Люди пути. О суфиях, суфизме и суфийских историях - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 49

Когда ты касаешься руки того, кого ты любишь, это не только прикосновение кожи, соприкасается то, что находится за пределами кожи, за кожей. Какая-то пульсация, какая-то вибрация перескакивает от одной руки к другой, что-то духовное. Посмотрите в глаза того, кого вы любите: вы не только смотрите в глаза, открывается что-то более глубокое, открывается что-то бездонное. Мало-помалу тело начинает исчезать. Вы попадаете в духовное. Но тело — это дверь.

Это в точности как храм. Вы входите в храм... что вы подразумеваете под словом «храм»? Дверь, стены — что вы подразумеваете? Конечно, дверь и стены — это не храм, храм — это пустота внутри. Вот куда вы идете. Но эти двери и эти стены защищают пустоту, это святилище. Если эти стены и эти двери исчезнут, святилища не будет. Эти стены не против пустоты, эти стены поддерживают пустоту, эти стены защищают пустоту. Так что такое храм? Стены, двери или пустота? Нет. Вы не можете разделить таким образом, и то и другое есть храм. Стены и двери — это внешняя форма, а пустота, внутренняя пустота — это душа.

В точности так же обстоит дело и с человеком, с цветком, с деревом. Бог присутствует в разных формах, и Бог бесформен. Из-за того, что Бог бесформен, возникает мысль о том, чтобы трансцендировать форму. Но единственный способ трансцендировать ее — спуститься в нее. Единственный способ трансцендировать ее — принять ее настолько целостно, настолько любяще, чтобы никакого осуждения никогда бы не возникло.

И не называйте это поверхностью, потому что даже наши слова стали отравленными. Когда ты говоришь, что это только поверхность, ты уже осудил ее — так, будто бы поверхность — это что-то дурное.

Ты прогуливаешься по пляжу, ты видишь миллионы волн в океане — на поверхности. Да, это поверхность, но можешь ли ты забрать у океана поверхность? И можешь ли ты войти в океан, не входя в его поверхность? Глубина и поверхность — две полярности одной энергии. И океан не будет походить на океан, если вы заберете у него поверхность, просто ничего не останется. Вы будете убирать поверхность прочь, прочь, прочь, и ничего не останется — потому что всякий раз, когда будет что-то появляться, это будет поверхность.

Видеть недвойственность — значит видеть. Тогда человек становится бдительным, впервые.

Третий вопрос:

Ошо, я хочу быть творческим. Что мне следует делать?

Стань снова ребенком, и ты будешь творческим. Всем детям присуще творчество. Творчество нуждается в свободе — свободе от ума, свободе от знаний, свободе от предубеждений.

Творческий человек — это тот, кто может пробовать новое. Творческий человек — не робопат. Робопаты никогда не созидают, они повторяют. Поэтому стань снова ребенком.

И ты удивишься тому, что все дети так одарены творчески, все дети, где бы они ни родились, творчески одарены. Но мы не позволяем им проявлять творчество, мы разрушаем и убиваем их творчество, мы набрасываемся на них. Мы начинаем учить их тому, как делать вещи правильно.

Помните, творческий человек всегда пробует неверные пути. Если вы следуете только правильному пути в делах, вы никогда не будете творческими, потому что правильный путь означает путь, открытый другими. И правильный путь означает, что, конечно, вы сможете что-то сделать, вы станете изготовителем, фабрикантом, вы будете техником, но вы не будете творцом.

В чем различие между производителем и творцом? Производитель знает, как правильно что-то делать, самым экономичным способом, с минимальным усилием он может достичь больших результатов. Он — производитель. Творец дурачится. Он не знает, как что-то делать правильно, поэтому он продолжает искать и пробовать снова и снова в разных направлениях. Много раз он движется в неверном направлении, но, куда бы он ни двигался, он учится. Он становится все богаче и богаче. Он делает что-то, чего никто до него не делал. Если бы он следовал правильному пути, он бы не был способным этого делать.

Послушайте эту маленькую историю...

Учительница в воскресной школе попросила своих учеников нарисовать портрет святого семейства.

