Русские агенты ЦРУ - Харт Джон Лаймонд - Страница 23

Знание нами советского секретного оружия и относящейся к нему документации имело впоследствии огромное значение; мы быстро забыли, насколько сложной была ситуация, с которой столкнулся президент Кеннеди в 1961 году. Уже сам размер огромной Советской армии обеспечивал ей большое разнообразие в масштабе и форме предполагаемого конфликта, в случае его возникновения. Вооруженные силы США, с другой стороны, готовились в основном к полномасштабной ядерной войне, исходя из того, что Соединенные Штаты не могут позволить себе оказаться вовлеченными в так называемые «ограниченные» войны. Таким образом, многие эксперты полагали, что если война случится, то она неизбежно должна стать крупномасштабной.

К сожалению, в 1959 году министр обороны США не был уверен в том, что мы способны выиграть даже в большой обычной (неядерной) войне, поскольку «к началу 60-х годов Советский Союз будет, по всей вероятности, иметь троекратное преимущество в межконтинентальных баллистических ракетах». Вплоть до лета и даже осени 1961 года продолжала существовать идея этого «ракетного отставания» между двумя странами. «Военно-воздушные силы США продолжают утверждать, что Советы имеют от 600 до 800 баллистических ракет, тогда как ЦРУ оценивает их количество в 450 единиц, а эксперты военно-морских сил — только 200»^{8}.

Учитывая возможности, приписываемые различным структурам наших ударных сил, включая обычную авиацию, наиболее крайние оценки силы Советов предсказывали полное поражение западного мира от Советского Союза. Как часто бывает в подобных случаях, эти плохие новости не сходили с заголовков газет, тогда как истинная картина соотношения сил почти не освещалось. В погоне за сенсацией некоторые представители средств массовой информации всячески нагнетали настроение обреченности. По счастью, получив с помощью Пеньковского доступ к секретным материалам одного из самых квалифицированных экспертов Советского Союза, ЦРУ удалось сгладить впечатление от весьма жесткого заявления экспертов Военно-воздушных сил. Дружба Пеньковского с Варенцовым сослужила нам хорошую службу, поскольку, являясь Главным маршалом артиллерии, этот старый солдат не только командовал тактическими ракетными частями, но и был хорошо информирован о баллистическом оружии дальнего радиуса действия и советской ракетной технике в целом.

Варенцов являлся для Пеньковского не только источником информации, но и другом семьи. Не говоря уже о том, что они с женой часто бывали на прекрасной даче Варенцова (привилегия человека, занимающего высокий государственный пост), а маршал время от времени ночевал в скромной московской квартире Пеньковского. Однажды в дружеской беседе Варенцов сказал: «Знаешь, Олег, если говорить о межконтинентальных баллистических ракетах, то у нас до сих пор нет ни черта!» Следовательно, недоразумение, касающееся сравнительной силы Соединенных Штатов и Советов, было разрешено в основном благодаря информации Пеньковского, полученной от Варенцова, а также на занятиях в Академии имени Дзержинского. В резюме, основанном на том, что сообщил нам Пеньковский, и переданном нами в середине 1961 года непосредственно президенту Кеннеди, в частности, сообщалось следующее:

«Основной идеей Хрущева является желание быть на шаг впереди лидеров западных держав, поразить их — представить как уже имеющееся в наличии то, чем он на самом деле не обладает или обладает лишь в ничтожно малых количествах. Были лишь испытания того или иного рода, во многих случаях довольно успешные, однако Хрущев выдает их за свершившийся факт. В соответствии с этим, наиболее желанной целью для Хрущева и его Президиума [для произведения впечатления на западных военных руководителей] является запуск спутника земли или даже человека в космос… Это должно вынудить глав правительств и военные круги Запада планировать свои действия на основе предположений, что Советский Союз уже обладает огромным военным потенциалом, тогда как в реальности он его только создает.

