Отряд - Посняков Андрей - Страница 72

- Вот что, Прохор, - зашагав рядом с молотобойцем, шепнул Иван, - стрельцов видишь?

Прохор молча кивнул.

- Как зайдем за угол - бей!

Дойдя до угла, дьяк Тимофей Соль остановился, дожидаясь своих чуть поотставших спутников. Темнело, в Кремле зажглись факелы. Из приоткрытой двери пыточной избы несло пламенем и жаром - палач раздувал мехи. Жаль все-таки… Однако что делать?

Ну, вот они, наконец…

Дьяк улыбнулся… И довольная улыбка его так и застыла на устах, когда он увидал, как, дойдя до угла, развернулся здоровенный облом Прохор. Как треснул кулачищами стрельцов - одного, второго, третьего, - откуда и прыть взялась?! Как Иванко с темноволосым отроком сноровисто отобрали бердыш у оставшегося стрельца, как… Дальше Тимофей Соль не смотрел - рванулся к пыточной избе, заорал:

- Измена-а-а!!!

- Бежим, - распорядился Иван.

Не нужно было уговаривать, все и так рванули, не дожидаясь, когда придут в себя поверженные стрельцы. А те оклемались быстро, да и ядовитейший гад - дьяк - тоже внес свою лепту, послав людей перекрыть улицы. И позади, и по бокам бежали, топали, орали стрельцы. Хорошо, темно уже было… Однако нагоняли!

- И куда теперь? - на ходу бросил Митрий.

- К кремлевским стенам! - ни секунды не сомневался Иван. - Если и будут где сейчас искать, так только не там. Бог даст - отсидимся.

У кремлевских ворот стояли стрельцы с факелами, а рядом, у башни, в полутьме, толпился какой-то богато одетый народ, слышались плач и стенания. Туда-то, в темноту, и нырнули запыхавшиеся беглецы. Отдышаться, перевести дух. Потом можно попробовать рвануть и по Неглинной, доплыть до Москвы-реки, а уж там выбраться на берег…

Крики погони стали ближе и доносились теперь вполне отчетливо. Как бы их не расслышали вот эти людишки. А то ведь залюбопытствуют да проявят вдруг ненужное рвение. Надо бы их отвлечь!

- Чего воете, братцы? - Одернув кафтан, Иван подошел к плачущим. За его плечами маячили Митрий с Прохором.

Ага! Интересные тут людишки стенали, вовсе не из простых: трое молодых парней, судя по парчовым одеждам, из боярских или, по крайней мере, купеческих семей. Рядом толпились с утешениями людишки победнее, по всей вероятности - слуги.

- Ой, горе нам, беда пришла, откуда не ждали?и-и-и, - еще сильнее завыл разодетый в парчу отрок, на вид чуть постарше Митьки. - Ой, велит царь-государь в неметчину ехать, в поганские страны-ы-ы… Ой, бедные наши отцы-матушки-и-и-и…

Еще двое отроков - высокие молодцы с унылыми лицами - так открыто не ревели, но, судя по всему, были полностью согласны со своим младшим товарищем.

- Что-что? - заинтересовался Иван, отводя в сторонку одного из слуг - на вид посмышленее других. - Куда отправляют?

- Да в неметчину, - пояснил слуга. - Энтот вон, младшенький, что плачет, - боярина Ивана Прозоровского сын, с Серпухова, а те двое - с Устюжны, купецкие дети. Случайно попались - царь Борис Федорович приказал с боярских да купеческих семей отроков отправлять в латынские страны в ученье… Ой, спаси, Господи!

- Не хотят, видать, ехать-то? - усмехнулся Иван.

- Да кто же захочет к немцам-то? Все одно, как на тот свет. Ой, Господи, не своей волей… Вон, вон, идет, поганец! Ондрюшка Делявер, ему государь отроков доверил. Не вы, молвил, первые, не вы и последние. Выучитесь - вернетесь.

Повернув, Иван увидел, как из ворот Кремля вышел какой-то господин в смешном немецком платье - куцем кафтане и широких, до середины бедер, штанах с буфами. Остановившись, он что-то спросил у стрельцов - те показали в сторону плачущих.

- Вот что, ребята, - вмиг сообразил Иван. - Хотите, от неметчины вас спасем?

Унылые парни сразу заинтересовались, а плачущий боярчик живо перестал плакать.

- Да как же, милостивец?

