В Зин-Азшари (СИ) - Дженкинс Кассандра - Страница 55

 Но тут ее советница тихо пробормотала, вытирая слезы:

 — Прости меня, прости.

 — Вы все знали с самого начала! — вскричала Джайна. Теперь сомнений в ее причастности не оставалось. — И кто вас надоумил отправить меня в путешествие? Может, сама Азшара?

 — Нет, нет, я не желала тебе зла, нет, — шептала Гвинэн. — Но я не могла поступить иначе. И даже теперь я не могу рассказать тебе всего, что знаю.

 Джайна ахнула. Это было уже слишком.

 — Как ты себя чувствуешь? — снова повторила Гвинэн.

 — Что вы заладили! Рассказывайте все, как есть. Я должна знать, что происходит.

 Советница покачала головой.

 — Нет. Вижу у тебя все отлично. И это очень странно.

 — Происходящее мне тоже не кажется нормальным, — не удержалась Джайна.

 — Позволь мне заняться твоими браслетами? — только и спросил бывшая Хранительница Тирисфаля. Казалось, ей вообще не нужны никакие объяснения.

 Джайна почувствовала себя обессиленной. Она кивнула и опустила в кресло у круглого столика, Гвинэн села напротив. Накрыла браслет на левой кисти Джайны своими ладонями, тихо прошептала короткое заклинание. Джайна ощутила тепло. Гвинэн отняла руки, браслет королевы Азшары остался у нее в ладонях.

 — Как вам это удалось? — удивилась Джайна.

 — Подразумевается, что сам маг не сможет применить к ним ни одно заклинание, — тепло улыбнулась волшебница, — но избавиться от антимагических браслетов можно только с помощью чужой магии. Физическое воздействие бессмысленно. Надеюсь, ты никого не просила разломать их?

 Джайна покачала головой. Пока она колдовала над второй рукой, Гвинэн сказала:

 — Тралл отправлял гонцов к нам, в Терамор. Он очень беспокоился о тебе.

 — В отличие от вас?

 Гвинэн поглядела ей прямо в глаза.

 — Джайна, как ты себя чувствуешь? Только это мне нужно знать.

 — Почему, ради всего святого? Почему только это?

 — Потому что все остальное мне известно. Я, правда, не знаю деталей, не знаю подробностей. Знаю только итог твоего путешествия. Этот… итог, скажем так. Он приходил сюда, он был в Тераморе в тот день, когда ты только отправилась на встречу к… ко всему тому, что тебе довелось повстречать.

 — Я не понимаю вас, — тихо произнесла Джайна. — И у меня, вероятно, не хватит сил, чтобы разобраться во всем этом.

 По щекам Гвинэн снова потекли слезы. Джайна не понимала, как утешить советницу, когда ей и самой больше всего на свете хотелось разрыдаться. Может, ей стало бы легче. Но разве слезы могли изменить хоть события, в которых был замешан сам Аспект Времени? Через открытые окна по-прежнему доносился грохот орудий и танков, маршировали обутые в тяжелые сапоги солдаты. С этим ведь тоже нужно что-то делать.

 — Пойдем. Я прикажу наполнить ванну.

 Джайна покачала головой. С нее было достаточно воды. Больше всего ей хотелось спать.

 — Джайна, — прошептала советница, — дай мне сразу знать, если что-то почувствуешь.

 — Пустота в сердце подходит? — хотела спросить Джайна, но не смогла. Кажется, она уже спала. Ее вновь несли крылья, а под ними мелькали города, реки, леса и пустыни. Только на сей раз это были все же черные крылья, а не бронзовые. 

 Когда в Багровый зал вошел мужчина, сидящие за столом Советники Темного Совета, казалось, вжались в свои стулья. Они не поднимали глаз. Его тяжелые шаги эхом раздавались в огромном зале. Заняв железный Трон, он медленно осмотрел каждого из присутствующих. В его черных глазах горела ненависть.

 Наконец, кто-то из них ровным и безликим голосом произнес:

 — Лорд Престор.

 Мужчина холодно улыбнулся звучанию своего имени, которое было дано ему в человеческом обличии. Темные глаза лорда безошибочно нашли говорившего. Только маска помогла тому скрыть испуг. Члены Совета никогда раньше не встречались лицом к лицу с одним из древнейших зол Азерота. Их воодушевление и смелость испарились в считанные секунды. И немой страх тех, кто взялся творить историю Азерота, вызывал у лорда Престора усмешку. Как провинившиеся дети, три Темных Советника сидели, опустив глаза долу, в ожидании его дальнейших приказаний.

