За нейтральной полосой - Самаров Сергей Васильевич - Страница 47
- Предыдущая
- 47/63
- Следующая
3
Ночные улицы не так и пусты, как ожидалось. Прохожих, правда, к счастью, немного – они помешать могут, зато машин достаточно – но машины безопасны. В ночном городе звук шин, давящих мокрый недавний снег, прихваченный ночным морозцем, разносится особенно отчетливо. В ночи вообще все звуки более слышны и явственны, словно рассматриваешь их, как зримый предмет, через увеличительное стекло. Но «увеличительное стекло для уха» – это нечто из другой области и никак не касается тех дел, на которые торопятся интерполовцы. К зданию кафе они подъезжают с противоположной стороны и заезжают во двор, где Виктор Юрьевич ставит машину рядом с жилым подъездом, словно они приехали именно сюда.
В принципе они сюда и приехали...
На подъездной двери кодовый замок. Еще в салоне машины Тобако раскрывает маленькую сумочку-барсетку, привезенную Юрой Алферовым, смотрит на содержимое и вытаскивает пружинящую и гибкую металлическую полоску с проточенной сбоку выемкой. Один край полоски обмотан обыкновенной изоляционной лентой для того, чтобы руку не порезать при нажиме. Первый инструмент, необходимый им для устранения первого из препятствий. Работа началась и сразу не вызвала затруднений. Полоска легко проходит в щель между металлической дверью и косячным металлическим же уголком, изгибается, находит язычок замка, цепляется за него своей выемкой. Андрей тремя движениями легко пробует прочность зацепа, потом с силой и медленно тянет полоску на себя. Замок открывается с глухим негромким звуком. Путь свободен.
Они заходят в подъезд, дверь за собой закрывают совсем неслышно. В предбаннике темно, но именно здесь находится дверь в подвал. Зураб светит фонарем в замочную скважину. Тобако наклоняется, чтобы рассмотреть конфигурацию ключа, сам себе кивает и вытаскивает из барсетки слабо звякнувшую связку отмычек. Пробует одну – не входит, вторую – болтается, третью – в самый раз... И начинает легкие, без нажима манипуляции с сувальдным механизмом замка. На это уходит почти минута, но в итоге замок почти без звука открывается. Путь свободен...
Пятно света, посылаемое фонарем Зураба, колышется в такт шагам по ступеням. Лестница короткая. В один пролет. Шаги неслышны.
– За что не люблю подвалы, – говорит Доктор, – так это за свой рост...
– Может быть, проще не любить свой рост? – спрашивает Андрей.
– А вот рост мне как раз по душе... – не соглашается Доктор, демонстрируя убийственную логику. – А подвалы не по душе... За это и не люблю...
Следующая дверь уже без замка. Она полуоткрыта и пытается громко скрипнуть при полном открывании, но тяжелая рука Доктора жестко придерживает ее, чтобы протиснуться мимо бочком и без «музыкального сопровождения». Хотя звук отсюда никого не предупредит о визитерах и никому не помешает спать. Люди в современных домах давно привыкли к различным звукам, доносящимся из чужих квартир так громко, словно действие происходит в их собственных комнатах, и не обращают на них внимания. Но у интерполовцев срабатывает настрой на тайное проникновение. Тайна же в подсознании каждого всегда связывается с тишиной.
Доктор разворачивает план подвального помещения. Зураб поводит фонарем, освещая принтерную распечатку. Толстый палец Доктора прогуливается по бумаге, словно царапает ее, выбирая путь и откладывая его в памяти.
– Вперед! Без песен...
Зураб идет первым. Светит. В принципе, фонарь есть у каждого. Но всем светить вовсе не обязательно. Разделение функций происходит само собой.
– Проход справа...
Зураб поворачивает.
– Дальше налево, потом сразу направо, а потом все время прямо, до самой стены... Лабиринт, честное слово, а не подвал...
Они идут. Но нормально идти может себе позволить только один Зураб. Подвал слишком низкий, чтобы Тобако тоже мог себе позволить не наклоняться. О Докторе, который выше Андрея на полтора десятка сантиметров, и говорить не приходится. Он вообще идет не согнувшись, а сгорбившись, как пьяный нищий, шарахается от многочисленных углов, за которые норовят задеть широченные плечи.
– Черт! – восклицает Доктор. – Посвети-ка вперед!
