Мишель в «Хижине шерифа» - Байяр Жорж - Страница 6
- Предыдущая
- 6/28
- Следующая
– Здравствуйте.
Галлин улыбалась; ее карие глаза искрились лукавством. Дед взглянул на нее с насмешкой, за которой угадывалась глубочайшая нежность. – Слышите, какой выговор? Внучка Фредерика Сегоналя, ведущая свое происхождение из старинного камарганского рода, моя внучка говорит с акцентом!
Мишель знал историю Галлин. Ее мать вышла замуж за «северянина» – от него дочь унаследовала светлые волосы и столичный «акцент», иначе говоря, безукоризненное произношение.
Галлин со смехом пожала плечами, затем подвела лошадь к хижине.
– У кого вчерашняя выручка? – поинтересовался господин Сегональ.
– У нас, – ответил Мишель. – Правда, мы чуть было ее не лишились!
– Мать честная! Потеряли?
– Не то чтобы потеряли… ее едва не украли! Господин Сегональ нахмурился.
– Украли?… Здесь?… А куда смотрели Жан с Нуром? Их что, не было с вами?
Галлин привязала лошадь. Стройная и гибкая, она подошла к компании.
– Кого обокрали?
– Нас, – ответил Мишель.
– Ну-ка, выкладывай с самого начала, – приказал господин Сегональ. – Черт возьми! Замахнуться на мое добро!
Мишель поведал о вчерашнем происшествии, всячески обходя скользкие моменты, касающиеся Жана с Нуром. В их присутствии он счел благоразумным не упоминать, что беглецы, судя по словам Артура, скрылись в цыганском лагере.
– Мать честная! – снова воскликнул скотовод. – Опять кража, сколько же можно? Если так пойдет дальше, все курортники разбегутся! Надо срочно идти в полицию! Сию минуту! Черт меня побери!… Господи Боже мой, не хватало мне еще жуликов ловить! Просто в голове не укладывается!
– Я уже был в полиции… Они ничего не обещают…
– Черт! Этих жандармов всего раз-два и обчелся – и это вместо положенной сотни! Нам что, самим влезать в фараонскую форму? Я обязательно буду говорить с руководством комитета по обслуживанию туристов. Пора наконец что-то решать!
Все больше распаляясь, господин Сегональ пощипывал себе усы.
– Например, можно было бы организовать ночные дежурства, ввести патрули. Думаю, добровольцев найдется предостаточно!
– Отличная мысль! – воскликнул Артур. – Я – за!
– Я тоже! – подхватил Даниель.
– И я! – поддержал друзей Мишель. – Эх, попался бы мне негодяй, который свистнул фотоаппарат…
Жан так и не показался. Нур довольно скоро ушел к брату на конюшню. Бросив в его сторону взгляд, Галлин предложила:
– Давайте спросим у Жана с Нуром, может, к нам захочет присоединиться кто-нибудь из их родни или друзей? Чем больше нас будет, тем лучше!
Дед пожал плечами.
– В некотором смысле ты, девочка, права… но…
Казалось, он колеблется. Затем, скосив глаза на дом, Сегональ продолжал, понизив голос:
– Боюсь, с этим не согласятся местные, которые могли бы нам посодействовать.
– Но почему? Объясни, пожалуйста, – резко проговорила Галлин.
– Почему? Мать честная! Ты как будто с луны свалилась. Потому что, по мнению кое-кого, между цыганским лагерем и кражами существует прямая связь! – Ты тоже так считаешь? – наседала девушка.
– Мое мнение, девочка, не имеет никакого веса! Лично я этой связи не нахожу. Возможно, когда-то какой-нибудь проходящий табор стащил что-то по мелочи, фрукты или овощи из огорода, но, как говорится в Евангелии, кто из вас без греха, пусть первым бросит камень. У меня претензий к цыганам нет! Отчасти по этой причине я нанял Жана с Нуром.
– Так в чем же тогда дело? – не отступала девушка.
– Подожди, дай договорить… От этого не уменьшается число тех, кто мыслит иначе. Они непременно скажут, что цыганские патрули будут потворствовать ворам. И чтобы не подавать им лишнего повода…
Галлин пожала плечами, но спорить не стала.
– Так что, – продолжал дед, – Жану с братом лучше не рассказывать о наших задумках.
«Не прячется ли за словами господина Сегоналя какая-нибудь задняя мысль?» – спрашивал себя Мишель.
