Ревность (ЛП) - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит - Страница 12

Так вот откуда он прознал про нее. Анна подходила прямо к нему. Где в этот момент была ее компания телохранителей?

— Это Анна. Другая светоча, — я почти добавила «Эдгар» в конец предложения, но в последнюю секунду решила, что этого делать не стоит. Вероятно, прямо сейчас его лучше не дразнить. Хотя я не была склонна смеяться, он не был в том настроении, чтобы веселиться.

Он впился взглядом в потолок, гнев побеждал в нем.

— Я думал, что ты единственная светоча.

Что я могла сказать? Я тоже так думала, а потом я не могла сказать тебе обо всём.

— Они отчасти держат её в секрете, поэтому вампиры не нападают, я так полагаю.

Грейвс фыркнул.

— Да, конечно, они также и тебя держат в секрете? Не говори мне, что тебе нравится это.

Теперь, когда я легла, кровать на самом деле казалась удобной. Мои нервы дергались и прыгали из-за кофеина.

— Я думаю, что некоторые из них пытались сохранить меня в тайне. Но возможно не самым лучшим образом.

Поскольку, чем больше я думала об этом, тем больше реакция Совета не имело для меня смысла. Но только не Анна. Как будто она пыталась сломить мой контроль. Почему? Потому что я была здесь, в Главной Школе, в ее излюбленном месте, а не торчала в глуши, в исправительной школе? Она, вероятно, привыкла быть единственной девочкой в городе.

Я действительно не могла думать ясно. Поскольку она просто раздражала меня. Она не была обычным подростком. Если она достаточно старая, чтобы знать Кристофа, она была взрослой, даже если и была похожа на чирлидершу. И почему она приезжала в другую Школу? Попытка заманить Кристофа по каким-то причинам в ловушку? Она действительно думала, что он предал мою мать? Казалось, что многие думали так.

Кроме Дилана. И меня.

«Не бойся», — сказал Кристоф, держа остриё ножа напротив груди. Сильно потянул, как будто он собирался ударить себя. Он поклялся, что не убивал мою маму. И он был там, в той тёмной комнате, в комплексе оборотней.

«Ради тебя, Дрю, я готов биться на стороне света».

Я доверяла ему, не так ли? Но он оставил меня здесь. Одну. Снова.

Или, может, не совсем одну, потому что Грейвс находился прямо напротив меня, и над чем-то думал. Прямо-таки вбирал в себя, как сказала бы я. Единственная вещь, которая мне в нём нравилась — ему ничего не надо было объяснять. Ему нужно было лишь намекнуть, а дальше он сам обо всем догадывался. Но то, что он сказал дальше, удивило меня:

— Ты кажешься не слишком удивленной, увидев, что такая же, как ты, ходит рядом.

— Она не такая, как я, — я выдала это на одном дыхании, немедленно и настойчиво. Тонкие лезвия света скользнули между тяжелыми бархатными шторами. С внутренней части окон были стальные ставни, точно такие же, как в той старой Школе. Только они выглядели более прочными, и на них имелся рисунок сердец — и еще один железный засов (чтобы я могла закрыть ставни), чьи скобы находились в каменной стене. — Слушай, Грейвс... — сейчас я решила держать имя «Эдгар» при себе. Если бы он хотел, чтобы я называла его Эдди, он бы сказал мне.

— Что? — теперь он казался раздраженным.

Я видела её в старой Школе. Она хотела, чтобы я ненавидела Кристофа, и ты знаешь... Я даже не могу сказать, о чём думаю.

— Я не знаю, что делать, — признавать это вслух было, вероятно, самым страшным из того, что я сделала на прошлой неделе, и это что-то да значило.

Когда папа был жив, я знала, что делать. Он говорил мне, и он никогда не позволял мне сбиваться с пути. Когда он предстал передо мной в виде зомби, все усложнилось, но Грейвс был там. И, пока я сосредотачивалась на том, чтобы держать мальчика-гота подальше от проблем, незнание казалось более управляемым. Плюс, я осталась наедине с книгами и оружием, и кое-какими знаниями Истинного мира. Он был обычным человеком. Теперь мы оба находились в дырявой лодке, и я не имела понятие, куда плыть дальше, и не хотела, чтобы он знал это.

Грейвс тяжело вздохнул, закрыл глаза. На висках просматривалась тонкая линия темно-каштановых волос. Корни. Черные окрашенные волосы отрастали.