Зураб переводит луч фонаря из-под ног вдаль. Тобако включает свой, но светит себе под ноги. Ему в этом городе переодеться не во что, и он вынужден по возможности беречь одежду от возможных неприятностей.
– Кажется, бетонная плита...
– Даже не плита, а цельнолитая стена... – оказавшись рядом, Андрей трогает стену пальцем. – Видишь, швы от опалубки. Грубыми досками делали, наспех. Кстати, стена армирована. Видишь, арматура выглядывает.
– Соображаем... Эту крепость следует брать срочно.
– Часовой... – предполагает Андрей. – Часового следует уговаривать...
Но сначала они вдумчиво и основательно исследуют все возможности проникновения в кафе через подвал. Осматривают даже вентиляцию, но быстро убеждаются, что там даже Зурабу пробраться трудно, если вообще возможно.
– Я не вижу смысла даже рассматривать это, – говорит Доктор, – что ему там одному делать.
– Да. Не годится.
Вздыхают, осматриваются напоследок и тем же путем выбираются на улицу. Садятся в машину, и Доктор переезжает на ту самую стоянку, где стояла машина вечером. Здесь уже не видно лежащих чеченцев.
– Надо же, встали все-таки... – удивляется Доктор. – А я, грешным делом, думал, до утра пролежат.
– Понаблюдаем-ка... – говорит вдруг Андрей, когда Зураб уже щелкнул дверной ручкой, чтобы выйти первым.
– Что? – спрашивает Доктор.
– Ночью свет должен гореть только в вестибюле, где восседает дежурный мент. Там он тоже горит, но где-то в глубине зала. Не весь, а над каким-то столиком или двумя.
Окна кафе, как плоские амбразуры ДОТа, расположены почти под потолком. Трудно понять, что происходит внутри. Да к тому же они чем-то занавешены. Но свет сквозь занавески проникает легко.
– Даже если я на плечи Доктора встану, то ничего не увижу... – говорит Зураб.
– А если встанет на меня Доктор, – говорит Тобако, – то он меня просто раздавит.
– А ждать сколько лет? – Доктор начинает ворчать, следовательно, он злится.
– А вон тот тип явно туда... – Андрей показывает пальцем на дорогу.
Какой-то человек, в куртке, но без шапки, переходит ярко освещенную дорогу не через соседний подземный переход, а напрямую. Даже при свете фонарей видно, что это кавказец.
Андрей оказывается прав. Человек перебирается через парапет, наклоняясь, ныряет под большущим рекламным щитом, который остался с трехгодичной давности выборов, и направляется прямо к дверям кафе.
– Следите за рукой, – говорит Андрей. – Что выстукивать будет?
Человек стучит. Дверь сразу распахивается широко, приглашая пришедшего. Он быстро заходит.
– Тот же мент на посту... – Доктор успел рассмотреть. – И дубинку ему вернули.
– Что выстукивал? Кто что видел?
– Семерку, кажется... – неуверенно говорит Зураб.
– Правильно... «Дай-дай-за-курить...»[27] – членораздельно произносит Доктор.
Андрей отстукивает мелодию на спинке сиденья Доктора.
– Войдите... – реагирует на стук Доктор.
– Идем? – спрашивает Тобако.
– А сколько их там? – Зураб по-прежнему осторожен, как мент, хотя и бывший.
– Да сколько бы ни было. – Доктор перекладывает пистолет из поясной кобуры в карман.
Андрей на своем пистолете передергивает затвор, досылая патрон в патронник. То же самое делает и Зураб. Оба пистолеты не убирают.
– Мент – мой. – Доктор выходит первым.
Дверь кафе закрыта плотно. Из-за нее ничего не слышно. Доктор сразу, не останавливаясь, громко отстукивает семерку и разворачивается к двери правым плечом, готовя свою ударную левую руку. Слышно тяжелые приближающиеся шаги. Дверь распахивается, и Доктор сразу бьет левой снизу в челюсть. Дежурный мент ангельских крыльев не имеет и не отлетает в сторону – его только слегка отрывает ударом от пола и мешком роняет на руки Доктору, который успевает сделать быстрый скользящий шаг вперед. Он перетаскивает мента в помещение.
27
Цифра «7» в азбуке Морзе выстукивается по напеву, сходному с «Дай-дай-за-курить...». Именно по этому напеву изучают «морзянку» начинающие радисты.
- Предыдущая
- 47/63
- Следующая