Отряд - Посняков Андрей - Страница 68

- А тебе кто нужен-то? - как можно беспечней откликнулся переодетый в крестьянское платье Иван.

- Староста ваш, Евлампий Угрюм, здесь ли?

- Эвон, в каморке, - Иванко беспечно кивнул на кормовую каютку. - Спит, наверное. Разбудить?

- Да не сплю я! - глухим голосом отозвался Евлампий. - Кого там черт принес?

Иван шмыгнул носом:

- Ты кто, паря?

- К старосте я, - уклончиво ответил монах. - По важному делу.

- Ну, раз по важному, заходи. - Баркасник гостеприимно распахнул дверь. - Извиняй, темновато тут, да и тесно. Зато лишних ушей нет.

- Это хорошо, что нет, это хорошо…

Немного погодя в каморке послышался шум, впрочем, быстро стихший. Иван бросился было туда, нос к носу столкнувшись с Паисием.

- Взяли гниду, - тихо сказал старец. - Как открылся Евлампию: я, мол, как и ты, человек свейский, так я из-под лавки и вылез. Едва кинжалом в шею не получил, лиходей-то верток да злобен оказался! Хорошо, баркасник помог скрутить.

- Надо было Прохора к вам подсадить, - улыбнулся Иван.

- Ага, - Паисий глуховато рассмеялся. - Уж этого-то детинушку в каморку точно не вместишь!

Монах посмотрел в небо.

- Пожалуй, пора бы и гостям жаловать… Если не заподозрили чего.

В кустах громко закрякала утка - кря-а, кря-а…

- А ведь едут! - передернул плечами Паисий. - Едут, Иване, едут! Ну, начнем, благословясь.

Старец, а следом за ним и Иван, и вышедший из своей каморки Евлампий, размашисто перекрестились.

- Помоги, Богородица Тихвинская!

Отец Паисий с Прохором и Митькой побежали к пищальникам, туда же дернулся и Иван.

- Постой, друже, - баркасник дернул его за рукав, обернулся, понизил голос. - Чувствую, в опасное дело ты меня втянул.

Иван пожал плечами:

- А жить вообще опасно. Чего сказать хочешь?

- Вот, - карбасник снял с пояса кошель-«кошку», - тут серебришка немного. Ежели что, супружнице моей, Анфисе Ивановне, передай. Она на Бастрыгина живет, а где изба - спросишь.

- Передам… - Юноша улыбнулся. - Если сам выживу.

- Я кошель-то в каморке на лавке оставлю, - пояснил Евлампий. - Не ты, так кто-нибудь из карбасников передаст.

- Эй, карбасные! - закричали с мостков.

Иван поспешно отвернулся - купец Акинфий Козинец мог помнить его в лицо еще по Москве.

- Чего надо? - хмуро осведомился баркасный староста.

- Акулин Блудливы Очи за нас договаривался, - подойдя ближе, негромко пояснил купец. Толстый, одетый в глухую однорядку поверх аксамитового кафтана, он выглядел, словно истый боярин.

- Акулин? Да, приходил такой.

- Так можно перегружать?

Пока они разговаривали, Иван исподволь всматривался в обоз. Крепкие, закрытые рогожами возы, сытые кони. Вокруг возов тускло сияют красные искры - запальные фитили пищалей. Не дурак Акинфий, не дурак, осторожен. Запросто может уйму народу положить в случае непредвиденных осложнений.

- Акулин ничего не передавал? - как бы между прочим осведомился купец.

- Нет… А что, должен был?

- Да нет. Просто так спросил - мало ли. Так разгружаем?

- Грузите…

Повернувшись, Акинфий Козинец быстро направился к своим:

- Разворачивай…

Возы быстро развернулись, вызвав недоумение Ивана, - с его точки зрения, так было не очень-то удобно их разгружать. Не торопясь, возы подъехали к амбару и непонятно как встали, полностью перегородив дорогу. Красные искорки тлеющих фитилей вытянулись за возами в единую линию…

- Пали! - жестко скомандовал Паисий.

Подпрыгнув, жахнула пушка, вздыбив впереди возов землю. Встали на дыбы, заржали, попятились кони.

- Бей вражин! - с криками, с посвистом вылетели из засады монастырские люди.

Ответом были выстрелы. Четкие, слаженные, они проделали в рядах нападавших изрядную брешь.

- Не давайте перезарядить! - хватая палаш, бросился в схватку Иван.

И снова залп - на этот раз стреляли свои пищальники. Трое вражин повалилась в траву, остальные ответили выстрелами. Зарядить пищаль - долгое, непростое дело, а потому схватка скатилась к рукопашной.

- Врассыпную, - размахивая саблей, деловито командовал отец Паисий. - Двумя шеренгами наступать. Окружаем! Главное - не дать уйти.

Командовал старец на редкость умело: часть бойцов уже ввязалась в бой, остальные быстро пошли в окружение. Выскочив, набросились с тыла и флангов:

- Бей лиходеев! С нами Заступница Тихвинская!

