Мой друг Сенька - Свинцов Владимир Борисович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/12
• Следующая

— Гав-гав! Разлегся тут… Убирайся отсюда!

Мальчишки побыли с час и ушли. Сенька далеко проводил их, не переставая лаять. И даже когда вернулся и обнюхал то место, где лежала эта так не понравившаяся ему собака, вновь встопорщил шерсть на загривке и зарычал.

— Хватит тебе, — успокаивал его я. — Ну, прогнал… Ну, хватит.

Вечером мы уехали домой. А через неделю Сенька заболел, стал вялым, отказался от еды, глаза у него воспалились и покраснели. В начале болезни мы пробовали лечить его домашним способом — насильно поили молоком, промывали глаза слабым раствором борной кислоты. Ничего не помогало. Сенька сильно похудел, рыжая, прекрасная шерсть потемнела и свалялась космами.

Мы вызвали врача. Он только глянул на моего друга и выдохнул:

— Чумка. В народе ее называют собачья смерть. Ничего нельзя сделать. Где-то он заразился…

И я вспомнил нашу последнюю рыбалку, мальчишек, собаку, на которую так лаял Сенька. Наверно, он чувствовал, что она больна, и старался не пустить ее к нам, не зная, что люди этой болезнью не болеют. Оберегал нас, а сам вот не уберегся.

Мы с Игорем повезли Сеньку в ветеринарную лечебницу. Он лизал нам руки, словно прощаясь, и язык у него был сухой, шершавый. Игорь плакал. Я сам не мог сдержать слез. Врачи делали все, но спасти Сеньку не удалось.

Так не стало Сеньки. Он был самым породистым из всех непородистых собак. Он был верным другом…

Маленький пушистый комочек свободно умещался на ладони. Глаза только-только открылись и были еще мутные, так что об их цвете говорить пока не приходилось. Зато сам котенок был рыжий. Рыжий — весь. От кончиков ушей до хвоста. И хвост! Причем рыжий в полоску. Полоски шли поперек маленького туловища — одна полоска потемней, другая — посветлей. И только живот был однотонный, белый. Впрочем, с возрастом цвет мог измениться.

Денис назвал котенка — Мурзик. Достался он ему совершенно случайно. Утром мама собралась в магазин, открыла дверь квартиры, а у двери — вот этот рыжий комочек. Кто-то подбросил.

Так у Дениса появился друг. Рос Мурзик быстро и с каждым днем становился игривей и игривей. Даже неутомимый Денис иной раз падал в изнеможении на диван, а Мурзику хоть бы что. Если честно, Денису играть с котенком очень нравилось, он бы целый день с ним играл и даже в школу не ходил. Нет, в школу он все-таки ходил. Попробуй не пойди! Но на уроках мечтал, как придет домой, как увидит лукавую мордашку своего друга…

Руки у Дениса были оцарапаны острыми коготками котенка, успехи в учебе скользнули вниз.

Естественно, это не прошло мимо внимания мамы:

— Денис, я договорилась отдать Мурзика в хорошие руки, — как-то заявила она во время ужина.

Если бы вот сейчас, сию минуту над ухом Дениса шарахнула пушка или в тарелке возник инопланетянин, он бы не так отреагировал.

— Что-о?! — вскричал он. — Ка-ак отдать? Почему? — Слезы выступили на глазах от такой несправедливости.

— Мурзик тебе мешает учиться. Раз!

— Мама — нет! Мамочка…

— Выслушай меня.

— Но я не хочу, чтобы ты отдавала…

— Выслушай сначала.

— Но мамочка…

— Без истерик, пожалуйста, — вежливо предупредил папа и дипломатично добавил. — Оба.

— Мурзик мешает тебе учиться. Ты забросил уроки. Раз! — мама подождала возражений, но их не было. Денис молчал, сжав губы. Слезы ручьем бежали из глаз. — Второе, посмотри на твои руки — все в царапинах! Так недолго занести инфекцию и попасть в больницу. Ты хочешь в больницу?

Денис молчал. Он не хотел в больницу, но больше всего не хотел лишиться Мурзика.

— И третье, ты вообще перестал выходить на улицу и играть с ребятами. Ты вырастешь одиноким эгоистом…

— Эгоистом становятся не поэтому, — заметил папа.

— Помолчи! — приказала мама папе. — К тебе у меня тоже есть претензии.

— Молчу-молчу, — сказал папа, но не замолчал. — Вообще-то, сын, твоя мама права.

— Я всегда права, — констатировала мама.

— Ну, не всегда… — вскинулся было папа. — Ладно, я не буду при ребенке делать тебе замечание…

— Попробуй только… — бросила мама вызов, но папа его не принял.

— Сын, если ты будешь соблюдать три условия, что поставила тебе мама, я уговорю ее, чтобы Мурзика не отдавать, даже в хорошие руки. Понял?

— Как это ты уговоришь? — более веселым голосом спросила мама. — Каким образом?

— Есть у меня способ. Так как, сын?

Денис очень уважал папу, и очень его любил. Нет, он любил и маму. И, наверное, больше… Вернее… Короче, он любил их обоих и… Мурзика.

— Так как, сын? — повторил папа. — Если ты не принимаешь эти три условия…

— То завтра я отнесу котенка и отдам в хорошие руки. Договоренность уже есть, — почему-то весело продолжила мама.

Денис мог возразить и маме, и папе. Во-первых, Мурзик не мешает ему учиться. Разве только чуть-чуть. Во-вторых, он моет руки с мылом и этой… инфекции не занесет. И у Мурзика когти чистые, сколько он царапается, а этой… инфекции нет. И, в-третьих, на улицу Денис не хочет ходить, потому что ему интереснее дома с Мурзиком. Ну, и насчет эгоиста… если Денис и вырастет эгоистом, то хорошим… Так мог возразить Денис, но не возразил, благоразумно промолчал. Он понимал, что его возражения ничего не дадут. Потому и согласился на родительский ультиматум. Правда, он не хотел быть побежденным и выставил свой главный аргумент:

— Папа, в кино это называется — шантаж, — он с трудом выговорил слово, но выговорил и остался этим доволен.

Папа хмыкнул. Мама отвернулась.

— Не понял, ты согласен выполнять три пункта нашего договора? — каким-то сдавленным голосом спросил папа.

— Я уступаю силе, — гордо сказал Денис, вылез из-за стола, подхватил под живот Мурзика и пошел в свою комнату. По дороге он прошептал котенку в ухо: — Мы друзей не предаем, правда, Мурзик?

Трудно пришлось Денису с первым пунктом. Кое-что он подзабыл, кое в чем он отстал. Но желание не отдавать Мурзика никому, даже в хорошие руки, пересилило. Денис знал: мама шутить не любит. Он представил, как приходит домой, а Мурзик его не встречает в дверях, не приглашает играть, не сидит в засаде, смешно подергивая хвостом… Потому что… Потому что его нет. Просто нет! Его мама отдала…

Память у Дениса отличная, учился он всегда с удовольствием, поэтому чуть постарался и дела пошли на лад. С царапинами тоже нормализовалось. Денис демонстративно долго мылил руки мылом, которое дала мама, да и Мурзик не так стал царапаться. Папа говорит, что котенок просто повзрослел, а Денис считает, что он тоже не хочет, чтобы его забрали отсюда, пусть в хорошие руки… Вот с гуляньем во дворе не получалось. Но мама и не настаивала. Зима на дворе — холодно.

Мурзик ел с аппетитом, играл с азартом, потом опять ел, опять играл… И потому рос быстро. Однажды папа сказал, глядя задумчиво на рыжее, полосатое существо:

— Сколько же ты весишь?

Мама тоже заинтересовалась, да и Денису захотелось узнать. Принесли из спальни весы. Взвесили сначала Дениса.

— Тридцать восемь килограмм, — сказал папа и глянул на маму с укором.

— Он ничего не ест, я его чуть не силой заставляю… — вскричала мама.

Папа промолчал. Потом Денис взял Мурзика на руки и стал на весы.

— Ого! — разом воскликнули и мама, и папа. — Сорок!

— Мурзик весит сорок килограмм? — удивился Денис.

— Ты весишь тридцать восемь, а вместе с Мурзиком — сорок.

— Мурзик весит всего два килограмма? — удивился Денис. Он еще не мог в своем сознании сопоставить вес и рост, вес и объем…

— Уже два килограмма! — резко сказал папа. — А что будет через год?!

— Что будет через год? — не понял Денис.

• Предыдущая
• 9/12
• Следующая