Операция «Антитеррор» - Самаров Сергей Васильевич - Страница 45

• Предыдущая
• 45/73
• Следующая

Она убрала оба пистолета в сумку со строительными инструментами, что стояла тут же, рядом со столом. Туда же сунула трубку моего сотового телефона.

– Пистолет оставь. – Я сказал голосом настолько спокойным, что даже у нее не должно бы было возникнуть подозрения в моей правоте.

С одной стороны, это была уже откровенная наглость. Но это наглость уже человека решившего и таким требованием подтверждающего свое решение. Если бы сомневался, то никогда не попросил бы вернуть мне оружие. Она должна понять такой тонкий момент.

– Ты считаешь, что я уже должна полностью доверять тебе? А ты наивен, майор...

– Нет, только я должен полностью контролировать свою безопасность. А что, если сюда нагрянут менты? Ведь известно же, что лагерь ремонтируют чеченцы... Захотят проверить...

– Нет, лагерь ремонтируют осетины. А что ты будешь делать, если сюда все же нагрянут менты?

– То же самое, что делал сегодня, когда ты натравила их на меня.

– Но там же ты обошелся без оружия... – Ехидная зараза. Но я настойчив:

– Ты не опасаешься, что я смогу добыть оружие другим способом?

– Каким это, интересно?

– Отобрать его у твоих людей. – Это не шутка, она тоже понимает, это угроза общего обострения ситуации.

Она засмеялась. Но пистолеты из сумки достала. Внешне они выглядели одинаково. Я взял сначала один, потом второй, потом снова первый и чуть не прокололся. И она, судя по внимательному взгляду, именно этого ждала. С трудом, только в последний момент я сообразил и «не узнал» свой пистолет. Достал из кармана разрешение, глянул на номер и только после этого сунул оружие в поясную кобуру.

– Видишь, я тебе доверяю. Хотя и не как лучшему другу. Телефон я тебе все же не оставлю. Это хоть какая-то гарантия безопасности для меня.

– Хорошо, я и телефон, если остро понадобится, у твоих отниму, – и я скорчил ей милейшую улыбку.

Она опять засмеялась.

– Тебе водка нужна настолько же, насколько и Проханову? Или обойдешься?

– Обойдусь...

– Еще что-то надо?

– Ответ на вопрос, – вдруг вспомнилось мне ни с того ни с сего грустное лицо Левы Иванова.

– Спрашивай.

– Юрий Левонович Широков – твоя работа?

– Моя.

– Причины?

– Он попытался составить конкуренцию людям, которые работали со мной. Связался с азерами. У меня был свой определенный рынок, и я никого туда пускать не собиралась.

– Наркота?

– Почему так думаешь?

– Потому что Широков связан с наркотой.

– Да.

– Понятно. Тогда есть просьба. Дай мне заработать тысячу баксов.

– Каким образом?

– Одним телефонным звонком.

Мария задумалась на пару секунд.

– При мне будешь говорить?

– Да.

Она протянула мне мою же трубку.

Я достал из кармана визитку Виктории Витальевны и позвонил. Трубку взяли не сразу. А когда взяли, первое, что я услышал, была красивая печальная музыка.

– Алло!

– Да-да, слушаю вас.

– Виктория Витальевна?

– Да.

– Вас беспокоит Сергей Иванович Толстов.

– Добрый вечер. У вас есть новости?

– Добрый вечер. Есть у меня новости. Не знаю только, насколько они вас обрадуют. Я имею точные сведения, что Юрий Левонович был убит.

– И вы найдете убийцу?

– Если вам это будет нужно. Но я не вполне уверен в этом. Скорее всего вы не захотите продолжения расследования.

– Говорите конкретнее... – А она и по телефону светская львица.

– Юрий Левонович влез в торговлю наркотиками. Хотел занять место в устоявшемся уже рынке. Ему это не позволили сделать.

– И что же?

– Если будут обнародованы данные о связи убитого с торговлей наркотиками, то все ваше имущество подлежит конфискации...

Она замолчала, осмысливая ситуацию.

– Так что вы рекомендуете, продолжать следствие или забыть про него?

– Забудьте. А вы не можете сообщить мне хотя бы имя убийцы?

– Могу, но тогда вы станете следующей жертвой. Этот человек не любит лишних свидетелей.

– Но кто хотя бы он? Тоже кавказец?

– Нет. Это русская женщина.

