Избранные киносценарии 1949—1950 гг. - Павленко Петр Андреевич - Страница 13

С т а л и н. Через три месяца после разгрома Гитлера — это я вам сказал еще в Тегеране — можете рассчитывать на помощь советских вооруженных сил против Японии.

Ч е р ч и л л ь. Через три? Вы думаете?

С т а л и н. Я повторяю: через три!

Ч е р ч и л л ь. Значит, мы договорились.

С т а л и н. Опять условно?

Ч е р ч и л л ь. Нет, теперь уже безусловно.

Проходит официант с подносом, на котором бокалы с вермутом.

С т а л и н. Прошу вас!

Все берут стаканы.

Ч е р ч и л л ь. У меня к вам последняя, дружеская просьба, мой боевой соратник и друг. Я прошу вас выпить за здоровье английского короля!

С т а л и н. Короля? Я против монархии, господин Черчилль, вы это знаете.

Ч е р ч и л л ь. Я ваш гость, господин Сталин, и я вас очень прошу выпить за здоровье короля Великобритании…

С т а л и н. Если вам это так нужно, я могу сделать вам приятное.

Р у з в е л ь т. За чье здоровье?

Ч е р ч и л л ь. Я предлагаю тост за короля!

Р у з в е л ь т. А-а… я пью за здоровье Калинина!

Все поднимают бокалы.

Москва. Кремль. Рассвет.

Машина влетает во двор Кремля. Из машины выходит маршал Жуков, сверяет свои часы с боем курантов на Спасской башне Три часа утра.

Следом — вторая машина. Это приехал маршал Конев.

Из третьей выходит маршал Рокоссовский. Они идут, оживлен но переговариваясь.

Ж у к о в. Что-то предвидится, я полагаю.

К о н е в. Да, что-то будет, безусловно. Зря не вызвали бы.

Р о к о с с о в с к и й. И всех троих, главное.

Они входят в кабинет Сталина, где за длинным столом сидят члены Политбюро: товарищи Молотов, Калинин, Маленков, Берия, Ворошилов, Каганович, Булганин, Микоян и маршал Советского Союза Василевский.

Входит Сталин. Все встают.

— Прошу.

Все садятся.

Товарищ Сталин спрашивает:

— Ну, так как же, кто будет брать Берлин — мы или союзники?

— Мы, товарищ Сталин! — отвечает Жуков.

— Вот что сообщает агентство Рейтер, — говорит Сталин, — «Союзные войска продвигаются вперед почти беспрепятственно. Единственной преградой являются воронки от бомб да разрушенные мосты. Не раздается ни одного выстрела…» А вот из лондонской газеты: «Вдоль дорог идут немцы и ищут, кому бы сдаться». Это важно помнить, потому что немцы могут без боя сдать Берлин англо-американцам. По слухам, до нас дошедшим, Монтгомери создает крупную группировку для захвата Берлина.

М о л о т о в. Обстановка, безусловно, требует принятия самых срочных мер.

Б у л г а н и н. Я бы сказал — немедленных…

С т а л и н. Как у нас со снабжением армии?

М и к о я н. Наша армия обеспечена всем необходимым, товарищ Сталин.

С т а л и н. А как с танками, с самолетами, с горючим?

М о л о т о в. Сколько понадобится, столько и дадим.

Б е р и я. Задержки ни в чем не будет, товарищ Сталин.

С т а л и н. Без американской помощи?

Б е р и я. Без.

С т а л и н. Без «Стандарт-ойль»?

Б е р и я. Без.

Все смеются.

С т а л и н (наклоняясь к Калинину). Очень хорошее дело — социалистическая система. Вот теперь ее надо показать во всей силе. Мы решили последний удар по Германии подготовить к шестнадцатому апреля…

Командующие вынимают из портфелей карты фронтов. Штеменко раскладывает карту перед товарищем Сталиным.

С т а л и н. Первый Белорусский наносит удар непосредственно по Берлину. Первый Украинский наносит его слева, с выходом основных сил севернее Лейпцига и Дрездена, и должен быть готов к борьбе за Берлин, в случае необходимости. Второй Белорусский сменит правофланговые армии товарища Жукова и начнет наступление на Штеттин-Ростокском направлении, обеспечивая удар на Берлин с севера. Каковы ваши планы и предложения?

Первым докладывает маршал Жуков. Он развернул карту своего фронта и склонился над ней:

— Мой фронт растянут до моря. Если товарищ Рокоссовский сменит войска моего правого фланга, чтобы я усилил центр, то я смогу быть готовым к шестнадцатому апреля.