- Мы за вас съездим… Не за так, конечно.

- Ой, Господи! Так ведь разве выйдет тако?

- Выйдет, - убежденно заверил Иван. - Не думаю, что этот Делявер вас в лицо запомнил.

- Да вряд ли…

- Так мы сейчас за вас с ним пойдем, а вы под видом слуг и спасетеся. Отсидитесь в дальних своих краях!

- Ужо отсидимся! - враз обрадовались парни. - Ни в жисть боле на Москву не поедем, ни в жисть!

- Ну, тогда снимайте кафтаны, меняемся! Да, и серебришка нам дать не забудьте, думаю, дело того стоит.

- Ой, дадим, только бы все сладилось!

- Сладится! Живее давайте. Митька, ты еще французскую речь не забыл?

- Да нет.

- Кликни-ка немца! Как его… ммм - Делявер.

- Monsieur de la Ver, ayez l’obligeance!

- A votre servise… Quelle surprise! А я вас повсюду искать. А вы здесь… Ну, быстрее, быстрее, за мной… Не знал, что вы parle французски… C’est tres, tres bien! Наш добрый король Анри будет рад видеть столь знающих юношей в рядах студентов Сорбонны!

Через пару дней обоз французского посланника уже подъезжал к Можайску. Беглецов никто не преследовал, видать, все прошло гладко, можно было, отъехав еще чуть-чуть, возвращаться кружным путем в Тихвин. Что только там делать, на что существовать? Всю жизнь скрываться в дальних лесах, зная, что в столице торжествуют предательство и подлость?!

- Нет, мы еще вернемся в Москву, - шагая рядом с возом, оглянулся Иванко.

- Конечно, вернемся, - на губах Митрия заиграла улыбка. - Ужо наведем там порядок, верно, Прохор? Кому и наводить, как не нам? Ведь мы же русские люди, к тому же верстаны в государеву службу! Клятву давали Руси-матушке послужить!

- Послужим! - кивнул Иван.- Обязательно послужим, Митрий. И не корысти ради, но чести и верности для!

А Прохор ничего не сказал, лишь мечтательно улыбнулся. Ярко светило клонившееся к закату солнце, перелетные птицы собирались в стаи, по обеим сторонам дороги улыбались припозднившиеся васильки. Синие, как глаза у Василиски.

Грамота самозванца. Книга 2

Пролог

In Perator

Крупнейший знаток «смутного времени» С. Ф. Платонов полагал, что вопрос о личности Лжедмитрия Первого не поддается решению.

Р. Г. Скрынников. «Россия в начале XVII века. Смута»

Март 1604 г. Краков

Папский нунций Александр Рангони, еще не старый и довольно привлекательный для женщин мужчина с посеребренными сединой висками, в задумчивости прошелся по кабинету. Небольшой, с полом, устланным ворсистым персидским ковром, с резным столом и тремя креслами, кабинет, как и все прочие помещения трехэтажного дома на тихой Дубовой улице, были предоставлены посланцу местным отделением ордена иезуитов в Кракове, столице Речи Посполитой, государства, являющегося, пожалуй, единственным восточным оплотом католической веры, а потому - крайне важного для Ватикана особенно сейчас…

Нунций уселся в кресло, в который раз уже пробегая глазами секретные донесения одного из краковских иезуитов, Лавицкого - человека, несомненно, умного, но явно себе на уме. Впрочем, эти поляки все были себе на уме, и доверять им без особой нужды не стоило. Вот и Лавицкий - вроде бы на первый взгляд предан ордену и Папе, но… Кто знает, что он там думает о происходящих сейчас событиях? Событиях, крайне важных для Речи Посполитой, Швеции, России… и для самого Папы.

- «Некий молодой человек… при загадочных обстоятельствах объявился в имении князя Андрея Вишневецкого, - шепотом перечитал Рангони. - Затем по прошествии некоторого времени открылся князю в том, что является не кем иным, как Димитрием Иоанновичем - чудесно спасшимся сыном московского государя Иоанна, прозванного Грозным». М-да-а…

Честно сказать, нунций не очень-то верил всем этим сказкам - мало ли бывало самозванцев, достаточно вспомнить Жоана и Мануэля Португальских. Однако… Однако все же что-то его зацепило. Нунций был неглуп, очень неглуп, да Папа Климент Восьмой и не послал бы в Польшу глупца, тем более со столь деликатным поручением.