После того, как ей принесли рисунки, она увидела, что некоторые дети нарисовали традиционные картины: святое семейство в яслях, святое семейство на осле и тому подобное.

Но она подозвала одного мальчика, чтобы он объяснил ей свой рисунок, на котором был нарисован самолет, из окон которого высовывались четыре головы.

Она сказала: «Я понимаю, почему ты нарисовал три головы, изображая Иисуса, Марию и Иосифа. Но кому принадлежит четвертая голова?»

«А, — ответил мальчик, — это же Понтий Пилот!»

Да, это прекрасно. Вот что значит творчество. Он что-то открыл.

Но только дети могут это делать. Вы испугаетесь делать так, вы будете выглядеть глупо. Творец не должен бояться выглядеть глупо. Творец должен рисковать своей так называемой респектабельностью. Поэтому вы всегда видите, что поэтов, художников, танцоров, музыкантов не очень уважают. А когда они становятся респектабельными, когда им вручают Нобелевскую премию, они больше не творят. С этого момента творчество исчезает.

Что происходит? Вы когда-нибудь видели, чтобы нобелевский лауреат написал новое произведение, которое обладало бы какой-то ценностью? Вы когда-нибудь видели, чтобы респектабельный человек делал что-то творчески? Ему становится страшно. Если он сделает что-то неправильно, или если что-то пойдет не так, что случится с его престижем? Он не может этого позволить. Поэтому, когда художник становится респектабельным, он становится мертвым.

Только те, кто готов снова и снова ставить на карту свой престиж, свою гордость, свою респектабельность, могут продолжать двигаться туда, куда, как все считают, двигаться не стоит... Творцы всегда считаются сумасшедшими. Мир признает их, но очень поздно. Люди до последнего полагают, что здесь что-то не так. Творцы — эксцентричные люди.

И снова запомните: каждый ребенок рождается с потенциалом для того, чтобы стать творцом. Без исключения, все дети пытаются быть творцами, но мы им не позволяем. Мы тут же начинаем учить их тому, как делать вещи правильно, и как только они обучились делать правильно, они становятся робопатами. Потом они продолжают снова, и снова, и снова делать правильные вещи, и чем больше они повторяют, тем более эффективными становятся. А чем более эффективными они становятся, тем больше их уважают.

Где-то в возрасте между семью и четырнадцатью годами в ребенке случается огромная перемена. Психологи исследовали это явление... что же происходит, и почему это происходит?

У вас два мозга, два полушария. Левое полушарие мозга не обладает творчеством. Оно очень способно в техническом смысле, но в том, что касается творчества, оно абсолютно бессильно. Оно может что-то делать, только однажды этому научившись, и оно может делать это эффективно, совершенно, оно механично. Левое полушарие — это полушарие обоснования, логики, математики. Это полушарие вычислений, ловкости, дисциплины, порядка.

Правое полушарие противоположно ему. Это полушарие хаоса, не порядка; это полушарие поэзии, не прозы; это полушарие любви, не логики. У него огромное понимание прекрасного, у него великое понимание самобытности — но оно не эффективно, оно не может быть эффективным. Творец не может быть эффективным, он должен все время экспериментировать.

Творец не может нигде осесть. Творец — это бродяга, он носит свое жилище на плечах. Да, он может остановиться где-то на ночь, но к утру его снова не будет, вот почему я называю его бродягой. Он никогда не бывает домовладельцем. Он не может обосноваться на одном месте, обосноваться для него значит умереть. Он всегда готов рисковать. Риск — это его любовное приключение.

Все это правое полушарие. Правое полушарие функционирует в момент рождения ребенка, левое полушарие еще не работает. Потом мы начинаем учить ребенка — без знания, не научно. За многие века мы обучились этому трюку, как передвигать энергию из правого полушария в левое, как остановить правое полушарие и запустить левое. Вот в чем заключается наше школьное обучение. Это то, чем является все наше обучение и образование, начиная с детского сада и до университета. Это усилие, направленное на то, чтобы разрушить правое полушарие и помочь левому. Где-то между семью и четырнадцатью годами нам это удается, и ребенок убит, ребенок разрушен.