– Та, которая звонила ему и потом ехала с ним в машине? Верно? Она так подстраивала ему ловушку?

– Та женщина, которая записана в протоколе, никогда не ехала в «Лексусе» вашего мужа. Это слишком долго объяснять. Итак, мы договорились?

– Да. Следствие закончено.

– Спасибо. Доброй вам ночи.

Мария смотрела на меня удивленно.

– Минутку. Еще один звонок.

Я набрал домашний номер Левы Иванова и предупредил его, что следствие Широкова попросила закрыть. За своим гонораром сам я не имею возможности зайти. Пришлю кого-нибудь с запиской. Пусть выдаст.

– Слушай, ты что там натворил?

– Не твое дело, что я натворил. Деньги мне за работу выплати. Большего от тебя не требуется.

Мне очень хотелось показать перед Гаврошем свою меркантильность. Она это восприняла достаточно хорошо. Но очень задумчиво.

Я отдал трубку. Она сунула ее в сумку, удовлетворенно кивнула и вышла, бросив на меня на прощание любопытный взгляд. И я готов поклясться, что это был взгляд не боевика-убийцы, а женщины. Вероятно, она тоже живая. И тут же в комнату вошел Халил – парень, который нервничал со мной на троллейбусной остановке, когда Мария опоздала на час.

– Садись, – сказал я так, словно был хозяином в этом лагере. – И не стесняйся. Теперь воевать, молодой человек, вместе будем...

Слову «вместе» я придал оттенок слова «одновременно» и не стал уточнять – кто из нас по какую сторону фронта окажется.

Он кивнул, показывая куда-то за окно:

– Может, туда пойдем... Там Али. Он ранен. Сейчас спит, но как проснется, все время просит пить.

Очевидно, это тот, второй из джипа. Значит, из «ТТ» с глушителем по омоновцам стрелял Али. И его задели серьезно.

– Ему врача вызывали?

– Да, Ваха присылал. Пулю вытащили.

И с местными чеченцами они связаны... Про Ваху я слышал не раз. Серьезный кадр.

– Где я спать буду? – спросил я, потягиваясь, словно устал давно от тяжелых забот и тревог и отдохнуть совсем не прочь. – Место-то найдется?

– В соседнем корпусе. Вместе с Исмаилом.

– Я бы поспал сейчас...

– Давай дождемся, когда Исмаил вернется. Ключ от комнаты у него.

Ясно. Меня не желают оставлять одного. А неплохо было бы пошарить в той самой комнате. Возможно, по составу вещей и классификации оружия я смогу определить, чем еще занимается группа. Легкое оружие, это ясно. Пистолеты, возможно, гранаты, ножи – это джентльменский набор чеченского, как и любого другого, бандита. «Винторез» – это уже привилегия киллеров. Если есть взрывчатка или мины – террористы. Может, даже и не сама взрывчатка. Может, просто взрыватели – механические или химические? – и я смогу сделать предположительный вывод о том, к чему люди Гавроша готовятся.

Мы прошли в другой корпус. Вошли в небольшую комнатку, где, повернувшись на левый бок, спал, сбросив с себя одеяла, раненый. Перевязка в основном идет через правое плечо, только несколько витков влево и поперек корпуса. Значит, омоновец угодил ему в правую сторону. На десять сантиметров левее бы, и попал бы в позвоночник. А если бы еще на пять сантиметров ниже, то – в сердце. И вообще качество стрельбы – с очереди достать только одной пулей – это никуда не годится. Более того, насколько я знаю – стрельба велась из положения лежа. Здесь все три пули должны в такую широкую спину лечь с пятидесяти метров. А омоновец стрелял с двадцати. Слабо, ребятки... Можно сказать, что Али легко отделался и скоро может оклематься. А если оклемается, то с ним придется еще много и долго повозиться. Судя по тому, как он стрелял в омоновцев, ему не требуется несколько пуль, чтобы добиться результата. Впрочем, у омоновца от очереди из «ОЦ-22» в бронежилет были, вероятно, переломаны ребра. Оттого и плохо стрелял. Можно простить.

Я сел за стол.

– Халил, у тебя зимнее пистолетное масло есть? – Для беседы со своим охранником я сразу выбрал несколько командирский тон. Впоследствии это очень даже может сгодиться. Парень, похоже, не совсем понимает мой статус и этому тону не противится.

• Предыдущая
• 45/73
• Следующая