Шифрованный счёт - Самбук Ростислав Феодосьевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/23
- Следующая
— Я не знаю, что означают эти две цифры, вы должны назвать их, и все, — попробовал исправить ошибку Карл.
— И кто же послал вас ко мне?
— Не имею права назвать.
Церковник посмотрел на него вопросительно. Задумался, не отводя глаз. Неожиданно спросил:
— Вас послали только ко мне? Или ещё к кому-нибудь?
— Вы хотите знать больше, чем вам полагается, — улыбнулся Карл.
Монах сокрушённо покачал головой.
— Вы ещё совсем молодой человек, и так мне…
— Цифры! — жёстко оборвал его Карл.
Наверно, отец Людвиг принял решение, так как погладил ладонью череп и произнёс примирительно:
— Хорошо. Но нам придётся проехать тут недалеко… километров тридцать… Я сам отвезу вас.
— Зачем? Неужели вы не помните цифры и пароль?
Монах улыбнулся. Теперь его глаза не скрывались за веками, смотрели приветливо, открыто.
— Мне приятно видеть вас, юноша, одного из нашей молодой гвардии. И я не отпущу вас так, у нас есть райский уголок, поедем, поужинаем, поговорим…
Карл хотел отказаться, сославшись на то, что его ждут, но церковник смотрел действительно приветливо, в конце концов, он мог ставить условия — если не захочет назвать цифры, его не заставит сделать это сам папа римский!
— Но у меня мало времени, — все же попытался возразить Карл.
— Вы не один в Ассизи? — спросил отец Людвиг.
Какой-то подводный риф скрывался в этом вопросе, и Карл на всякий случай соврал:
— Те, кто послал меня, считают, что такое деликатное дело нельзя поручать нескольким.
— Естественно, — подтвердил отец Людвиг. — Поехали, мой юный друг, — сказал льстиво, будто Карл и на самом деле был дорогим гостем. Пошутил: — Вы знаете, тяжело расставаться с тайной, которую сохранял столько лет.
Карл кивнул. Монах был прав, и было бы нелепо отказываться от приглашения.
Отец Людвиг провёл его через парк к монастырским хозяйственным постройкам и попросил подождать возле ворот. Сам вывел из гаража неновую уже машину, подозвал служителя и что-то сказал ему. Служитель направился к телефонной будке, монах выехал на «форде» за монастырские ворота и пригласил сесть Карла. Повёл машину по узким безлюдным улочкам. Они обогнули город и выскочили на шоссе, вдоль которого тянулись виноградники и оливковые рощи. «Форд» надрывно ревел, взбираясь на гору, оставляя за собой шлейф белой пыли.
— У меня, — небрежно кивнул головой отец Людвиг, — там есть прекрасное вино. Такого в Италии нигде больше не найдёте.
Пошёл одиннадцатый час, а Карл все не возвращался, и Аннет стала волноваться. Гюнтер не подавал вида, но и он тоже забеспокоился: может быть, им следовало идти вдвоём, по крайней мере, прикрывал бы Карла.
В двенадцать они уже поняли: что-то случилось. Аннет предложила сообщить полиции, но Гюнтер, резонно ссылаясь на происшедшее в Загене, отказался.
Карл не появился и утром. В шесть Аннет постучала Гюнтеру в номер — она не ложилась всю ночь, и они вышли на улицу.
«Фольксваген» стоял там, где его поставили вчера вечером. Гюнтер обошёл вокруг него, зачем-то постучал ключами о стекло и предложил:
— Ты пойдёшь в полицию и спросишь о Карле. Не называя фамилии Пфердменгеса.
— Почему?
— Возможно, мы зря волнуемся и вмешательство полиции испортит Карлу всю игру.
— Но он мог хотя бы позвонить…
Гюнтер только развёл руками. Да и что ответить?
Сонный карабинер долго не мог понять, что надо этой красивой синьорине. Поняв, отрицательно покачал головой. Ночью не произошло никаких случаев, никто не звонил, и все в городе спокойно.
Как зовут синьора, который пропал? Карл Хаген, швейцарский подданный? Странно, а сколько ему лет? Боже мой, карабинер подмигнул; в таком возрасте парни иногда знакомятся с девушками и не спешат домой. Нет, он не настаивает на своей версии и не хочет огорчать синьорину, но пусть она подождёт.
