Завоевание Англии - Бульвер-Литтон Эдвард Джордж - Страница 37

• Предыдущая
• 37/97
• Следующая

— Да она ему родня в шестом колене, а подобные браки у нас не разрешаются; но Гарольд и Юдифь уже обручены… Люди говорят, будто Гарольд надеется, что когда Этелинг станет королем, то испросит ему разрешение на брак… Но вернемся к Альгару. В недобрый час отдал он свою дочь за Гриффита, самого непокорного из всех королей-вассалов, который не успокоится, пока не завоюет весь Валлис, и марки в придачу. Случай открыл, что он переписывался с Альгаром, которому Гарольд передал графство восточных англов; Альгара немедленно потребовали в Винчестер, где собрался Витан, и присудили его к изгнанию. Ты это, наверное, знаешь?

— Ну, да! — отвечал Вебба. — Это старые вести. Потом я еще слышал от одного святого отца, что Альгар достал корабли у ирландцев, высадился в северном Валлисе и разбил норманнского графа Рольфа при Гирфорде. Я ужасно обрадовался, узнав, что граф Альгар, истинный сакс, разбил труса норманна… Не стыдно ли королю поручать оборону марок норманну?

— Это было тяжелое поражение для короля и всей Англии, — сказал Годрит. — Большой Гирфордский храм, построенный королем Этельстаном, был разграблен валлийцами, и самому престолу угрожала опасность, если бы Гарольд вовремя не подоспел на помощь с большим войском. Нельзя представить, что перенесли англичане, как они были измучены этим походом и недостатком пищи; земля покрылась трупами людей и лошадей. Пришел и Леофрик, в сопровождении Альреда-миротворца. Таким образом, война была кончена, и Гриффит присягнул в верности Эдуарду, а Альгар был прощен. Но я знаю, что Гриффит скоро изменит Англии и что только одна мощная рука графа Гарольда может усмирить Альгара; и потому желал бы коронации Гарольда.

— Но, как бы то ни было, я все-таки надеюсь, что Альгар перебесится и оставит валлийцев, чтобы они на свободе приготовили себе петлю на шею, — заметил Вебба. — Хотя ему, конечно, далеко до Гарольда, он все же — истинный сакс, и мы его любим… Ну, а как теперь Тостиг ладит с нортумбрийцами? Нелегко угодить тем, у кого графом был такой вождь, как Сивард.

— Да как тебе сказать? Когда после смерти Сиварда Гарольд дал ему нортумбрийское графство, он слушался его советов, и им были довольны. Но теперь нортумбрийцы начинают роптать; он человек капризный и тяжелый!

Поговорив еще немного, Вебба встал и сказал:

— Благодарю тебя за приятную беседу; мне пора отправляться. Я оставил своих сеорлов за рекой, и они ждут меня… Кстати, прости меня, я человек простой. Я знаю, что вам, придворным, нужно немало денег, и что когда подобный мне степняк приезжает в столицу, то справедливость требует, чтобы платил он. — Вебба вынул из-за пояса огромный кожаный кошель. — Так как все эти заморские птицы и басурманские соусы стоят, наверно, недешево, то…

— Как?! — воскликнул Годрит, сильно покраснев. — Неужели ты считаешь нас, мидлсекских танов, такими бедняками, что мы даже не можем угостить приятеля, приехавшего издалека? Все кентские таны, конечно, богачи, однако прошу тебя поберечь свои деньги на гостинцы жене.

Вебба, заметив, что товарищ обиделся не на шутку, сунул кошелек обратно за пояс и позволил Годриту расплатиться. Потом, протянув ему на прощание, руку сказал:

— Хотелось мне сказать пару ласковых слов графу Гарольду, но я не посмел пойти к нему во дворец, так как он показался мне очень занятым и важным. Не вернуться ли мне, чтобы посетить его?

— Ты не застанешь Гарольда, — ответил Годрит, — мне известно, что он после беседы с Этелингом тотчас уедет прямо за город. Я и сам должен вечером ехать к нему за реку, чтобы решить дело об исправлении крепостей и окопов. Ты лучше подожди и приезжай туда; ведь ты знаешь его усадьбу, которая находится на пустоши?

— Нет, мне надо быть дома; где нет хозяйского глаза, там начинается непорядок… А впрочем, мне достанется от жены за то, что я не пожал руку Гарольда.

Добрый Годрит был тронут этим искренним чувством тана; он знал, какой вес имел Вебба в Кенте, и хотел, чтобы граф приласкал его.

