Том 1. Двенадцать стульев - Петров Евгений Петрович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/113
• Следующая

Основная черта в Остапе Бендере – цинизм. Он издевается над всеми высокими и благородными понятиями, никого не любит, кроме самого себя. Он уважает только деньги – «миллион», как силу, которая может дать ему полную свободу и насытить мещанский аппетит.

Но если бы Ильф и Петров наградили Остапа Бендера только этими качествами, то у них вышла бы двуногая схема авантюриста-приобретателя. Ее можно было бы заполнить юмористическими эпизодами, но сатира выглядела бы бледно и неубедительно.

Авторы придали ему еще и другие черты. От этого Остап Бендер стал живым человеком, а роман приобрел сатирическую значительность. Великий комбинатор всегда весел, энергичен, находчив, умен. Он даже привлекает к себе некоторой, если угодно, «широтой» своей натуры.

Ильф и Петров не побоялись того, что их отрицательный герой сможет внушить читателям некоторую симпатию. Незаурядность его натуры заставляет читателя жалеть, что способности Остапа растрачиваются понапрасну. Глупый Остап Бендер не был бы интересен и, главное, не был бы опасен.

Ильф и Петров в сатирических романах разоблачали опасного врага, умного мещанина, способного замутить своим цинизмом чистоту новых моральных отношений. В «Золотом теленке» несравненно меньше и советских пошехонцев, которых может обвести вокруг пальца нахальный циник Остап Бендер. Караси-обыватели постепенно исчезают. Новый, социалистический быт все больше вытесняет, выкуривает мещанство из его клоповников, что символизирует в романе и конец «Вороньей слободки».

Мы видим, как увядает, блекнет и сам Остап Бендер, видим, как впервые ощущает растерянность этот самоуверенный человек, когда в вагоне поезда пытается похвастать перед советской молодежью своим миллионом. Он становится жалким, и читатель смеется над его глупостью, когда, увешанный золотыми блюдами, с набором часов, с кольцами и брошками в карманах, он переходит границу и попадает в капиталистический «рай». Последняя комбинация «великого комбинатора» бесславно провалилась. Бендер оказался в дураках…

Мы уже говорили, что сатирические романы это как бы вершины творчества Ильфа и Петрова. Они написали, кроме того, немалое число рассказов, новелл, очерков, фельетонов, пьес, киносценариев. Это словно предгорья и отроги основного литературного массива.

Они так же сверкают юмором, в них та же неистощимость веселого смеха, богатая выдумка, меткость карикатурных характеристик. И та же сатирическая направленность. Ильф и Петров ведут борьбу против неизменных своих врагов – про. тив мещанства, пошлости, бюрократизма, равнодушия.

Следует особо отметить те фельетоны, которые, начиная с 1932 года, Ильф и Петров печатали в «Правде»: «Веселящаяся единица», «Безмятежная тумба», «Костяная нога», «Директивный бантик» и другие. Интересен и значителен самый факт участия Ильфа и Петрова в «Правде». Они пришли сюда не как писатели «со стороны», не как случайные литераторы, для которых основная жизнь – в книге, в журнале, а газета только эпизод, только визит от случая к случаю.

Ильф и Петров были радушно приняты редакцией руководящего, центрального органа советской печати. Они сотрудничали в газете как писатели-журналисты, как активные члены редакционного коллектива. Зто значило, что партия высоко и по заслугам оценила сатирическое творчество Ильфа и Петрова.

«Правда» была политической школой для писателей, она помотала им как фельетонистам добиваться большей идейной заостренности своих выступлений. Работа в «Правде» расширила их идейный кругозор. Ильф и Петров создали свой оригинальный тип художественно-сатирического газетного фельетона. Он отличается от фельетона Михаила Кольцова, в котором при всей художественности все же первое, место принадлежит элементу публицистичности.

