Острые предметы - Флинн Гиллиан - Страница 3

• Предыдущая
• 3/59
• Следующая

Викери оказался дядюшкой лет пятидесяти, худым и взмокшим. Влажная рубашка прилипла к груди, а форменные брюки сморщились – на том месте, где должен быть зад.

– Пресса? – уставился он на меня сквозь увеличительные линзы бифокальных очков. – Какая пресса?

– Господин Викери, я Камилла Прикер, корреспондент чикагской газеты «Дейли пост».

– При чем здесь Чикаго? Каким ветром вас сюда занесло?

– Я хотела бы задать вам несколько вопросов о девочках, Натали Кин и той, которая была убита в прошлом году.

– Господи, как вы только об этом узнали? Боже мой!

Он посмотрел на секретаря и перевел взгляд на меня, словно подозревая нас в сговоре. Потом жестом пригласил пройти за ним.

– Руфь, если мне будут звонить, я занят.

Секретарша удивленно вытаращила глаза.

Билл Викери провел меня по коридору, на стенах которого, обшитых деревянными панелями, в шахматном порядке были развешены дешевые рамки с фотографиями форели и лошадей, и мы вошли в кабинет – маленькую каморку без окна, уставленную досье в железных папках. Он сел и закурил. Мне сигарету не предложил.

– Мисс Паркер, я не хочу, чтобы это дело получило огласку. Не буду говорить на эту тему.

– Господин Викери, боюсь, что выбора нет. Убийца на свободе, дети в опасности. Люди должны об этом знать.

Эти громкие слова, полные праведного гнева, я заготовила в машине, по пути сюда.

– А вам-то что? Это наши дети и наши проблемы. – Он встал, снова сел и переложил бумаги на столе. – Смею заметить, никто из Чикаго еще ни разу не интересовался детьми Уинд-Гапа. – Его голос дрогнул.

Викери затянулся сигаретой, покрутил толстое розоватое золотое кольцо на пальце и часто заморгал. Мне вдруг показалось, что он вот-вот заплачет.

– Вы правы. Возможно, раньше никто. Послушайте, мы ведь не будем спекулировать горем. Нужно просто предупредить людей об опасности. Если вам станет от этого легче, я из Уинд-Гапа.

«Ну что же, Карри! Посмотрим, сработает ли ваша задумка».

Он вгляделся мне в лицо.

– Как ваша фамилия?

– Прикер. Камилла Прикер.

– А почему я вас не знаю?

– Никогда не попадала в полицию, сэр. – Я слабо улыбнулась.

– У родителей та же фамилия?

– Моя мама вышла замуж и сменила фамилию двадцать пять лет назад. Адора и Алан Креллин.

– Их я знаю.

Немудрено: их знают все. Не так уж много в Уинд-Гапе богатых – действительно богатых.

– И все-таки я не хочу, чтобы вы о нас писали, мисс Прикер. Вы представляете, что за… дурная слава о нас пойдет после вашей статьи?

– А может, это станет как раз полезной рекламой, – предположила я. – Такое бывало.

Викери секунду сидел молча, задумчиво созерцая смятый бумажный пакет с обедом, задвинутый в угол стола. Судя по запаху, там должна быть болонская колбаса. Потом что-то пробормотал про Джонбенет[3] и «всякое дерьмо».

– Спасибо, нет, мисс Прикер. Я не буду об этом говорить. Тайна следствия разглашению не подлежит. Так и напишите, если хотите.

– Послушайте, я имею право задавать вам вопросы. Давайте договоримся: вы мне что-нибудь расскажете, хоть что-нибудь, и я на некоторое время оставлю вас в покое. Не хочу мешать вам работать. Но ведь и я пришла сюда не из праздного любопытства! – Эту фразу я тоже отрепетировала заранее, находясь где-то в окрестностях Сент-Луиса.

Я вышла из полицейского участка с фотокопией карты Уинд-Гапа, на которой начальник полиции Викери отметил крестиком то место, где в прошлом году было обнаружено тело убитой девочки.