С палашом в руках Иванко взобрался на воз, ударом ноги отпихнул сунувшегося было туда же вражину, спрыгнул, одновременно нанося удар, - выронив бердыш, подвернувшийся под руку московит со стоном повалился в траву. Ага!

Со всех сторон звенели клинки, слышались надсадные хрипы, стоны и ругань. На юношу накинулись сразу двое - один с саблей, другой с бердышом. Пусть, пусть… Иван спокойно смотрел словно бы сквозь врагов, четко фиксируя любое движение… пусть мешают друг другу. Однако радовался парень рано - вражины как раз действовали на редкость слаженно: если один наносил удар, другой чуть отступал, давая соратнику простор для маневра.

Опа! Иван со звоном отбил вражескую саблю и едва увернулся от просвистевшего над головой бердыша. Присел, бросился вперед, вытянув руку… Ага, похоже, задел!

- Ах ты, шпынь, - выругался тот, что с саблей. - Ништо-о…

Ловко перекинув саблю в левую руку, он снова ринулся в нападение, поддержанный своим хмурым товарищем с бердышом.

Хэк! Хэк!

Иван чувствовал, что пусть немного, но устает, теряет взятый напор, а вот враги, наоборот, словно бы становились сильнее. Юноша не видел, что творилось вокруг, для него были важны эти двое.

Хэк! Хэк! - с довольной ухмылкой орудовал бердышом вражина, пока его сотоварищ с саблей набирался сил, чтобы внезапным выпадом достать Ивана. Достал уже пару раз, раскровянил кожу, так, неглубоко, царапинами. Но если б Иванко не увернулся, могло быть и хуже! Вот снова атака! И смеющаяся бородатая рожа! Звон и скрежет встретившихся клинков. И противный хруст… И обломок палаша - некачественной оказалась сталь.

Иван отскочил в сторону, подпрыгнув, рыбкой влетел в кусты. Те двое, не отставая, бросились следом…

Ух! - просвистело над кустом что-то тяжелое… Оглобля? Да нет, похоже, бревно!

Нападавшие отлетели в сторону, словно надоедливые мухи.

- Спасибо, Проша! - переведя дух, поблагодарил Иван.

- Ништо, - Прохор улыбнулся и, поудобнее перехватив бревнище, бросился в гущу врагов. Схватив валявшуюся в траве саблю, Иван тут же последовал за ним.

На! Н-на!

С противным хлюпаньем острый клинок разрубил чью-то шею. Дымящаяся горячая кровь брызнула юноше в лицо, поверженный захрипел, упал на колени… Иван не добивал его - некогда, - да и так, похоже, с этим все было кончено. Количество сражающих уменьшилось, видать, почти все враги уже были выбиты либо предпочли сдаться. За возами, сгрудившись в кучу, лениво отмахивалось бердышами человек пять обозников, да еще звенели клинки у амбара.

- Сдавайтесь! - махнув саблей, крикнул отец Паисий. - Христом-Богом клянусь - обещаю жизнь.

Обороняющиеся переглянулись и молча отбросили бердыши в траву. Ну, слава Богу. Иван улыбнулся, поискал глазами своих. Ага, вон Прохор - стоит, потирает руки, бревнище лежит под ногами рядом. Такого парня нельзя не заметить. А где же Митька? А нету! Не видать нигде! Господи, неужели убили?! Его ж предупреждали, чтоб не лез, Аника-воин.

Иван, закусив губу, подбежал к Прохору:

- Митьку не видел?

- Там он, в кустах, - Прошка махнул рукой. - У речки.

Иванко спустился к реке и сразу заметил худенькую фигуру Митрия. Зайдя по колено в воду, отрок стоял согнувшись. Парня рвало… Бывает…

Иван подошел ближе:

- Митька, как ты?

Отрок резко выпрямился, обернулся, и бледное, мокрое от слез лицо его озарилось улыбкой.

- Иване! Иване! Жив!

- Прохор тоже не умер.

- Ну, Прохора-то я видел, а вот тебя… - Митька снова нагнулся и, зачерпнув в ладони воды, сполоснул лицо. - Главный-то их, купец, ускакал, похоже, - пояснил он. - Я, как увидал с мостков, что он коня повернул, к амбарам побежал, к старцу. Да на пути вдруг вражина! Да с саблей! Размахнулся, так бы голову и отрубил, да я уклонился, как ты учил. Ну и споткнулся, земли-то не видел. В ямищу упал, хорошо, успел кинжал выдернуть, что мне Паисий на всякий случай дал. Этот-то вражина кинжала не увидел - захохотал, гад, замахнулся над головой саблей - на две половины, видать, меня хотел разрубить, да не вышло - я его кинжалом в брюхо пырнул… Пырнул - а оттуда кишки полезли, сизые, склизкие, брр! До сих пор в себя прийти не могу, вывернуло всего, чуть ли не наизнанку.