По поводу угроз Хрущева источник [Пеньковский] вспомнил, как высокопоставленный генерал артиллерии [Варенцов], ответственный за одно из направлений советской ракетной программы в начале 1961 года сказал ему: “Мы только это обдумываем, только планируем… Но для того чтобы достичь результата, необходимо значительно увеличить производство и обучить кадры”. Этот офицер заявлял впоследствии, что Советский Союз имеет в своем арсенале тактические [ближнего действия] ракеты, а также ракеты, способные достигать Южной Америки, Соединенных Штатов и Канады, но с малой точностью.

Имеются в наличии [также] опытные образцы ракет, находящиеся в стадии разработки и испытаний, но не стоящие на вооружении. [Однако] их количество не исчисляется сотнями [как намекает Хрущев], даже вместе с опытными образцами…

Вполне возможно [заключает Пеньковский], что даже сейчас где-то на Дальнем Востоке… могут базироваться ракеты с ядерными и термоядерными боеголовками, способные достичь других континентов, однако подобные пусковые установки вряд ли хорошо отлажены и контролируемы, к тому же, без сомнения, не слишком многочисленны. В этом я совершенно уверен, хотя года через два или три положение может измениться».

Донесения, подобные этому, дополненные множеством надежных документальных свидетельств, переснятых Пеньковским на фотопленку, значительно снизили престиж Советского Сооюза в глазах президента Кеннеди. Позднее один авторитетный источник отметил: «Когда президент созвал во время уик-энда после Дня благодарения экспертов по вопросам обороны на совещание в Хайаниспорт, все документы свидетельствовали, что мнение руководства Военно-воздушных сил США ошибочно, поэтому вопрос [отставания в ракетах] был наконец-то окончательно закрыт»^{9}.

Пеньковский не ждал пассивно, пока необходимые секретные материалы попадут к нему в руки; он активно искал возможности их приобретения. Хорошей идеей оказалась публикация Пеньковским статьи в одном из армейских изданий, посвященной какому-то аспекту военной науки. Это позволило оправдать его особый интерес к засекреченной информации. Статус артиллерийского офицера и выпускника Академии имени Дзержинского давал ему на это право. Когда Пеньковский упомянул о своем намерении написать статью, Варенцов тут же предложил Пеньковскому воспользоваться офисом в возглавляемом им ракетном центре.

Легализировавшись таким образом в одном из двух ведущих ракетных центров, Пеньковский, не теряя времени, стал активно пользоваться предоставленной возможностью. Дружелюбный и общительный, он вскоре завязал знакомство с некоторыми офицерами центра, среди которых оказался некий подполковник Долгих, начальник первого отдела, отвечающий за хранение секретной документации. Пеньковский тут же подружился с ним, и как нередко бывало ранее, с не слишком чистыми намерениями.

Во время беседы с одним из своих американских кураторов он объяснял свой метод так: «Я всегда делаю что-нибудь для других, устанавливая таким образом хорошие отношения. Нередко дарю подарки, отказываясь, разумеется, от любого рода компенсации за это; часто угощаю или через Варенцова оказываю кое-какие услуги, например, помогаю получить разрешение на установку телефона». Подполковник Долгих, представлявший собой идеальный объект для подобного внимания, не замедлил поделиться с Пеньковским своими неприятностями, зная, что тот является протеже влиятельного главного маршала. Бедняга-подполковник, как выяснилось, находился в сложной ситуации, типичной для советской бюрократии. Он был прописан в двухкомнатной квартире вместе с неким полковником Кузнецовым и с полуслепым сыном полковника. Чиновники военной администрации решили переселить Долгих, чтобы отдать обе комнаты Кузнецову и его сыну. Куда же было деваться подполковнику? Ему посоветовали обратиться к местным властям, однако, к несчастью, никто не учел, что в то же самое время горисполком понизил квоту на жилье, предоставляемое военным, и поэтому свободных площадей не было. Подполковник вскоре мог лишиться крыши над головой.