Энн Нэш, девять лет, найдена двадцать седьмого августа в реке Фолз, бурливой речушке с бугристым дном, которая течет по Северному лесу. Двадцать шестого августа, в тот день, когда она пропала, поисковая группа с наступлением ночи прочесала лес. Но девочку нашли охотники, в шестом часу утра. Ее задушили около полуночи простой бельевой веревкой, дважды обмотанной вокруг шеи. Потом бросили в реку, обмелевшую после долгой летней засухи. Веревка зацепилась за большой камень, и труп всю ночь плавал по медленному течению. Энн Нэш хоронили в закрытом гробу. Это все, что Викери мне рассказал. Чтобы выудить из него эту малость, я целый час задавала ему вопросы.

В назначенном месте, на солнечной поляне, я увидела четырех белокурых девочек. Они сидели на полотенцах, словно пришли позагорать, но в их позах чувствовалось напряжение. Они указали мне тропинку и велели идти по ней до тех пор, пока не догоню поисковую группу.

– Зачем вы сюда пришли? – спросила самая хорошенькая девочка.

Ее раскрасневшееся от солнца лицо было по-детски припухлым, волосы убраны в два хвоста и в них вплетены банты, но у нее была грудь взрослой женщины – удачливой женщины, – и она с гордостью выставляла ее вперед. Девочка улыбнулась мне как старой знакомой, хотя этого быть не могло: когда я была в Уинд-Гапе в последний раз, она еще и в школу не ходила. Впрочем, ее лицо мне тоже показалось знакомым. Ну что же, может, это дочь кого-то из моих одноклассников. Допустим, кто-то женился сразу же после окончания школы. Не исключено.

– Хочу помочь волонтерам, – ответила я.

– Ясно, – сказала она с усмешкой и стала отковыривать лак на пальчиках ног, потеряв ко мне интерес.

Я пошла по дороге, усеянной горячим гравием, поскрипывающим под ногами, потом свернула в лес, где было еще жарче. Воздух был влажным, как в джунглях. Ноги путались в ветках золотарника и дикого сумаха, а летающий повсюду тополиный пух набивался в рот и прилипал к рукам. Мне вдруг вспомнилось, что в детстве мы называли его волшебными перышками.

Вдали слышались голоса; их нестройный хор на все лады выкрикивал имя Натали. Я ускорила шаг и через десять минут увидела волонтеров – их было человек сорок, они шли, растянувшись в цепочки, раздвигая палками кусты перед собой.

– Добрый день! Что нового? – окликнул меня мужчина с большим пивным брюхом, заметив меня первым. Я свернула с тропинки и подошла к нему, продираясь сквозь деревья.

– Чем могу помочь? – спросила я, поборов желание немедленно достать блокнот.

– А просто идите рядом, – предложил он. – Лишний человек не помешает. Тем быстрее обойдем лес.

Несколько минут мы шли молча. Мой попутчик то и дело останавливался, заходясь тяжелым мокрым кашлем.

– Иногда я думаю, что этот лес надо сжечь, – вдруг заявил он. – В нем только беды происходят. Вы друг семьи Кин?

– По правде говоря, я репортер «Чикаго дейли пост».

– Ах вот что… Пишете статью?

Внезапно сквозь лесную чащу прорвался вопль. «Натали!» – надрывался девичий голос. Мы бросились на крик; мои ладони покрылись испариной. Нам навстречу выскочило несколько темных силуэтов. Мимо пробежала светловолосая девочка-подросток с красным заплаканным лицом. Спотыкаясь как пьяная, она добрела до дороги, не переставая звать Натали, откинув голову назад, словно искала ее на небесах. За девочкой пошел пожилой мужчина. Поравнявшись с ней, он приобнял ее за плечи и повел из леса. Видимо, отец.

– Натали нашли? – спросил мой попутчик.

Все покачали головами.

– Бедняжка, наверное, просто испугалась, – сказал другой мужчина. – Нервы сдали. Девочкам вообще лучше в лес сейчас не ходить.

Он многозначительно посмотрел на меня, потом снял бейсболку, вытер лицо платком и снова стал ощупывать палкой траву.

– Печальный труд, – сказал мой попутчик. – Печальное время.

Мы медленно продолжали путь. Я оттолкнула ногой ржавую пивную банку, потом еще одну. На уровне глаз пролетела птица и взмыла к верхушкам деревьев. Вдруг мне на запястье прыгнул кузнечик.

• Предыдущая
• 3/59
• Следующая