— Прямо сейчас нам надо поспать. Потом я поищу Бобби и Дибса и посмотрю, что они скажут. Тогда мы узнаем, как работает тот компьютер и те кредитные карты, и мы закажем тебе одежду, — он сделал паузу и добавил, глядя на меня, как будто ожидал, что я не соглашусь. — И мне тоже.

Это был довольно хороший план, тот, до которого я должна была догадаться.

— Но что, если... — я остановилась. Вампиры, вероятно, не нашли бы меня через Интернет. Нет, им сказали, где найти меня. Кристоф сказал так, и так сказал Дилан. — Что мы будем делать потом?

— Наблюдать и ждать, — он зевнул. Я почти увидела его миндалины. — Скажи Спиннингу и Дибсу, чтобы они присматривали за тобой, когда не смогу я. Я не доверяю никому из тех дампиров.

— Я тоже, — но какой у нас был выбор? А сейчас он думал, что будет защищать меня. Я не уверена, нравилось ли мне это. Если я не заботилась о нем, ну, тогда для чего я нужна ему? — Грейвс?

— Что? — теперь он по-настоящему казался раздражённым. Он резко положил руку на глаза, тем самым чуть не попав в меня локтем. Я даже не двигалась: он мог сломать меня, и я не уверена, что смогла бы двигаться.

— Я рада, что ты здесь, — краска прокладывала себе путь в горло, окрашивая щеки. У меня было несколько вопросов, которые я хотела обсудить с ним, но, казалось, время никогда не будет подходящим для разговоров.

Ничего никогда не будет подходящим. И как ты скажешь полуоборотню мальчику-готу, что он действительно тебе нравится, особенно, когда кажется довольно полным решимости не услышать этого? Я имею в виду, он знал это, правильно? Я говорила ему. А он рядом.

— Да, — он снова зевнул. — Теперь будь хорошей девочкой и не попадай в беду хотя бы в течение пяти минут, хорошо? Я измождён.

Во мне вспыхнуло раздражение; я проглотила его. Оно имело горький вкус, и я решила пойти почистить зубы. Он больше ничего не говорил, когда я соскользнула с кровати, и к тому времени, как я снова достигла двери ванной, он уже храпел.

Я не винила его. Сон в коридорах, видимо, плохо сказывался на нем.

Я стояла посреди тонких лучей солнечного света, которые пронзали ковёр, мои руки свободно скрестились, как будто я обнимала себя. Я смотрела на него. Рука над лицом, рот разинут, все, что можно было увидеть, это часть носа и щетину. Он растянулся на кровати — черное пятно на голубом. Потрескавшиеся руки и запутанные волосы, и коленки на джинсах были протерты. Футболка задралась, показывая часть живота, рёбер и мышц, линия незначительных волос проходила вниз от пупка и исчезала под краем черных боксеров.

Я отвела взгляд к двери. Мои щеки горели. Все замки закрыты, и я задвинула засов. Здесь были только мы вдвоем. Краска разлилась по телу от пальцев ног до волос. В моём внутреннем термостате произошло короткое замыкание.

Ну, я не собиралась спать. Так что мне, вероятно, следует сделать что-нибудь полезное, например, почистить зубы и заказать для Грейвса одежду.

Похоже, я застряла здесь на какой-то промежуток времени.

* * *

Я была на кухне, когда Огаст вернулся. Прошло две недели, и только сейчас я заставила его купить хлеб. Я когда-то попробовала заставить его купить муку, но он вытолкнул меня из продуктового магазина, как будто я издала странный физический звук. Я просто положила кастрюлю со своим ужином — бобы и булочки, так как он, наконец, купил вчера вечером муку — в горячую мыльную воду, когда услышала поскрёбывание у двери.

Я замерла и посмотрела в конец стойки, где вздёрнула нос. 38 сэт. «Если ты здесь, дорогая, и думаешь, что это могу быть не я, ты используешь один из них».

Я спросила его, что, черт возьми, произошло бы, если бы я по ошибке выстрелила в него, а он усмехнулся мне и сказал не быть глупой. Он немного походил на папу.

Но он не был моим отцом.

За окном дышал Бруклин. Окна кухни выходили на чистую кирпичную стену. Но снаружи был выступ, и Огаст заставил меня наблюдать за поручнями, которые проходили к крыше и от нее в зал к другому окну двумя этажами ниже. Никакой солнечный свет никогда не проходил сюда, но у окна спальни он иногда появлялся. Это как жить в дыре. И он никогда не позволял мне надолго выходить на улицу, а также никогда одной.