Что ж, в этом совете было рациональное зерно, однако полицейский не знал, куда и к кому пошёл Карл Хаген. А она знала и не могла не представлять историй одна другой страшнее, и, если бы не было рядом Гюнтера, не выдержала бы и уже давно побежала к отцу Людвигу.
В восемь часов Гюнтер предложил позавтракать, и Аннет согласилась только потому, что не могла больше терпеть вынужденную бездейственность — почти ничего не ела и смотрела на Гюнтера, удивляясь: как мог он жевать и пить, да ещё и подтрунивать над итальянской кухней?
Опорожнив чашку кофе, Гюнтер вытер губы бумажной салфеткой и сказал:
— Насколько я понимаю, у нас есть два выхода: или идти к этому Пфердменгесу, или отыскать того… послушника и попробовать выведать у него что-нибудь.
— Да, конечно, — одобрила Аннет.
— И в том и другом случае будет лучше, если сделаешь это ты.
— Я? Но что я могу? — испугалась Аннет. Сама мысль о том, что надо идти к этому страшному Пфердменгесу, которого не видела, но уже считала страшным, была ужасной. — Да, что я могу? — повторила прищурившись.
— Если пойду я, он поймёт, что тут что-то нечисто, — объяснил Гюнтер весомо. — Но сейчас мы ещё не будем беспокоить Пфердменгеса. Попробуем обработать послушника. Ну, тебе известно, как действовать… — не выдержал, чтоб хоть немного не отомстить. — Всякие там женские фокусы. Значит, так… Тебе необходимо увидеть отца Людвига. Но перед этим хочется узнать, как вести себя с такой высокой особой. Какие у него привычки, где был вчера, что делает сегодня? Да и вообще сама увидишь…
— Вообще-то ты прав. — Аннет не могла не согласится с доводами Гюнтера, хотя и не представляла себе, как ей удастся обмануть послушника. Голова после бессонной ночи отяжелела, хотелось плакать. Гюнтер подвинул к ней стакан сухого вина со льдом, взяла машинально и выпила — стало немного лучше, и Аннет допила до конца. Вино сразу придало ей энергии.
— Я пойду…
— Хорошо, — согласился Гюнтер, — а я буду держаться неподалёку, и в случае необходимости зови.
Они спустились к собору, Аннет обошла усыпальницу Франциска, призывая святого помочь ей, но тот не отозвался на её призыв, ибо послушника не было ни здесь, ни вблизи монастыря, и девушке ничего не оставалось, как бродить по двору, уже заполненному туристами.
Она увидела послушника, когда уже не верила во встречу, — тот направлялся от монастырских ворот прямо к ней через площадь. Аннет замерла: ей показалось, что послушник подойдёт и скажет что-то страшное, но тут же отогнала эту мысль. Наверное, его послал к ней Карл, стало быть, не надо волноваться.
Девушка пошла навстречу, улыбаясь, но вдруг заметила — послушник шёл, уставясь в мостовую, перебирал чётки и шептал молитву.
Позвала:
— Синьор, минутку, синьор! — Послушник, наверно, не слыхал, а если и слышал, то подумал, что зовут кого-нибудь другого, поскольку продолжал идти дальше, не поднимая глаз. Аннет вспомнила, что Карл разговаривал с ним по-французски, и повысила голос: «Mon frere!»
Он резко обернулся, двинулся к Аннет, но остановился в двух шагах. Взглянул пристально, щеки его покраснели.
— Мадемуазель что-то хотела спросить? — стыдливо улыбнулся.
Они молчали, но Аннет пришла в себя и сказала:
— Хозяин траттории, — кивнула на вывеску, — говорит, что вы можете устроить встречу с отцом Людвигом.
— Он слишком высокого мнения обо мне, — смутился юноша.
— Говорили, что вы такой добрый и умный. Я ещё вчера хотела увидеть вас, но не нашла.
— Отец Людвиг уехал и поручил мне одно дело.
У девушки ёкнуло сердце. Спросила быстро:
— Уехал? С кем-нибудь или один?
Послушник отступил. То ли взяла верх врождённая подозрительность, то ли имел приказ держать язык за зубами.
— У святого отца нет привычки… — начал, но девушка, поняв, что допустила оплошность, улыбнулась и перебила:
— Какое это имеет значение? Я просто хотела знать, скоро ли он возвратится?
— Он вернулся ещё ночью.
— Значит, я могу надеяться?
— Вряд ли… Говорил, что сразу после обеда… — послушник запнулся.
- Предыдущая
- 11/23
- Следующая