Нашествие Тьмы - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 40

• Предыдущая
• 40/72
• Следующая

Они не смогли бы сидеть, как сейчас, на высоком уступе скалы, обдуваемые прохладным вечерним ветром, под чистым небом с разгорающимися звездами.

– Хороший ты человек, Дриззт До'Урден, – благодарно сказала девушка и радостно улыбнулась.

– Только не человек, – усмехнулся Дриззт, радуясь, что неловкость ушла.

Но лишь на время. Они снова стали серьезны, не зная, как справиться с чувством, в котором одновременно присутствовали любовь и страх.

Кэтти-бри снова уставилась в небо. Дриззт тоже.

– Ты же знаешь, что я любила его, – произнесла девушка.

– И все еще любишь, – отозвался Дриззт, мягко улыбнувшись, когда она снова обернулась.

Девушка сразу же отвернулась, глядя на звезды и думая о Вулфгаре.

– Ты вышла бы за него замуж, – продолжал Дриззт.

Кэтти-бри не была в этом уверена. Она всей душой любила Вулфгара, но отпечаток, наложенный на варвара традициями его племени, где женщина считалась служанкой, а не равной, был слишком глубок. Вулфгар избавился от многих предрассудков своего народа, но чем ближе подходил срок свадьбы, тем более докучной и давящей становилась его опека над Кэтти-бри. Временами она даже чувствовала себя оскорбленной. А этого гордая и независимая девушка вынести уже не могла.

Все эти раздумья явственно отразились на ее лице, и Дриззт, знавший Кэтти-бри лучше, чем кто бы то ни было, без труда все понял.

– Ты вышла бы за него замуж, – уверенно повторил он. – Вулфгар поумнел бы.

– Только не надо сваливать все на Энтрери и рубин халфлинга, – предупредила девушка.

Когда темные эльфы пришли за Дриззтом, Артемис Энтрери, приняв обличье Региса, воспользовался гипнотической силой рубина халфлинга, внушив Вулфгару подозрения насчет Дриззта и Кэтти-бри. Однако это не оправдывало полностью вопиющее поведение варвара, поскольку Вулфгар начал проявлять себя не с лучшей стороны задолго до того, как Энтрери появился в Мифриловом Зале.

– Но ведь дело было во внушении, – возразил Дриззт.

– Оно только подтолкнуло его. Он уже давно катился по этой дорожке.

– Нет, – с непоколебимой твердостью сказал Дриззт, и Кэтти-бри растерялась.

Она склонила голову набок в ожидании объяснения, и ее густые каштановые волосы волной рассыпались по плечу.

– Он боялся, – продолжал Дриззт. – Ничто в мире не могло устрашить храброго Вулфгара, кроме мысли о том, что он может потерять свою Кэтти-бри.

– Свою Кэтти-бри? – переспросила она.

– Не цепляйся к словам, – засмеялся Дриззт. – Свою Кэтти-бри, так же как он был твоим Вулфгаром. Он любил тебя, – продолжал Дриззт, и усмешка сошла с лица Кэтти-бри, – любил всей душой. – Он замолчал, и девушка молчала, сидя очень прямо и ловя каждое его слово. – Он любил тебя, и любовь делала его уязвимым. Ни пытки, ни битвы, ни даже смерть не испугали бы Вулфгара так, как малейшая царапина на коже Кэтти-бри. Для него это было как нож по сердцу. Поэтому он и вел себя перед свадьбой как глупец, – говорил дроу. – Любое новое сражение, проявленные тобой сила и независимость доказали бы Вулфгару, что он не прав. В отличие от большинства своих гордых соплеменников он умел признавать свои ошибки и никогда больше не повторял их.

Слушая, что говорит ее проницательный друг, Кэтти-бри отчетливо вспомнила последние минуты схватки, в которой погиб ее суженый. Во многом причиной его смерти был страх за жизнь Кэтти-бри, но прежде, чем уйти навсегда, он посмотрел ей в глаза и понял, чего стоила его глупость им обоим.

Раздумывая над тем, что говорил дроу, и припоминая еще раз те страшные минуты, Кэтти-бри поверила, что так оно и было. Больше она не сомневалась в глубине своей любви к Вулфгару. Она не ошиблась в нем, он был именно таким, каким она его видела.