Для фельетониста, так сказать, «чистой воды» частный случай является основным содержанием произведения. Автор может и отойти от подлинного факта или явления, может иногда заменить настоящие имена и адреса вымышленными, но по сути он не уйдет далеко от частного случая. Даже самый талантливый фельетонист пользуется средствами и приемами художественного вымысла лишь весьма ограниченно.

Писатель в фельетоне позволяет себе несравненно большую свободу. Конкретный случай служит для него лишь отправным пунктом. Публицистическая действенность фельетона его интересует в меньшей степени. Его влечет к созданию художественного типического образа.

Конкретные явления вмещаются в поле зрения фельетониста лишь в той мере, в какой они нужны для публицистической цели. Поэтому живые люди тоже предстают в фельетоне только одной своей стороной – функциональной, служебной. От этого у них плоскостной вид. Они имеют как бы только одно измерение, словно вырезаны из картона. Мы ничего не знаем об их жизни, кроме того, что они совершили то или иное дело, хорошее или дурное.

Глаз писателя-художника воспринимает жизнь по-иному. Писатель непременно хочет заглянуть и в другие стороны явления или биографии человека. Писателю нужен человек в трех измерениях – объемный, рельефный. Только такой человек обретает подлинную жизнь, становится типическим характером, Писатель жертвует конкретностью в угоду художественной целостности. Прокуроры с живым интересом хватаются за фельетон публициста-газетчика. Им нечего делать с фельетоном писателя,

Ильф и Петров создали фельетон-новеллу, фельетон-рассказ. Некоторые их фельетоны по литературному характеру приближаются к сказкам Щедрина. Они лаконичны, пронизаны юмором, дают до предела сжатый художественно-сатирический образ высмеиваемого явления.

Фельетоны Ильфа и Петрова в большинстве своем не конкретные фельетоны, то есть не такие, в которых фигурируют определенные лица со своим адресом, с подлинными именами. Но это и не просто выдуманные или, как говорят, «высосанные из пальца» явления и лица. В основе фельетона – наблюдение над подлинными фактами. Авторы умеют подмечать характерные черты и черточки и сливать их в одном обобщенном образе, который приобретает совершенную жизненность.

Нетрудно заметить, что в фельетонах, напечатанных в «Правде», мишень для сатирического обстрела значительно крупнее, чем в «Двенадцати стульях». Ильф и Петров включаются в общую борьбу партийной печати за воспитание коммунистических черт в характере и поведении советского человека. Это борьба против опошления высоких и благородных идей. С такого рода опошлением мы встречаемся, например, в фельетоне «Веселящаяся единица». Сатирический смех приобретает в нем поистине убийственную силу. Меткость образа такова, что он врезывается надолго в память.

Известны слова В. И. Ленина о том, что талантливая сатира требует и глубокого знания жизни. Ильф и Петров непрерывно расширяли круг своих наблюдений и все глубже всматривались в процессы коренного общественного переустройства страны. Сатира их становилась целенаправленней, острее. Поэтому такое широкое общественное звучание приобрели их выступления в «Правде».

В 1935 году Ильф и Петров побывали в США. Очерки их путешествия составили книгу «Одноэтажная Америка». Заглавие книги выразительно говорит о ее содержании. Америка небоскребов многократно описана и, так сказать, давно открыта. Ильф и Петров открывают новую Америку – обширную страну небольших, провинциальных городков, поселков, одиноко стоящих ферм и бесконечных, превосходно оборудованных для дальнего путешествия автострад.

Конечно, Ильф и Петров хорошо знают, что небоскребы играют решающую роль в экономических и политических судьбах США. Небоскребы – это цитадели, храмы, центры могущественных монополий, дворцы всевластного доллара. Истина американского империализма познается на знаменитой Пятой авеню, в квартале миллиардеров, на Бродвее, где назойливая реклама кричит о богатстве американской буржуазии, и в кварталах Гарлема, где нищета вопиет о себе грязью улиц и лохмотьями жителей. Быт и нравы американских верхов и низов хорошо знакомы миру. Они и составляют пресловутый «американский образ жизни».

• Предыдущая
• 4/113
• Следующая