антон задумался:

— Меня, Аркадий Иванович, очень заинтересовал спичечный коробок Балабановской экспериментальной фабрики, который обнаружили на кухонном столе. В нашей области, насколько знаю, распространены барнаульские и томские спички. Откуда балабановские появились?

Дымокуров понятливо наклонил голову:

— Такой вопрос и у меня возник. По справке управления торговли небольшая партия спичек Балабановской фабрики поступала в Новосибирск две недели назад. Продавали их в магазине у остановки «Сухой Лог».

— Значит, можно предположить, что в гостях у Деменского был кто-то из противоположного конца города?

— Можно такое допустить.

Хрипло заурчал аппарат внутреннего коммутатора. Постовой сотрудник УВД сообщил, что гражданка, назвавшаяся Ксенией Макаровной, ищет «молодого офицера из уголовного розыска, который вчерашним вечером разбирался с разбившейся женщиной».

— Направьте ко мне, — сказал Бирюков и, положив трубку, оглядел присутствующих. — Соседка Деменского пожаловала…

Спустя несколько минут Ксения Макаровна робко вошла в кабинет. Как и вчера, она была в длинном старомодном платье, на седенькой голове — тот же беретик, в руке — та же авоська. Только на этот раз вместо бутылки молока в авоське лежала пачка печенья «Привет». Антон пригласил старушку сесть. Та благодарно поклонилась и, присаживаясь на краешек стула, сразу заговорила:

— Так ведь Юрий Палыч и не появился до сей поры дома. Всю прошлую ночь не спала, переживала…

Бирюков, слушая старушку, не проронил ни слова. Ксения Макаровна глубоко вздохнула:

— Каяться пришла — главное ведь вчера утаила. Ключ-то от квартиры Юрий Палыч оставлял мне, а я отдала Анатолию Николаевичу Овчинникову, инженеру из нашего домоуправления. Он в квартире Юрия Палыча водопровод чинил и, знаете, это… женщин приводил туда…

— Выходит, Саню Овчинников привел?

— Нет, нет. Саня — особая статья. Я расскажу…

— Зачем же утаили такое? — досадливо спросил Антон.

Старушка опустила глаза:

— Овчинников запугал. Упрекнула его, а он показывает длинную отвертку и говорит: «Будешь вякать — пырну и весь воздух из тебя выпущу». — Сказав это, Ксения Макаровна словно спохватилась: — Конечно, Анатолий Николаич, возможно, пошутил. Он любит шутить…

— Деменский что, знаком с ним?

— С Овчинниковым все жильцы нашего дома знакомы. Безотказный он на случай срочного ремонта. Только бутылку «Экстры» покажи — мигом тут как тут будет. — Ксения Макаровна опять словно спохватилась: — Нет, нет! Денег с жильцов Анатолий Николаич не берет, а вот «Экстру»… крепко уважает.

— Говорите, инженером в домоуправлении работает?

— Точно сказать затрудняюсь, милок. Это наши жильцы его так зовут, а вообще-то Анатолий Николаич большей частью водопроводы чинит. Вот и Юрий Палыч, уезжая в Свердловск, вместе с ключом пятерку мне оставил, сказал, что договорился с Овчинниковым насчет починки водопровода. Так получилось…

— Слава, наведи справку об Овчинникове, — повернувшись к Голубеву, шепнул Антон и, когда тот вышел из кабинета, опять спросил старушку:

— Ну а как же получилось с Саней?

— Ключ от квартиры Юрия Палыча Саня у меня спрашивала, — обреченным голосом ответила Ксения Макаровна.

— И вы отдали?

— Нет. Указала адрес Овчинникова, ключ-то уж у него был.

— Она к нему поехала?

— Не знаю, милок.

— Вы ничего не сочиняете?

• Предыдущая
• 34/76
• Следующая