С т а л и н. Ни в чем не нуждаетесь?

Ж у к о в. Хорошо бы, конечно, усилить меня артиллерией. Я считаю, что если бы удалось создать плотность артогня в двести двадцать стволов на километр фронта, это бы сильно помогло, товарищ Сталин.

Товарищ Сталин неторопливо вынимает записную книжечку.

С т а л и н. Не двести двадцать стволов вам нужно на километр, а по крайней мере двести восемьдесят. И танков берите как можно больше. Все равно скоро их будем на плуги перековывать. (Сталин подходит к Жукову, Коневу и Рокоссовскому.) Сейчас не сорок первый год, сейчас всего вдоволь. Хватит у нас и танков и орудий не только на Берлинскую операцию. Значит, если товарищ Рокоссовский сменит ваш правый фланг, к шестнадцатому успеете?

Ж у к о в. Так точно, товарищ Сталин, буду готов.

С т а л и н (Рокоссовскому). Догнали генерала Буша? А как гнал, аж пятки сверкали.

М и к о я н. Надо сказать, что здоровую нахлобучку устроили они фашистам.

Б у л г а н и н. Блестяще было выполнено задание товарища Сталина.

С т а л и н (Рокоссовскому). Как у вас дела?

Р о к о с с о в с к и й. Войска моего фронта, товарищ Сталин, перегруппировываются у Данцига. Значит, мне предстоит все свои силы перебросить на Одер.

С т а л и н. Главное — уложиться в сроки, которые нам дает обстановка.

Р о к о с с о в с к и й. Сделаю все, чтобы быть готовым к шестнадцатому апреля.

С т а л и н (Жукову). А какими армиями собираетесь нанести главный удар?

Ж у к о в. Армиями Берзарина, Кузнецова, Чуйкова, танками Катукова и Богданова.

С т а л и н. Да, эти хорошо сражаются, они справятся. (Коневу.) А как у вас дела?

К о н е в. Я только что закончил Оппельнскую операцию, товарищ Сталин. У меня третья танковая армия понесла потери, укомплектовывается, и вообще мои основные силы на левом фланге. Мне предстоит их перегруппировать вправо. Одного боюсь, что раньше двадцать пятого апреля не буду готов.

С т а л и н. Это поздно. Уплотните свои сроки. Может быть, вам подбросить из Балтики две-три армии.

К о н е в. Не успеют подойти, товарищ Сталин. Придется действовать наличными силами.

С т а л и н. Учтите, что вам придется впоследствии работать и в Пражском направлении.

К о н е в. Понимаю, товарищ Сталин.

С т а л и н. Итак, к шестнадцатому? Готовьтесь, товарищи, к последнему сражению. Пора кончать войну, пора!

Командующие прощаются и уходят.

С т а л и н (Антонову). Подготовьте директивы: товарищу Жукову — провести наступательную операцию с целью овладеть столицей Германии городом Берлином и не позднее двенадцатого-пятнадцатого дня операции выйти на реку Эльба. Товарищу Коневу — выйти к Дрездену и Лейпцигу. Рокоссовскому пошлем директиву позже.

На фоне вечернего неба — силуэты самоходок.

Бойцы Иванов, Зайченко, Юсупов, Кантария и Егоров в окопах. Зайченко, смеясь, продолжает рассказывать:

— И вы знаете, хлопцы, який у мене голос был, а? Свежий, чистый, мене ж с завода в консерваторию учиться посылали. Не эта б война проклята, так я, может, в Большом театре выступав.

Все бойцы смеются, Егоров говорит:

— Слыхал, Юсуп?

— Алеша, Алеша, ну скажи им, ну чего они смеются! — обращается за поддержкой Зайченко.

— Чего мы стоим? Шли, шли и вот стали у Одера, — подходя к брустверу и, глядя на запад, с горечью говорит Иванов.

— Вперед спешит, Наташа у него в плену, в Германии, — объясняет Зайченко товарищам и, обращаясь к Алеше, продолжает: — Алеша, может, она еще жива.

— Если бы Наташа жива была… — вздыхает Иванов.

— А знаете, хлопцы, с чего у меня голос пропал? — продолжает Зайченко. — На нервной почве…

Все кругом смеются. Иванов вопросительно произносит:

— Чего стоим?

— А вы не смейтесь, хлопцы. Вы это зря смеетесь. Вот мы в Берлин придем, там у меня голос прорежется. Я вам всем там на рейхстаге заспиваю. Алеша, помнишь? — И Зайченко начинает петь: