Во мраке сверкающих звезд - Михайлова Евгения - Страница 46

• Предыдущая
• 46/49
• Следующая

– Страшно. Мою жизнь поломали. И я никого не собираюсь жалеть. Я не уверена в том, что это он. А вы все уже его обвинили. На него еще и убийство семьи готовы повесить.

– Ну, это все придется проверять, доказывать. Насчет семьи я и сам сомневаюсь. Но с тобой… Я потрясен. Ты уверена в том, что он тебя НЕ изнасиловал?

– Нет. Не уверена.

– Ты уверена в том, что он НЕ пытался тебя изуродовать, чтобы ты не вышла замуж за другого?

– Нет, не уверена.

– Ты уверена в том, что он тебя НЕ похитил, специально купив для этого домик?

– Не уверена.

– Он НЕ удерживал тебя насильно?

– Не удерживал! Я просто не могла ходить.

– Но ты смогла разбить окно и убежать… Что с тобой происходит, Света?

– Ты сейчас все хорошо продемонстрировал. Такие вопросы будут задавать мне следователи, прокуроры, судьи. Я так буду отвечать. Не врать же. И все. Человеку конец… Он плакал однажды, когда я его прогоняла.

– Ах ты, господи боже мой, как трогательно…

– Вот видишь, все, что не ложится на образ страшного чудовища, ты отталкиваешь! Даже издеваешься. Ты! Что же говорить о них! Со мной ничего не происходит, Вадим. Ничего особенного. Благодаря тебе я вернулась к нормальной жизни. То есть я никогда так хорошо не жила. Я больше не тону в бессильной ненависти и жажде мести. И я не хочу жестокости. А вы меня толкаете именно к ней.

– Значит, все это было – ненависть и жажда мести?

– Я была больна. Я хотела умереть. Рядом был только он, кого мне еще было обвинять? Он ничего не объяснял.

– Разве что-то нужно было объяснять в такой ситуации?

– Да! Я не давала объяснять, не хотела с ним говорить. А он и не умеет ничего объяснять. Он странный.

Светлана подошла к мужу, села к нему на колени, прижалась к его лицу своим лицом.

– Мой дорогой. В моей голове не огонь, как в нашем камине. В моей голове пожар, караул… То я думаю, что он во всем виноват и надо мстить, то думаю, что он вообще… Он мог меня просто спасти. Вот так, нелепо, по-дурацки.

– Невероятная ситуация. Может, нам прибегнуть к помощи Макса?

– Ой, не нужно. Я из него выросла, – улыбнулась Света. – Точнее, я из него выздоровела. Он хороший врач, но только для очень больных людей.

– Ты такая умница. – Вадим прижал ее к себе. – Настолько умная и чуткая, что тебе очень трудно помочь. Нежная, беззащитная женщина, а я сейчас отлетал от тебя, как от мраморной стены. Кроткая, одним словом.

– Ты меня обидел? – уточнила Света.

– Я тебя люблю, – ответил Вадим.

Ночью в их общей теперь спальне он много раз повторил эти слова. Света отвечала: «И я тебя». Она уже засыпала у его плеча, когда он вдруг спросил:

– Ты чувствовала до всего, что этот человек в тебя влюблен? Нет, скажу точнее: что он тебя хочет?

– Да, – ответила она. – Я это просто знала. Он был первый взрослый мужчина, от которого я вдруг почувствовала такую волну… Жаркую, плотную. Так было всегда, хотя у него и лицо никогда не меняется, и он молчит. Вот поэтому, я думаю, он не мог…

– Вот поэтому, я думаю, он мог. Спокойной ночи, милая.

Вадим вошел в кабинет Земцова, пожал руку ему и Сергею. Сначала Славе. Он легко определял, кто руководитель.

– Рад знакомству, – сказал он обоим. – Так получилось, что вы опередили меня совсем немножко. Я собирался кого-то искать, чтобы разобраться с этим делом, найти виновного. Вот здесь распечатка всех документов обследования, описание операции и дальше история лечения.

– Большое спасибо, – сказал Слава, сделав очень заинтересованное лицо, чтобы скрыть, что все это у него уже есть благодаря хакерству помощников друга. Сергей смотрел на них обоих почти ангельским взором.

Вадим сел на стул рядом со столом Земцова.

– У нас есть домашний врач, – сказал он. – Он и хирург из Генуи могут подтвердить, что моя жена говорит правду. Она не могла помнить ничего о самом нападении, изнасиловании. Характер ран, всех повреждений говорит о том, что она испытала сильную боль и еще более сильный ужас. Даже я могу рассказать, насколько велики были последствия. Стресс, страх, постоянное желание спрятаться, замкнутость… К чему я все это говорю… Вряд ли имеет смысл подвергать ее лишним допросам. Мы говорили с ней вчера. Она ничего не может подтвердить, она ничего не может отрицать. И очень боится обвинить невиновного.

– Невиновного?! – воскликнул Слава.

Сергей, как обычно сидящий на краю стола, посмотрел на него восхищенно.

– Слава! Ты красавец! У него холодная голова и горячее сердце, – объяснил он Вадиму.

– Слушай, слезь сейчас же с моего стола! – рыкнул Слава. – Не вздумай устраивать здесь цирк. Я вообще-то решаю вопрос, надо ли брать Панина под стражу. У нас нет возможности его стеречь. Круглосуточно – нереально.

– А на каком основании, извиняюсь? – спросил Сергей, и не подумав встать со стола. – Заявления его жертвы у тебя нет.

– Нет. Но твое поведение, как всегда, не может не радовать. Это ты сдал мне своего бывшего клиента с потрохами. Ты нашел и жертву, и дом, где удерживали похищенную девушку, и клинику… Ты вроде хотел торжества справедливости, а теперь – опять двадцать пять! Такое впечатление, что все зависит от времени и суммы гонораров…

– Фу, как по?шло, – сказал Сергей. – Я хочу торжества справедливости. Просто обещал Панину дать время собаку пристроить до тюрьмы. А это трудно.

– Весело у вас, оказывается, – произнес Вадим. – Я думал, вы немножко другие.

– Все думают, что мы медные лбы, суконные рожи, кирзовые сапоги. А мы на самом деле – рыцари всякого-разного образа, – охотно объяснил Сергей. – И судьба собаки лично мне небезразлична. Был особачен любимым сыном и разлюбимой женой. Как-то втянулся.

– Стоп! – прервал Слава. – О твоем кобеле тут никто не собирается ничего слушать. Хочешь сказать что-то по делу – скажи. Нет – свободен.

– Тогда скажу. Свобода мне ненавистна, когда она вынужденная. Одно подозрение уже отпало. Панин на родного сына не нападал. Масленников сказал точно: куртка мужа Карины, кровь на ней – Игоря. То есть такой маньяк, который мочит поголовно всю семью, уже не получается. Остальные подозрения – вилами по воде. Никаких улик. Кое-что есть по поводу пробитой головы Арсения. Тут нет алиби, есть мотив. Но нет никаких доказательств. Светлана отказывается от обвинения, и тут ты вообще получаешься ни при чем. Она жива, слава богу.

– Есть предложения? – спросил Слава.

– Будут, – пообещал Сергей. – А у вас, Вячеслав Михайлович, какие планы?

– Очные ставки. Арсения и Панина. Светланы и Панина. Дальше – решу.

– Ну что ж. Интересный сериал, мне нравится, – легкомысленно сказал Сергей. – Мне пора, прощаюсь. Именно сейчас пора на свободу.

– Я тоже с вами пойду, – встал Вадим. – И мне на работу.

Оба простились с Земцовым и вышли к стоянке.

– Я так понял, что этот следователь не сможет привлечь Панина за то, что он сделал со Светой, так? – спросил Вадим.

– Мне как раз показалось, что он хочет вам помочь в этом. Но ему, конечно, нужен маньяк, не меньше. Он расследует убийства. Я помогаю. Искал я убитую девушку Светлану, такой ее считали многие. Нашел живую. И она, судя по всему, не хочет Панина ни в чем обвинять.

– Она не уверена, что он настолько виноват. В полном объеме. Но это нелогично, по меньшей мере. Что можно еще предположить: ее насиловал и калечил кто-то другой, а он смотрел, когда можно подобрать и спрятать? Если бы он ее отбил у кого-то, вряд ли прятал бы, не так ли?

– Да в общем-то так… Или не так. Есть варианты. Но надо думать, искать без нее, вот в чем проблема. Зато, получив доказательства, она напишет заявление, как иначе?

– Могу я на вас рассчитывать? Больше, мне кажется, не на кого. Отделу убийств нужны только трупы, это я понял.

– Рассчитывайте. – Сергей протянул Вадиму карточку. – А как вы чувствуете… Все-таки Светлана вам близкий человек, можно понять и то, о чем она не хочет говорить… Вам кажется, это он во всем виноват?

• Предыдущая
• 46/49
• Следующая