Час Презрения - Сапковский Анджей - Страница 34

• Предыдущая
• 34/73
• Следующая

Вначале был только пульсирующий, мерцающий хаос и каскад образов, вихрь, полная звуков и голосов бездна. Цири видела уходящую в небо башню, на крыше которой плясали молнии. Слышала крик хищной птицы и сама была этой птицей, мчащейся с огромной скоростью, а под нею бушевало море. Она видела маленькую тряпичную куколку и неожиданно сама становилась этой куколкой, а вокруг клубилась тьма, гудящая, звенящая стрекотом цикад. Цири видела гигантского черно-белого кота и тут же становилась этим котом, а вокруг нее был мрачный дом, потемневшие панели, аромат свечей и старых книг. Она слышала, как несколько раз произнесли ее имя, видела серебряных лососей, перепрыгивающих через водопады, слышала шум дождя, барабанящего по листьям. А потом услышала странный, протяжный крик Йеннифэр. Этот-то крик и разбудил ее, вырвал из бездны безвременья и хаоса.

Теперь, тщетно пытаясь вспомнить сон, она уже слышала только тихие звуки лютни и флейты, гул тамбурина, пение и смех. Лютик и несколько случайно встретившихся вагантов все еще веселились в комнате в конце коридора.

В окно проник лунный лучик, развеяв мрак, и комнатка в Локсии сразу стала походить на место из сна. Цири откинула простыню. Она вспотела, волосы прилипли ко лбу. Вечером она долго не могла уснуть — не хватало воздуха, хоть окно было отворено настежь. Она знала почему. Выходя с Геральтом, Йеннифэр укрыла комнату магической защитой. Якобы для того, чтобы никто не мог войти, но Цири подозревала, что скорее всего Йеннифэр не хотела, чтобы выходила она. Ее попросту арестовали. Йеннифэр, хоть и явно радовалась встрече с Геральтом, еще не забыла и не простила ей самовольную и дурацкую эскападу в Хирунд, благодаря которой, вообще-то говоря, их встреча и состоялась.

Самое ее встреча с Геральтом разочаровала и наполнила грустью. Ведьмак был немногословен, сдержан, неспокоен и явно неоткровенен. Их беседы обрывались, увязали в неоконченных, прерванных на полуслове фразах и вопросах. Глаза и мысли ведьмака убегали от нее и уходили далеко-далеко. Цири знала, куда именно.

Из комнатки в конце коридора долетало одинокое тихое пение Лютика, музыка лютни, шуршащая как ручеек по камням. Она узнала мелодию, которую бард слагал несколько дней. Баллада — Лютик хвастался этим не раз — носила название «Неуловимая» и должна была принести автору победу на ежегодном турнире бардов, проходившем поздней осенью в замке Вартбург. Цири вслушалась в слова:

Цокали копыта, наездники распарывали галопом ночь, на горизонте небо полыхало заревами пожаров. Хищная птица заскрипела и раскинула крылья, устремляясь в полет. Цири снова погрузилась в сон, слыша, как кто-то произносит ее имя. То это был Геральт, то Йеннифэр, то Трисс Меригольд, наконец — причем несколько раз, — незнакомая худощавая светловолосая грустная девушка, смотрящая с оправленной в рог и латунь миниатюры.

Потом она увидела черно-белого кота, а мгновение спустя уже опять была этим котом, смотрела его глазами. Кругом — чужой, мрачный дом. Она видела большие шкафы, забитые книгами, освещенный несколькими свечами пюпитр, около него двух склонившихся над свитками мужчин. Один кашлял и вытирал губы платком. Другой, карлик с огромной головой, сидел в кресле на колесах. У него не было обеих ног.

— Невероятно… — вздохнул Фэнн, пробегая глазами истлевший пергамент. — Где ты взял эти документы?

— Не поверишь, если скажу, — раскашлялся Кодрингер. — Теперь ты понял, кто такая в действительности Цирилла, княжна Цинтры? Дитя Старшей Крови… Последний отпрыск этого проклятого древа ненависти! Последняя ветвь, а на ней последнее отравленное яблочко…

— Старшая Кровь… Так далеко вспять… Паветта, Калантэ, Адалия, Элен, Фиона…

— И Фалька.

— О Господи! Невозможно! Во-первых, у Фальки не было детей! Во-вторых, Фалька была законной дочерью…

— Во-первых, о юности Фальки нам не известно ничего. Во-вторых, не смеши меня, Фэнн. Ты же знаешь, что при слове «законный» у меня начинаются колики. Я верю в этот документ, потому что он кажется мне подлинным и говорит правду. Фиона, прапрабабка Паветты, была дочерью Фальки, чудовища в человеческом обличье. Черт возьми, я не верю в идиотские вещания, пророчества и прочую чепуху, но как только вспомню пророчества Итлины…

— Порченая кровь?

— Порченая, отравленная, проклятая — понимать можно по-разному. Но по легенде, если помнишь, именно Фалька была проклята, потому что Лара Доррен аэп Шиадаль навела порчу на ее мать…

— Сказки, Кодрингер.

— Верно, сказки. Но знаешь, когда сказки перестают быть сказками? Как только в них начинают верить. А в сказку о Старшей Крови кое-кто верит. Особенно в ту ее часть, где говорится, что кровь Фальки породит Мстителя, который до основания разрушит старый мир, а затем на его руинах построит новый.

— И этот Мститель — Цирилла?

— Нет. Не Цирилла. Ее сын.

— А Цириллу разыскивает…

— Эмгыр вар Эмрейс, император Нильфгаарда, — холодно докончил Кодрингер. — Теперь понимаешь? Цирилла независимо от ее воли должна стать матерью наследника трона. Великого князя, которому предстоит быть Князем Тьмы, потомком дьяволицы Фальки. Мстителем. Гибель, а потом обновление мира должны, мне сдается, протекать управляемо, контролируемо.

Калека долго молчал.

— А тебе не кажется, — спросил он наконец, — что следовало бы известить Геральта?

— Геральта? — Кодрингер скривил рот. — Это еще кто такой? Уж не тот ли наивный тип, который недавно втолковывал мне, будто действует совершенно бескорыстно? Конечно, верю, он действует не ради собственной выгоды. Он действует ради чужой. Впрочем, неосознанно. Он преследует бегающего на поводке Риенса, но при этом не чувствует ошейника на собственной вые. И я должен его информировать? Помогать тем, кто хочет сам завладеть курочкой, несущей золотые яйца, чтобы шантажировать Эмгыра или влезть к нему в доверие? Нет, Фэнн, я глуп, но не настолько же.

— Ведьмак тоже бегает на поводке? На чьем?

— Подумай.

— Дьявольщина!

— Точно сказано. Единственная, кто имеет на него влияние. Которой он доверяет. Но я ей не доверяю. И никогда не доверял. Я лично включусь в эту игру.

— Опасная игра, Кодрингер.

— Безопасных игр не бывает. Есть только игры стоящие и не стоящие свеч. Фэнн, брат, ты не понимаешь, что попалось нам в руки. Золотая курочка, которая не кому-то, а нам снесет огромное яйцо, все из желтенького золотца…

• Предыдущая
• 34/73
• Следующая