Террор: вдохновители и исполнители - Ковалев Эдуард Васильевич - Страница 4

По сути своей эти организации являлись неофашистскими, хотя и не все их члены, конечно, были неофашистами. Для них характерны военная подготовка участников, строгая дисциплина, подбор кадров из бывших коллаборационистов и реакционных элементов, культивирование самого грубого, примитивного антикоммунизма и прославление фашистского прошлого. Цели и методы их деятельности также были типичными для подрывных реакционных группировок — организация уличных беспорядков, хулиганские выходки, избиения, погромы, поджоги и т. п.

«Полузаконная», а вернее было бы сказать — полностью незаконная деятельность этих террористических группировок давала официальным репрессивным органам возможность «из-за кулис» направлять деятельность «безответственных» подпольных организаций и вместе с тем прикрывать собственную антидемократическую деятельность. Культивируя атмосферу беспорядка и насилия, раздувая антикоммунистическую истерию, реакционные правящие крути открывали путь главным ударным силам неофашистов, которые до определённого времени скрывались внутри армии и в секретных службах. Роль греческой реакционной военщины резко возросла после поражения демократических сил в гражданской войне; она стала рассматриваться в качестве ударной силы иностранного, в первую очередь американского, империализма и местных кругов крупного капитала, в качестве орудия «спасения страны от анархии и коммунизма».

Ещё в годы гитлеровской оккупации в противовес влиянию демократических тенденций среди греческих военнослужащих, находившихся в тот момент за пределами Греции, в частности на Ближнем Востоке, возник «союз молодых офицеров», открыто антикоммунистического и промонархического направления. Позднее, после разгрома гитлеровских оккупантов, эта организация была расширена и переименована в «священный союз греческих офицеров» (ИДЕА). Конечную его цель — установление военной диктатуры — скрывали под лозунгами борьбы с коммунизмом и «защиты национальных интересов». Для её осуществления ИДЕА постоянно продвигал своих людей на ключевые посты в государственный аппарат, армию, под его влиянием находились правые террористические группировки. Уже после 1956 года в «союзе» на первые роли стали выдвигаться офицеры, которые впоследствии сыграли ведущую роль в правительстве хунты «чёрных полковников» (среди них были, в частности, Пападопулос и Макарезос). Успех демократических партий на парламентских выборах 1963 года потряс основы ИДЕА, лидеры которого опасались, что их организации может быть ликвидирована. Но правительство не пошло на чистку вооружённых сил, и впоследствии многие руководители тайного фашистского движения в армии получили возможность занять ключевые позиции (в том числе должности начальника генерального штаба, командира ударной танковой бригады, начальников отделов генштаба, начальника службы безопасности КИП и г. д.).

Автор обильно документированной книги «Неофашизм в Греции (1967–1974)» Ставрос Зорбалас приводит множество фактов, доказывающих; греческие секретные службы, особенно КИП, созданная в разгар «холодной войны», подавляли любые проявления свободы и демократии. По выражению Зорбаласа, эта секретная служба вскоре превратилась во «всесильный и бесконтрольный центр преступлений и интриг», которые совершались в Греции до падения фашистского режима. КИП располагала 30–40 тысячами высокооплачиваемых агентов и получала, по признанию её собственных сотрудников, огромные суммы из Вашингтона от ЦРУ, которое «всегда решает и определяет всё»[4].

В период непосредственно перед переворотом 21 апреля во главе КИП находился генерал Папагеоргопулос, тесно связанный с одним из деятелей хунты, полковником Паттакосом. Важнейшую роль в КИП играли также будущий диктатор Пападопулос, его родственник Цакас, бывшие министры Пипинелис и Тотомис, идеолог греческих фашистов Плеврис, издатель реакционной газеты «Элефтерос козмос» Хонстандопулос и другие. Большинство из них одновременно работало на ЦРУ.

К середине 60-х годов Грецию охватил острый и непрестанно углублявшийся кризис, который поразил не только экономику, но и всю структуру буржуазномонархической власти… Именно в это время более отчётливо проявилась антинародная сущность политики правя щей олигархии, подчинившей национальные интересы страны интересам международной реакции, грабящим Грецию заокеанским монополиям и милитаристским кругам НАТО. Разложение и коррупция правящих кругов привели к фактическому параличу парламентской системы власти. Резко ухудшилось положение трудящихся, усилилась эксплуатация рабочего класса. Греция превратилась в страну дешёвой рабочей силы «на экспорт» и исключительных привилегий для местных и иностранных монополий, в сырьевой аграрный придаток империалистических держав.

Всё это вызвало возмущение народных масс, прогрессивной общественности страны. В Греции нарастала мощная волна демонстраций и митингов, участники которых решительно требовали демократических реформ, проведения государственной политики, отвечающей национальным интересам. Значительно усилилось влияние Коммунистической партии Греции, других левых сил. Вполне реальным становился приход к власти на парламентских выборах, назначенных на 28 мая 1967 года, политических сил, опиравшихся на поддержку народа. Незадолго до выборов опросы общественного мнения показывали: успех левых партий практически неизбежен. Ни местная олигархия, ни её покровители за океаном этого допустить не хотели.

Отличительная особенность Греции, пишет Ставрос Зорбалас, «состояла в значительной зависимости от империалистического, монополистического капитала… В силу специфических условий местная олигархия не только не делала уступок, которые обычно делали и делают трудящимся массам правящие классы ведущих капиталистических стран, а всё больше «скала выход в усилении эксплуатации и тем самым ещё более углубляла пропасть, отделявшую её от народных масс»[5]. Олигархия искала выход из нарастающих трудностей не на пути реформ, а на пути резкого сдвига вправо — установления фашистской диктатуры. Установление диктатуры рассматривалось в качестве выхода из политического кризиса и в кругах реакционного офицерства и королевского двора, который всегда играл роль верного защитника привилегий местных и иностранных монополий. Ещё в октябре 1966 года король Константин в узком кругу говорил, что в случае необходимости готов приостановить действие ряда статей конституции и он, несомненно, воспользуется этим, если его трону, интересам иностранных монополий и местной олигархии будет грозить серьёзная опасность. За четыре дня до переворота, совершенного хунтой, хорошо осведомлённая американская газета «Нью-Йорк тайме» писала: «Окружение двора считает, что, поскольку будущему династии грозит опасность со стороны демократических сил, любые средства хороши».

Теперь о другой стороне проблемы. За двадцатилетний период (1947–1966 гг.) американские капиталовложения в Грецию составили более 4 миллиардов долларов; в этой стране были размещены многочисленные военные базы, и вполне естественно, США не собирались терять такой важный стратегический плацдарм на Балканах и Средиземноморье.

Экономика Греции была значительно более слабой по сравнению с экономикой других западноевропейских стран, и потому нажим США в политической сфере был практически неудержимым. Газета «Катимерини» в 1955 году писала: «Помощь, которую нам предоставляют США, и покровительство наших великих «союзников» превратили Грецию в жалкий протекторат». Именно поэтому Соединённым Штатам, когда это, с их точки зрения, оказалось неизбежным, было легко прибегнуть здесь к крайнему средству — военно-фашистскому путчу.

Для его политического прикрытия ЦРУ и её «греческий филиал» КИП сфабриковали миф о нависшей над Грецией опасности «захвата власти коммунистами». Ставший в результате переворота министром внутренних дел генерал Паттакос в интервью западногерманскому журналу «Шпигель» утверждал, что сможет представить на суд общественности чуть ли не 70 грузовых автомашин, доверху нагруженных «убедительными материалами, доказывающими подготовку коммунистами заговора, который предотвратила революция 21 апреля».