И сейчас впервые после смерти варвара девушка могла вспоминать о нем без острого чувства вины. Она больше не боялась, что, если бы Вулфгар остался жив, она не вышла бы за него замуж. Потому что Дриззт был прав: невзирая на гордость, Вулфгар признал бы свою ошибку, он перерос бы ее, как бывало с ним и раньше. Это было, пожалуй, его самое привлекательное качество: он относился к жизни и миру как ребенок, он верил, что все постоянно улучшается и совершенствуется.

И на лице Кэтти-бри впервые за много-много месяцев расцвела улыбка, не отягощенная ничем. Она вдруг почувствовала себя свободной, избавившейся от тяжести прошлого, умиротворенной и способной жить дальше.

И тут она широко раскрытыми глазами вопросительно посмотрела на Дриззта. Жить дальше, но что иметь в виду под этим?

Девушка задумчиво покачала головой, и Дриззт понял, что она думала о нем. Он поднял руку и отвел завитки волос с ее щеки. Его темные пальцы странно выделялись на ее белой коже даже в вечерних сумерках.

– Я люблю тебя, – признался он, но Кэтти-бри не удивилась. – Как и ты меня, – без смущения продолжил он, зная, что прав. – И я тоже должен жить дальше, уже без Вулфгара, и пересмотреть свои отношения с друзьями и с тобой.

– Может, в будущем, – едва слышным шепотом вымолвила Кэтти-бри.

– Может быть, – согласился Дриззт. – Но пока…

– …друзья, – договорила за него девушка. Дриззт убрал руку от ее лица, она схватила его ладонь и крепко сжала.

Друзья.

Они сидели неподвижно, глядя вдаль и не разговаривая больше, и могли бы сидеть так очень-очень долго, если бы не какой-то шум на тропинке позади и звук знакомых голосов.

– Вот тупой эльф, не мог вызвать кошку внутри! – кипел Бруенор.

– Гвенвивар больше подходит звездное небо, – с трудом переводя дух, пыхтел Регис. Оба проломились через заросли кустов неподалеку от полянки, замерли, а потом почти бегом спустились к дроу и девушке.

– Тупой эльф? – повторила Кэтти-бри, глядя на отца.

– Пф! – фыркнул Бруенор. – Я не говорю…

– Вообще-то именно так… – начал было Редгис, но сразу умолк, потому что король бросил на него грозный взгляд и цыкнул.

– Ладно, ты права, я сказал «тупой эльф»! – сознался Бруенор, обращаясь к Дриззту, что с его стороны было равнозначно извинению. – Но у меня полно дел, – добавил он, оглянувшись на тропинку, ведшую обратно ко входу в Мифриловый Зал. – Там, внутри!

Дриззт вытащил ониксовую фигурку и поставил на землю у самых носков Бруеноровых сапожищ.

– Когда Гвенвивар вернется, я расскажу ей, как ты вел себя, когда пришел, чтобы поглядеть на нее, – с усмешкой сказал он.

– Тупой эльф, – тихонько пробурчал Бруенор, боясь, что Дриззт опять уложит кошку поспать на нем или придумает еще что-нибудь похуже.

Кэтти-бри и Регис рассмеялись, но нервно, потому что Дриззт уже тихонько окликнул пантеру. Если что-то не заладится и пантера не появится, их боль будет сравнима с болью от потери Вулфгара.

Все они думали так, даже суровый Бруенор, который до гробовой доски не признался бы, как он привязан к пантере. Появился серый дымок, он клубился и понемногу принимал знакомые очертания. Друзья замерли.

Гвенвивар, казалось, смутилась, увидев всю четверку стоящей вокруг нее затаив дыхание.

Дриззт первым расплылся в улыбке, убедившись, что его подруга жива и здорова, что ее черная гладкая шерсть блестит в свете звезд, а мускулы снова стали крепкими и упругими.

Как хорошо, что теперь они все вместе!

Но было бы лучше, если бы в эту тихую ночь под звездным небом, в последние мирные часы Мифрилового Зала, на этом маленьком плато оказался с ними и шестой их товарищ – Вулфгар, сын Беорнегара.

• Предыдущая
• 40/72
• Следующая