Наконец из конюшни вышел Жан, следом за ним Нур. Они неуклюже поздоровались с хозяином и девушкой.
– Теперь, поскольку все в сборе, – вновь заговорил скотовод, – хочу сообщить вам важную новость. Как вы, наверное, знаете, в следующее воскресенье состоятся королевские скачки. На них выставляется шесть самых лучших быков. Файан– он должен был обеспечить животных – отказался от участия, у них заболел фаворит. Так что обратились ко мне. Я согласился, решив, что это отличный случай восстановить традицию нашей камарганской «корриды».
– Вот здорово! Я тоже хочу поучаствовать! – воскликнула Галлин.
Господин Сегональ снисходительно усмехнулся.
– Чтобы зрелище было действительно роскошным, надо набрать побольше наездников. Будут Рейне с Марселем, мои «ковбои», Галлин, надеюсь, ты, Жан, и твой брат, естественно…
– Мы всегда с удовольствием, господин Фредерик, – откликнулся Жан.
– Ребята, можно на вас рассчитывать? – спросил скотовод, поворачиваясь к троим друзьям.
Те переглянулись.
– Хм… Я бы, конечно, не прочь… а… вы думаете… – промямлил Артур.
– Чего там, соглашайтесь, – подбодрила его Галлин. – Хорошая лошадь, камарганское седло – все будет отлично! Я сама этим займусь. Вместе съездим на хутор, я вам дам Оливетту, это самая смирная кобыла в округе!
– Ну, раз такое дело…
– Если вы считаете, что мы справимся, – сказал Мишель, – мы с братом согласны.
– Великолепно! Значит, на том и порешили. Да, кстати… ты, Жан, поведешь команду «разетеров». Надо, чтобы праздник стал главным событием сезона!
Происходящее вдруг показалось Мишелю каким-то нереальным. Господин Сегональ так разволновался, будто уже сидел на трибуне и болел за своих быков. Вчерашние неприятности почти выветрились из головы Мишеля, настолько необычной казалась ему атмосфера собрания, протекавшего на открытом воздухе, в загоне для лошадей. Теперь, глядя на Сегоналя, который так увлекался разведением боевых быков и был страстным поклонником «корриды», он лучше понимал смысл когда-то услышанного выражения «быть фанатиком своей веры». Мишель с интересом наблюдал за переменой, которая произошла в Жане. При последних словах господина Сегоналя вся его неуклюжесть мигом испарилась, он словно стал выше ростом и гордо сиял как начищенный пятак: он будет выступать на арене в Санте, станет звездой королевских скачек! Однако фанатизм – штука заразная, и при мысли о празднике Мишель тоже почувствовал какой-то зуд и страшно разволновался. Внезапно вспомнив о сером конверте, он пошел в контору. А когда вернулся, господин Сегональ был уже в седле.
Мишель протянул ему деньги. Возле конюшни Галлин болтала с Жаном. Затем она вспрыгнула на лошадь и догнала деда.
– Счастливо оставаться, ребятки! Готовьтесь как следует, в ваших руках честь Сегоналя!
Скотовод говорил насмешливым тоном, но лишь для видимости. Он высказал то, что думал на самом деле.
Двое всадников направились в сторону Санта.
Первые клиенты явно не спешили, хотя день выдался на диво погожий. Свежий ветерок умерял солнечный зной. Мишель подошел к Жану.
– Слушай, Жан, совсем забыл… Ты что-нибудь понимаешь в путевых знаках, которые цыгане оставляют вдоль дороги?
– Путевых знаках?
– Ну да, мелом на стене!
– Ясно… Кое-что понимаю. А зачем тебе? «Если Жан, прямо или косвенно, виновен в краже, – думал Мишель, – то он должен быть законченным лицемером, чтобы после подобного вопроса с таким простодушием смотреть мне в глаза».
– Ты случайно не знаешь этот символ?
Он начертил на земле рисунок, который Артур обнаружил на дверях дома. Жан долго не колебался. Не проявив ничего, кроме обычного любопытства, он нагнулся, немного подумал и сказал:
– Знаю.
– И что же он означает?
– Кажется, этим знаком пользуются, когда какая-нибудь кибитка отрывается от каравана и застревает в пути. Тогда остальные, указывая, куда ей ехать, рисуют такой кружок; если кончик стрелки изогнут вправо, это значит – «первый поворот направо», если налево – «первый поворот налево». А почему ты меня об этом спрашиваешь?
- Предыдущая
- 6/28
- Следующая