 Но лорд Престор хранил молчание. Когда он был Хранителем Земли, он пресекал попытки рас развязать войны. Сами Титаны, сотворившие мир Азерота, наделили его необходимыми силами. И эти четверо смертных существ ради собственной корысти хотели уничтожить тот мир, что сотворили Великие Титаны. Их действия способствовали началу войны между фракциями, а Азероту грозила гибель из-за разрушительных действий стихий. В Советниках не было раскаяния. Первые донесения о начале боевых действий были воспринятыми ими как самая благая весть.

 В то быстрое мгновение, когда он принял окончательно решение, на месте человека появился черный дракон. Хотя зал был огромен, левиафану было в нем тесно. Вскочив со своих мест, члены Темного Совета жалкими букашками носились подле его лап. В случае нападения у них не было ни малейшего шанса сбежать или выжить, и они прекрасно это знали.

 Выдыхаемый драконом огонь обхватил тяжелые гобелены на стенах. Фигуры кинулись к дверям. Пламя коснулось их темно-лиловых плащей. Один из них упал на спину и, катаясь по полу, старался потушить огонь. Резким движением передней лапы дракон сгреб культистов, истерично орущих из-за магии масок одинаковыми голосами. Разбив окно, дракон взмыл в небо. Жестокая ухмылка не сходила с его морды. Его глаза горели безумием мести.

 На головокружительной высоте крики жертв стихли. Когти дракона разжались. Безвольными куклами три тела сорвались в бушующие волны. Через несколько секунд море взорвалось сотней алых брызг, и кровавые круги стали расходиться на его поверхности.

 Эйфория вскружила ему голову. Но это было бы слишком просто, чтобы быть правдой.

 Под крыльями Нелтариона простиралось море. Вот и все, что роднило происходящее с теми видениями, что донимали его одно за другим, пока он летел в Терамор. Летел к Джайне. Он не мог смириться с ее смертью.

 Зов Древнего снова окреп в его сознании. Перерос из шепота в звонкий смех.

 — Ты действительно думал, что тебе по силам остановить начатое? — уняв смех, произнес женский голос. — Жалкий раб, ты решил проявить силу воли, которой у тебя нет?

 Запретив себе подчиняться голосам в городе мурлоков, дав себе зарок спасти волшебницу, он долгое время не слышал их. Но этот голос не был похож на остальные, которые мучили его. Это был чистый, по-человечески теплый голос женщины. Совсем, как…. Кажется, в это мгновение сердце дракона перестало биться.

 Овладевшая его разумом женщина не прекращала хохотать. Он прекрасно знал ее голос. Теперь Древние Силы не изводили его зловещими шепотами и угрозами. В его разуме, находящемся в их власти, они нашли то, что приносило ему гораздо больше боли. Голос Джайны.

 — Я повелеваю тобой. И если смерть будет моим выбором, ты – умрешь.

 Пластины адамантита в одно мгновение стали огненно-красного цвета. Дракон взревел от боли и, не раздумывая, бросился прямо в море. Столпы пара поднялись от раскаленного металла, покрывавшего его тело.

 — Как бы ты не старался, все будет напрасно, — с ледяной жестокостью проговорил дорогой его сердцу голос.

 Выгнув черную шею, острыми клыками дракон поддевал пластины и резко срывал их со своей спины. Адамантит был крепко впаян в его тело, черная чешуя рвалась кровавыми лохмотьями. Вода окрасилась в темно-бурый цвет. Невыносимая боль ослепляла разум. Звонкий голос смеялся, и это не давало ему забыть о причине, ради которой он мог пойти на самый отчаянный шаг. Но смех затих. Тяжело дыша, дракон тоже остановился. Десятки окровавленных пластин мерно качались на волнах вокруг него.

 С небывалой силой, будто ее убивали прямо у него на глазах и не было никакого спасения, будто она сорвалась и летела прямо в пропасть, Джайна кричала о помощи. Ее голос срывался, затихая, но каждый раз с новой силой разгорался в его сознании. И тогда он понял, что не только слышит голос, но и бредит леденящими душу видениями.