— Зачем же подвергаться гневу жены? — ответил он шутливо. — Послушай: когда ты будешь ехать к себе, то по пути увидишь огромный старый дом, с развалившимися колоннами…

— Знаю, — прервал тан, — я заметил его, когда проезжал мимо, и видел также на пригорке множество каких-то замысловатых камней, которые, говорят, сложили то ли ведьмы, то ли бритты.

— Именно! Когда Гарольд уезжает из города, то наверняка заворачивает в этот дом, там живет его прекрасная Юдифь со своей страшной бабушкой. Если подъедешь туда к вечеру, то непременно встретишь Гарольда.

— Благодарю тебя, друг Годрит, — сказал Вебба. — Извини меня за мою грубость. Если раньше я смеялся над твоей стриженой головой, то теперь вижу, что ты такой же добрый сакс, как и любой кентский хлебопашец… Итак, прощай, да хранят тебя боги!

Попрощавшись, кентский тан перешел быстрым шагом через мост, между тем как Годрит стал искать, не найдется ли за одним из столов приятеля, с которым можно бы провести час-другой за азартной игрой.

Как только Годрит отвернулся, оба слушателя, которые только что расплатились с хозяином, удалились под тень одной из аркад, затем сели в лодку, причалившую к берегу по их особому знаку, и поплыли через реку.

Они хранили мрачное, задумчивое молчание, пока не вышли на противоположный берег; здесь один из них снял берет, и в нем можно было узнать графа Альгара.

— Ну что, приятель Гриффита? — произнес он с горькой усмешкой. — Ты слышал, как мало граф Гарольд полагается на клятву твоего господина, как он заботится об укреплении марок; слышал ли, что жизнь только одного человека отделяет его от престола — единственного человека, который мог принудить моего зятя дать клятву верности Эдуарду.

— Вечный позор тому часу! — воскликнул спутник Альгара, в котором, по золотому ожерелью и особенной стрижке волос, легко было узнать валлийца. — Не думал я никогда, чтобы сын Левелина, которого мы ставили выше Родериха Великого, когда-нибудь согласится признать власть сакса над кимрскими холмами.

— Ну, хорошо, Мирдит, — ответил Альгар, — ты знаешь, что никогда кимр не будет считать позором расторжение клятвы, данной саксу; наступит день, когда львы Гриффита снова нападут на стада гирфордских баранов.

— Дай-то Бог! — злобно сказал Мирдит. — Тогда граф Гарольд передаст Этелингу саксонскую землю, по крайней мере, без кимрского королевства.

— Мирдит, — торжественно произнес Альгар. — Этелинг не будет править Англией. Тебе известно, что я одним из первых обрадовался тому, что он приезжает, и поспешил в Дувр встречать его. Когда я увидел наследника, мне показалось, будто у него лицо смертельно больного человека; деньгами и подарками я подкупил доктора-немца, который лечит принца, и узнал, что в Этелинге скрыт зародыш неизлечимой болезни, о которой он сам не подозревает. У меня есть причины ненавидеть графа Гарольда… Хотя бы мне одному пришлось бороться против его восшествия на престол, он получит его, только если перешагнет через мой труп. Когда говорил Годрит, я чувствовал, что он говорит правду; если Этелинг умрет, то никто больше не получит короны, кроме Гарольда.

— Как?! — сурово воскликнул кимрский вождь. — И ты так думаешь?

— Не думаю, я убежден в этом… Вот почему, дорогой Мирдит, мы не должны ждать, пока он бросит против нас все силы английского королевства. Сейчас, пока жив Эдуард Исповедник, еще есть надежда; король тратит деньги на разные изображения и на своих монахов, но не очень-то щедр, когда разговор заходит о безопасности государства. Притом он вовсе не так недоволен мной, как показывает… Он, бедняжка, воображает, что если будет стравливать графов между собой, то станет сильнее. Пока Эдуард жив, руки у Гарольда связаны; поэтому, Мирдит, поезжай обратно к королю Гриффиту и скажи ему все, что я сейчас говорил. Скажи ему, что лучшее время для вооружения и возобновления войны будет время смут и волнений, которые настанут после смерти Этелинга, что если мы сумеем заманить Гарольда в валлийские ущелья, то найдем на него управу. Кто будет тогда английским королем?.. Род Седрика исчезнет, слава Годвина кончится со смертью Гарольда; Тостига ненавидят даже в его собственном графстве, Гурт слишком тих и кроток, а Леофвайн не склонен к честолюбивым замыслам… Кому же быть тогда английским королем, если не Альгару? А если освободится вся кимрская земля… Я возвращу Гриффиту гирфордское и ворчестерское графства. Поезжай же скорее, Мирдит, и не забудь того, что я тебе сказал.

• Предыдущая
• 37/97
• Следующая