Стендинг или правила приличия по Берюрье - Дар Фредерик - Страница 49

• Предыдущая
• 49/111
• Следующая

Берю поднимает свою голову (надо же поднять престиж коллег по профессии).

— Что можно сказать об этих рекомендациях? — вопрошает он. —Откровенно говоря, лично я считаю, что они слишком суровые. Делать девушку чересчур целомудренной — это непристойно, и это деморализует.

Так же, как внушать ей страх по поводу кусочка голой кожи и прямого взгляда. Это же хорошо, что она легко одета и шутит со своими хахалями, что дает свою фотку, когда у нее просят, и не имеет идиотских комплексов. Но все это при условии, если не выходят за рамки. В большинстве случаев безобразия творятся на пляжах. Посмотрите только на этих бесстыдниц. Почти голые, они лежат на парнях, ерзают на них и щекочут им маленький язычок своим нормальным языком. Это же скандал. Поймите меня, мужики, правильно. Я не прокурор, но я не одобряю такие непристойные вольности. Конечно, надо, чтобы девчонка вела себя непристойно, но только в интиме. Делать это на людях значит ударяться в крайности. Я ничего не имею против поцелуев взасос, но надо это делать тактично: в лежачем положении, под пляжным зонтом, например, или, на худой конец, в вертикальном положении в кабине для переодевания. Но при одном условии: не допускать громких стонов, а если сдержать их нельзя, следует для глушения включать на полную мощность транзистор. Девушке надо доставлять радость в жизни. Это же совершенно естественно. Но нужно всегда проявлять сдержанность.

Элегантность еще никому не приносила вреда. Но опасность представляет не только пляж. Вы думаете, бал лучше? Вы только посмотрите! Они танцуют, слепив губы и склеив пупки, трутся низом животов. Во время рокинрола это выглядит, в общем, вполне прилично, но во время танго это выходит за рамки. Они лихорадочно делают друг другу припарку и беспрестанно трясут задами. Ими овладевает сексуальная горячка! А ведь бал — общественное место. А что касается укромного местечка, в их распоряжении остается только уборная. Но это не романтично и, тем более, не практично.

Послушайте, я вспоминаю, как однажды, когда я служил в армии в Понтуазе, я решил сходить подрыгать ногами в дансинг. Я все четко помню, как будто это было вчера. Вертящийся шар с зеркальными гранями отбрасывал красные блики, как при пожаре универмага «Нувель Галери». От света слепило глаза. Но освещались только физиономии, а животы, как и неугомонные руки, были в тени. Я также четко вижу свою партнершу, как будто это было только вчера. Она была рыжая. У меня до сих пор стоит в шнобеле ее запах. По части запаха от рыжих всегда получаешь истинное наслаждение. По-настоящему пахнут женщиной только рыжие. Это почти что домашний запах. Это волнует кровь. Мужчины не умеют пользоваться носом. Они нацепляют на свой рубильник очки и считают, что на большее он не годится. Вернемся к моей рыжей. Я ее намертво пристыковал к себе: одна пятерня на заднице, другая — на бюсте. Это и есть любовь: возбужденное состояние, желание все хватать, все закупоривать, все пожирать, мять мадам как пластилин, снизу до верху, до тех пор, пока она не станет мягкой как тесто и начнет таять под руками. А моя, скажу я вам, завелась с полоборота. У меня было такое впечатление, что я танцую с проводом высокого напряжения. К какому бы месту я к ней ни прикасался, меня начинало трясти как от 220 вольт. С нее отовсюду летели искры, когда бывает, когда в темноте снимаешь нейлоновую комбинацию. Я так прилип к этой бабенке, что, казалось, я так и родился вместе с ней, вот так: лицом к лицу, сросшись, как головка салата-латука на все времена — на горе и радости! Как будто мадам моя старушка снесла нас прямо сейчас, на этой танцплощадке, под звуки оркестра, наигрывающего какую-то испанскую мелодию, среди которых резко выделялись стенания гитары. Но вот музыка смолкла, а мы все стоим в центре площадки и продолжаем поглаживать облицовку друг друга. Глаза закрыты, мы ничего и никого не видим, мы затерялись в необъятных просторах вселенной. Очнулись мы, когда нас хлопнул по плечу хозяин дансинга: «Эй, вы, влюбленные, если вы хотите получить удовольствие, поищите себе для этого другое заведение». В ответ мы бормотали что-то нечленораздельное. У нас глаза были будто склеены пластырем. Пошатываясь, мы направились в туалетную комнату. Она была одновременно и гардеробом. Но в ней на всех была всего одна кабина. Из нее как раз вышел какой-то здоровенный малый с отвратительной рожей. У него что-то не ладилось с подтяжками. Я так думаю, что у него проблемы возникли из-за того, что на штанах оторвались пуговицы. Мы его буквально оттолкнули с дороги. Так нам не терпелось быстрее покончить с нашим делом. Он видел, как мы, буквально вломились в кабину и с трудом закрыли на щеколду дверь, потому что вдвоем в кабине было тесно как в телефонной будке. Рыжая что-то нечленораздельно мычала от переполнявших ее чувств. На мое несчастье уборная была сделана по-турецки, без толчка. Мой башмак скользит по остаточным туалетным явлениям и проваливается в очко. Я сразу становлюсь на двадцать сантиметров короче. Я хочу подняться на поверхность и шарю рукой, за что уцепиться. Рука натыкается на ручку цепочки сливного бачка. Ручка, как сейчас помню, была похожа на еловую шишку. Как будто это было вчера, доложу я вам!

Я хватаюсь за ручку, и тут на мои ноги с шумом извергается десять литров воды. Ниагарский водопад! Моя туфля увлекается бурным потоком в дыру. Гуд бай, ботинок фирмы «Андре»! Я остаюсь обутым на одну ногу. Шарм свидания рассеивается, как дым. Мужики, которых позвал тип с подтяжками, стали колотить в дверь. Их было одиннадцать. Десять из них хотели полюбоваться зрелищем, а одиннадцатому было не до того: его интересовало только очко клозета для своей нужды. Он вопил, что в обед объелся морскими мидиями и что у него во внутренностях разыгрывается драма. И. что ему нужно срочно облегчиться, пока не случилась большая беда! Этого мне только не хватало. И моей подружке тоже. Она стала обзывать меня педиком. Было тесно. Для одного человека уборная была довольно большая, но для двоих — слишком маленькая. Тем более, что у одного из двоих нога застряла по колено в дыре. Я принял боевое решение. У меня голова остается холодной даже во время тревоги. Я никогда не теряю контроль над собой. Я выбрался из-под бачка, который наполнялся водой со специфическим шумом, что еще больше возбуждало нужду мужика с мидиями. Рыжая нервно топала ногами.

• Предыдущая
• 49/111
• Следующая